Пленники темной воды - Александр Уваров

— Что за вариант?

— Не брать сразу кассира, а «поводить» немного, — пояснил Дмитрий. — Раскрыть финансовые каналы. Счета. Коды доступа.

— А почему сразу всё это у кассира не получить? Легко и просто… Ну, поправь меня, Дима, поправь…

— Кассир — приманка, — произнёс Дмитрий, холодея от собственной догадки (и впрямь только сейчас пришедшей ему в голову). — От кассира тянется ниточка ко мне. От меня — к вам. От нас всех — к счетам. Кассир знает, что есть счета, знает реквизиты и условия доступа, правда, не все. А вот для чего некоторые счета зарезервированы — он понятия не имеет. Так что тем, кто следит за ним, выгодно, чтобы он был с нами на связи.

— Полагаешь, в Москве вычислили, что кассир базу на будущее готовит? — с сомнением произнёс Корнуков. — И хотят это самое будущее просчитать? А знаешь, Дима, я тебе сейчас рассуждения москвичей обрисую вкратце. Человек, который связан с кассиром — потенциальный «крот». Если уже им не стал. Человек, который тянет на сторону деньги, предназначенные для финансирования агентуры, а взамен сливает «дезу» об успешной работе — не просто вор. Он тот, кого можно брать голыми руками. Да и брать-то не надо! В определённый момент он сам начнёт бегать и искать себе покупателя.

В продолжении речи Корнукова Дмитрий, собрав всю волю в кулак, старался смотреть ему в лицо, не отводя глаз, не опуская головы. Смотреть пристально, в одну точку. Глазами, открытыми до самого дна.

Дышать ровно, спокойно. Не бледнеть. Не исходить липким, ползущим предательскими струйками по вискам потом.

Просто слушать.

Дмитрий понимал, что это далеко не последний тяжёлый и опасный разговор, который ему предстоит.

— И тут уже дело не в деньгах, — продолжал Корнуков. — Тут уже вся работа под угрозой. Какую именно информацию такой сотрудник выдаст взамен на спасение и кому именно — не сразу и просчитаешь. А тут и вычислять не надо. От кассира легко выйти на «крота». «Крота» — под наблюдение. Остальное уже дело техники. Как, напугал я тебя?

— Интересные рассуждения, — Дмитрий улыбнулся и шутливо поклонился. — Спасибо, Сергей Петрович, научили. Всё пояснили, всё рассказали. Одно только добавление, если позволите.

— Валяй.

— Ниточки-то к нам обоим потянутся, — всё с той же улыбкой сказал Дмитрий. — И я в нашей связке не главный.

— А тут, Дим, смотреть не будут, кто главный, — мягко ответил Корнуков. — тут ведь смотреть будут, кто деньги получал…

— И кто контролировал, — не отступал Дмитрий.

— Да что нам считаться?! — не выдержал Корнуков. — Если это Центр через кассира к нам подбирается, то уж будь уверен — обоих удавят. Как сраных котят! И разбираться не будут. А знаешь, почему? Потому что максимум через месяц не только нас, но из всех тех ребят из группы, кто привлечён к обеспечению операции, надо будет убирать. Потому что принципиально в Москве всё давно уже решено. А мы после операции будем только обузой. И если просчитают, что кто-то здесь, в Эстонии, готовит себе запасную площадку…

— Кстати, — осёкся вдруг Корнуков, — тебе кассир с какого номера звонил? И на какой?

— С почтамта на гостиничный, — ответил Дмитрий.

— В общем так, Дима, — решительно сказал Корнуков, — если кассиру твоему не мерещится и он действительно «засветился», и «ведут» его ребята из Центра, то будь уверен — один его отслеженный звонок тебе, и можешь считать себя покойником. Меня, пожалуй, тоже. Нас уберут сразу же. Правда, перед этим немного побеседуют. Так, только чтобы пару деталей узнать… Так что советую все контакты с кассиром обрубить и выкручиваться самостоятельно. Своими, так сказать, силами и средствами. Хватит у тебя средств, чтоб все дыры закрыть?

— Вполне, — уверенно ответил Дмитрий.

«А ещё» подумал при этом он «есть и другой вариант. Дать кассиру «маяк», чтобы рвал в Германию… Как можно быстрее! И там — одна операция. Всего одна. И всё. Живём тихо, мирно, друг друга не знаем…»

— От Михайлова информация, — добавил Корнуков. — Делегация двенадцатого прибывает в Таллинн. Вместе с Лебедевым. Понимаешь, сколько времени осталось?

«Меньше недели» отметил Дмитрий. «Надо подстегнуть эстонцев…»

— Понимаю.

07 сентября, 1994, среда, 17.55, Таллинн, управление полиции

Старший комиссар полиции Хенрик Крулл не любил потенциально громких дел.

Судьба же, словно каким-то образом прознав об этой тщательно скрываемой его нелюбви, в последнее время с необычайной изобретательностью и старательностью подбрасывала ему именно такие дела.

Будто других, менее сомнительных, «подарков» ей было жаль для старого полицейского служаки, который и в куда более спокойные, советские ещё времена, умудрялся по той же странной милости фортуны или особому расположению начальства получать папки с наиболее скандальными (по тем, конечно, временам и по тем ещё масштабам) и громкими следственными материалами.

И Хенрик давно уже понял, что в таких делах оценён будет (со знаком «минус») разве только провал следственной группы.

Успех же, наоборот, будет воспринят как должное и в лучшем случае очередной счастливо делающий карьеру милицейский или теперь уже полицейский чиновник на каком-нибудь заурядном совещании скажет этак невзначай: «А помните случай тот, с двойным убийством? Ну, ещё в газетах были такие статьи с огромными заголовками. В управлении меня все только об этом деле и спрашивали, я уж не знал как выкрутиться… Так не подвёл нас тогда старина Хенрик, справился! Знали бы вы, господа, как я ему за это благодарен!»

Такой вот благодарностью дело обычно и заканчивалось.

Конечно, и жаловаться было грех. Хоть карьера, возможно, и не блестящая, но и чинами Бог его не обидел. Рост по службе был ровный, без рывков. И без провалов.

Хотя какой-то чертёнок в потустороннем мире, что отвечал за мелкие и крупные пакости в делах полицейских чинов, явно старался старину Хенрика спихнуть в регулярно разверзавшуюся под его ногами яму.

Когда вчера, шестого сентября, в спокойно-расслабленный послеобеденный час (день уже давно за середину перевалил и сюрпризов особенных как будто не готовил) в его кабинете раздался звонок (казалось бы, вполне обычный, рядовой, так вполне могли бы позвонить и по поводу мелкой кражи в магазине или очередного угона машины с парковки у магазина) и Хенрик, подняв трубку, услышал голос (подумать только!) самого министра — он понял в доли минуты, что уж на этот раз злодейка-судьба нанесла ему один из самых разящих своих ударов.

Или чертёнок взял-таки реванш за прочие неудачи.

Голос министра подрагивал, словно готов был в любое мгновение сорваться на крик.

Нечасто Хенрик получал звонки лично от министра (если честно, то этот — третий), а уж звонок от министра в состоянии, близком к истерике — событие просто исключительное, из числа тех, о которых не грех упомянуть и в мемуарах (если, конечно, доведётся когда-нибудь их писать).