Подстрекатель - Холли Лайл

Рейт слушал Луэркаса, но наблюдал за Соландером. Соландер ненавидел Луэркаса. И теперь тот стоял перед ним и восхвалял Рона, называя его павшим героем, одновременно номинируя себя на роль живого героя. Ведь если Рон, который пожертвовал своей жизнью, был героем, то Луэркас и Мейдан, которые подверглись таким физическим пыткам, тоже должны стать героями.

Соландер посмотрел на Рейта, и боль в его глазах сменилась злостью.

— Этот ублюдок Луэркас — бесталанный второстепенный чародей, который решил возвысить мертвого человека, надеясь, что часть его славы перейдет ему.

Рейт кивнул.

— Я знаю.

— И это случится. Через два года он станет младшим Магистром, вот увидишь.

— Не станет, если мы расскажем жителям города, как все было.

— Ничего не изменится, — горестно вздохнул Соландер. — Они не поверят нам без доказательства. Я бы не поверил тебе без доказательства, а ты мой лучший друг. Ты говоришь о том, что очернит репутацию Драконов.Эти люди заставляют города летать, дают бесплатную пищу и ночлег бедным, поддерживают ночные улицы настолько безопасными, что почти в любом месте трехлетний ребенок может бродить по ним один и с ним ничего не случится, разве что кто-нибудь отведет его домой. Если мы скажем: «Да, все это так, но для этого они сжигают души уорренцев», — думаешь, кто-нибудь в Империи Харс Тикларим поверит нам? Думаешь, если они все-таки поверят, их это будет волновать? Граждан Империи научили ненавидеть уорренцев, более того, их научили бояться их. Поэтому если Драконы делают что-то нехорошее с людьми в Уоррене, граждане скажут: «Хороший конец злу», — только и всего.

Рейту четко вырисовывалось будущее — Драконы провозгласят Рона Артиса мучеником, который отдал свою жизнь в поисках знаний, и потребуют, чтобы знания, добытые такой ценой, не были забыты и растрачены впустую. Они будут так же тщательно скрывать свою бессердечность, ненасытность и жажду новой легкодоступной энергии, как скрывали ее источник, и будут говорить о благе для большинства людей, полученном минимальной ценой.

И они не будут подсчитывать эту цену, потому что ни они, ни те, кого они любят, не собираются ее платить.

Рейт не мог позволить им лгать остальным. Лгать себе. Прикрывать зло красивой оболочкой. Он хотел дать шанс Соландеру обсудить все с отцом, прежде чем приступить к действиям, однако теперь все изменилось. Катастрофа в Эл Маритасе и «спасительное» открытие нового источника магической энергии, которой хватит всему городу, изменят облик Империи; нужно быть к этому готовым.

Как он хотел познать магию, чтобы напрямую бороться с людьми, которые уничтожали уорренцев в корыстных целях. Но такие желания были более чем бесполезными, потому что одна лишь жалость ничего не решала.

Что он мог сделать? Он потратил время на изучение философии и истории, письма, поэзии, на составление уравнений для теоретической магии, которую он никогда не проверит на практике. У него нет навыков тактика или умений опытного воина. Чем он обладал? Ему нужно было что-то, чтобы бороться с этим ужасом.

Рейт пропустил конец речи Луэркаса. Теперь Тромиль стоял на возвышении и слушал окровавленную молодую девушку, которая одновременно и запиналась, и плакала.

Наконец Тромиль поднял руку и обратился к собравшимся:

— Мы получаем сообщения из Полифонического Центра — там имеются погибшие и очень много раненых. Много людей засыпано обломками. Нам понадобятся все здоровые и сильные граждане, чтобы спасти их.

Он показал рукой на Соландера.

— Ты ведь сын Рона?

Соландер, весь бледный, кивнул. Тромиль продолжил:

— Знаю, тебе понадобится какое-то время, сынок. Это ужасная потеря — твой отец был хорошим человеком, мы его не забудем и не забудем то, что он для нас сделал. Но работа поможет тебе унять боль. Сейчас ты нужен живым. Мертвые поймут — иногда им приходится ждать.

Он снова обратился к собравшимся:

— Я останусь здесь со старшими детьми. Мы еще не установили связь с Эл Артисом, но установим. А пока я хочу,.чтобы три человека, один из которых должен владеть залечивающей магией, обошли все комнаты в Доме Артисов и нашли всех, кого здесь нет.

Вероятно, где-то позади Рейта подняли руки, потому что Тромиль показал туда и сказал:

— Да, вы втроем. И вы, — обратился он к своему помощнику. — Вы будете связующим звеном между мной и переписью. Как только слуги всех проверят, отправьте их в Центр. Вы двое, — он указал на Велин и Джесс, — возьмете на себя главную детскую. Согласно сообщениям, дети слегка пострадали, но никто не погиб. Однако они напуганы, и им нужен рядом кто-то из своих. Можете взять с собой слугу, только одного. Займите детей. Найдите для них полезные занятия, пусть они думают, что помогают. Не оставляйте им время расспрашивать про родителей. Их семьи придут за ними, когда мы… найдем их.

На мгновение он посмотрел в пол, откашлялся и снова поднял глаза.

— Остальные отправятся в Полифонический Центр. В экстренных ситуациях Уровни и сословия не имеют значения — будете работать с теми, кто окажется рядом, чтобы доставить наших людей в безопасное место. Мы вывезем всех из этого города так быстро, как только сможем.

Он вытер глаза.

— И последнее. Не подходите к окнам. С водой что-то не так. Пока мы не узнаем, что именно и как с этим справиться, не нужно… рисковать.

Он отпустил всех и сел в кресло.

Измученная женщина повела группу к Полифоническому Центру. Все пути аэрокаров, даже самые глубокие транспортные линии, были настолько завалены руинами, что движение застопорилось. Но слуги расчистили одну из экспресс-линий, и хотя Рейт не хотел больше иметь дело ни с чем, что осквернено магией, он молча ступил на эскалатор со всеми остальными.

Два следующих дня навсегда отпечатались в его памяти. В разбросанных руинах того, что некогда было великолепным и потрясающим местом, валялись тела, части тел, раздавленные, смятые, разорванные и раскромсанные. А рядом — плачущие живые, умоляющие дать им хоть немного воды, снять боль, спасти их или прекратить страдания, лишив жизни. До этих двух дней и ночей Рейт не задумывался о том, что такое ад. Теперь он разбирал руины, собирал трупы в невыносимой жаре, которая все усиливалась, и увозил и живых, и мертвых подальше от развалин. Рейт всегда думал, что имеет четкое понимание того, что такое ад, ведь он когда-то жил в Уоррене.

Но он ошибался.

Он и Соландер работали плечом к плечу, убирая куски упавшей плавающей платформы; они слышали, как люди внизу всхлипывают и цепляются за скользкую поверхность, пытаясь выбраться.

— Все это натворила магия, — сказал Соландер.

Рейт подсунул ноги под одну секцию пластины и поднял ее достаточно высоко, чтобы трое других мужчин могли хорошо ухватиться за нее. Вместе они начали оттаскивать пластину в сторону.

— Я знаю, — сказал он. — Без магии не было бы подводного города, аварии, плавающих платформ, заклинаний, которые уничтожили все. Магию нужно запретить.