Тайна богатой вдовы - Наталия Николаевна Антонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дону, по всей видимости, надоело это ночное шоу, и он громко мяукнул.
– Чего это он? – спросил Шура, осматривая углы.
– Чего ты там ищешь? – зловещим шёпотом спросила его Мирослава.
– Мышей!
– Мышей?!
– Но он же мякнул!
– Просто Дон хочет, чтобы мы уже шли спать, – сказал Морис.
Кот тотчас запрыгнул ему на колени, привстал на задние лапы и стал тереться своей щекой о щёку Миндаугаса.
– Морис! Поздравляю тебя! – сказал Шура.
– С чем?
– Ты стал понимать кошачий язык.
– Я от Мирославы перенял…
– Когда ожидать прогресса? – серьёзно спросил Наполеонов.
– Какого прогресса? – удивились оба.
– Как какого?! – Шура округлил глаза. – Когда вы уже и разговаривать научитесь по-кошачьи?
Мирослава схватила со стула полотенце, Наполеонов мгновенно просёк её намерения и бросился наутёк. Опередив Мирославу на каких-то полминуты, он добежал до своей комнаты и быстро закрылся на ключ. – Чик-чик, я в домике! – прокричал он ей из-за двери, точно так, как когда-то кричал в детстве, забежав за очерченный круг.
– Но завтра ты выйдешь из домика.
– Завтра будет только завтра, – философски ответил Наполеонов и отправился принимать душ перед сном.
– Не поймала, – пожаловалась хозяйка коту.
Тот ободряюще проурчал в ответ. Морис тем временем уже убрал со стола и мыл посуду.
– Тебе помочь? – спросила Мирослава.
– Нет, спасибо, я справлюсь сам.
– Тогда я выпью чашку чая с мятой. Не возражаешь?
– Нет, конечно, сейчас заварю.
Мирослава села за кухонный стол, молча смотрела на Мориса, и ей было так хорошо и уютно, что в какое-то мгновение ей даже захотелось, чтобы так было всегда. Но она отогнала от себя это сладкое желание.
Морис заварил мятный чай, разлил его в две чашки и сел напротив неё.
– Как хорошо пахнет, – тихо сказала она.
Он кивнул.
– Ты не сердишься на меня?
– Нет. За что?
– Ну, я достаю тебя… – неопределённо улыбнулась она.
– Зачем напрасно сердиться, если вас всё равно не переделать, – ответил он.
– Ты такой благоразумный, что мне хочется иногда ущипнуть тебя.
– Что вы и делаете, – парировал он.
– Извини.
Миндаугас кивнул.
– Я хотела попросить тебя…
Он поднял на неё свои глаза, которые в этот момент были такими проникновенно голубыми, что у неё даже ёкнуло сердце. Но она продолжила как ни в чём не бывало:
– Поищи мне завтра информацию на тётушку Снежаны Аполлинарию Павлову. Каков круг её общения, интересы.
– Хорошо.
Мирослава встала из-за стола, вымыла свою чашку:
– Спасибо.
– Не за что.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
– Как будем делить кота?
– Как всегда…
Обычно Дон шёл с Морисом в его спальню, пел ему свою колыбельную и отправлялся в спальню Мирославы, чтобы проспать на её постели до утра.
Морис поднялся по лестнице, подхватил на руки поджидавшего его возле двери кота. Вошёл в спальню, осторожно опустил Дона на кровать и подошёл к окну.
Лунный свет лился с неба точно прозрачно-белые воды водопада… Ветер доносил из сада аромат лилий. Хотелось нежности лёгкой, едва уловимой, как касание ветра и лунного света. И не более того…
Глава 9
Когда Мирослава проснулась, Дона уже не было рядом. Она глянула на часы – полдевятого.
«Что-то я сегодня заспалась», – подумала она.
Когда Волгина спустилась вниз, Морис сидел на диванчике с ноутбуком на коленях, Дон сладко посапывал рядом.
– Все уже сыты и довольны, – улыбнулась она.
– Ну почему же все? – изогнул бровь Морис. – Шура поел и уехал. Дон, естественно, накормлен в первую очередь, а я жду вас.
– А что у нас на завтрак?
– Сырники подойдут?
– Ещё как, – улыбнулась она.
– А вы знаете, что, оказывается, в нашем посёлке живёт однокурсница Аполлинарии Павловой?
– Да ты что?! – Мирослава чуть не выронила из рук чашку.
– Представьте себе!
– И кто же это?
– Ирина Глаголева.
– Что-то имя знакомое…
– Ещё бы! Она известный дизайнер!
– Ландшафтный…
– А не навестить ли нам её?
– Что, вот так, без предупреждения?
– Так соседи же!
– Я даже не знаю…
– Зато я знаю! Собирайся! Мы идём к Глаголевой!
– А вдруг её нет дома?
– Поцелуем пробой и пойдём домой!
– Что? – спросил он растерянно.
Мирослава улыбнулась:
– Тогда мы навестим её в другой раз.
– А…
Они вышли из дома и без особого труда нашли дом дизайнера. Забор был высоким, так что увидеть ничего не удалось, пришлось позвонить.
И вскоре они услышали, как вздрогнули и рассыпались десятки колокольчиков. А когда мелодичный звон смолк, залаяла собака, и тотчас раздался женский голос:
– И кого это там принесло с утра пораньше…
– С утра пораньше принесло нас, Мирославу Волгину и Мориса Миндаугаса.
Ворота приоткрылись, высокая блондинка с интересом посмотрела на Мирославу.
– Вы, случайно, не детективы? – спросила она.
– Да, – кивнула Волгина.
– Тогда чего вы стоите за воротами?! – всплеснула руками женщина. – Мне же Ира Переверзева, моя близкая подруга, все уши про вас протарахтела.
Морис вспомнил Ирину Яковлевну Переверзеву и улыбнулся: «Да, любит женщина поговорить». У него тогда постоянно голова болела от её непрерываемого говорения. И он не чаял, как закончить её дело и избавиться от её визитов.
– Тихо, Капа! – прикрикнула хозяйка на собаку, пытавшуюся снова залаять на пришедших. – Это гости к нам, не видишь, что ли?
Собака завертела хвостом и улыбнулась, высунув ярко-розовый язык.
В этот самый миг Мирослава увидела старичка, выглядывавшего из-за дерева. Она уже собралась с ним поздороваться, как вовремя сообразила, что старичок-то ненастоящий! Но выглядел он как живой.
Морис, кажется, пережил те же самые чувства, так как их взгляды встретились именно тогда, когда оторвались от фигуры, притаившейся за деревом.
– Что, понравился мой Ваня? – улыбнулась хозяйка.
– Ваня? – в один голос спросили Морис и Мирослава.
– Ну да, я же видела, как вы его рассматривали. Это мой лешачок, хозяин сада. Охраняет, так сказать, владения, – она обвела взглядом свой участок, – и следит за порядком.
– Он у вас как настоящий! – не стала скрывать восхищения Мирослава.
– А он и в самом деле настоящий, – рассмеялась хозяйка и проговорила загадочно: – Ночью вы его за деревом не найдёте.
Мирослава улыбнулась в ответ. А Морис подумал: «Вечером она его, вероятно, к воротам перетаскивает». И куда подевалась его романтика.
Собака продолжала вертеться у ног хозяйки, то и дело заглядывая ей в глаза.
– Моя подружка, – ласково сказала Глаголева и, наклонившись, приобняла собаку. – А у вас, Ира рассказывала, кот, – проговорила женщина, когда они уже взошли по ступеням на летнюю веранду.
– Да, кот, – ответила Мирослава.
– Но, может быть, и собака будет, – произнёс Морис, скосив глаза на Мирославу, лицо которой осталось непроницаемым.
– Вы, наверное, по делу пришли, – вздохнула Глаголева, рассаживая гостей поудобнее.
– Вы правы, Ирина Владимировна, – проговорила Мирослава.
– Просто Ирина, не люблю, когда по отчеству величают, – Ирина смешно сморщила нос.
– Хорошо, – легко согласилась Мирослава и спросила: – Можно я сразу к делу, чтобы не отнимать у вас времени.
– Времени у меня сейчас вагон и маленькая тележка, – улыбнулась Ирина. – Но поступайте так, как вам удобнее.
– Видите ли, мы сейчас занимаемся одним делом, и там проходит Аполлинария Андреевна Павлова. Вы ведь учились вместе с ней?
– Поля? Конечно, я хорошо её помню. Она тогда ещё была Крутиковой. Первая красавица! Многие девчонки ей завидовали. Давненько я Полинку не видела. Сильно она изменилась?
– Затрудняюсь ответить на ваш вопрос, – призналась Мирослава. – Я познакомилась с ней совсем недавно, но выглядит она сногсшибательно.
– Вот как? Я вам сейчас покажу, как она выглядела в молодости, – и хозяйка куда-то поспешно удалилась. Вернулась она минут через десять с альбомом, обтянутым бархатом. Стряхнула с него невидимую пыль и, присев рядом с гостями, положила себе на колени и стала листать. Вскоре она нашла то, что искала. – Вот смотрите!
Мирослава узнала Аполлинарию сразу.
– Надо же, она почти не изменилась! – выдохнула она.
– А это я, – палец Ирины уткнулся в изображение милой девушки, в которой трудно было бы узнать сидящую рядом блондинку.
– Что, сильно я изменилась? – усмехнулась Глаголева.
– Да, – не стала отрицать Мирослава, – на фотографии скромная, я бы даже сказала, застенчивая девушка, а сейчас рядом со мной уверенная в себе стильная женщина.
– Слава и деньги ещё и не
