Легенды нелегальной разведки. Из истории спецслужб - Иосиф Борисович Линдер

о политическом и экономическом положении страны и отдельных регионов. В качестве источников информации служили доклады секретных сотрудников (агентов), работающих на предприятиях и в учреждениях (токарями, слесарями, машинистками, да кем угодно), сведения о происшествиях, следственные материалы, поступавшие из милиции, периодическая печать и даже слухи. До 1927 года Судоплатов занимался обработкой оперативной информации, составлением отчетов и сводок, и получалось у него неплохо, потому что он умел анализировать факты и делать прогнозы, что дано не каждому.

В 1928 году его переводят на оперативную работу и повышают в должности — он становится помощником уполномоченного учетно-статистического отделения Мелитопольского окружного отдела ГПУ. В качестве младшего оперативного сотрудника Павел курирует работу нескольких агентов, действовавших в болгарской, греческой и немецкой колониях-поселениях. Работа с агентами, осведомителями и кадровыми секретными сотрудниками требовала от нашего героя выдержки, терпения и хладнокровия, и здесь уместно вспомнить начальника Особого отдела Департамента полиции царской России полковника С. В. Зубатова, профессионала высшей пробы. Он неоднократно разъяснял своим подчиненным правила работы с секретными сотрудниками, отмечая, что единственное средство быть в курсе деятельности оппозиционеров — это иметь своих людей в каждой ячейке общества. А главная задача оперативного сотрудника спецслужб — организовать тонкую и четко функционирующую сеть секретных осведомителей, работающих повсюду.

«Пути поиска таких людей различны, — говорил Зубатов своим офицерам, — но метод один: офицер охраны должен быть человековедом. Повторяю и повторяю: не смотрите на дело приобретения сотрудника как на рыночную куплю-продажу. И ни в коем случае не относитесь к вашему человеку небрежно или, хуже того, с презрением, коего он, возможно, и заслуживает, ибо никто из нас не станет оправдывать Иуду, продавшего Христа. Однако упрячьте эти свои мысли и чувства поглубже. Вы, господа, должны смотреть на сотрудника как на любимую женщину, с которой находитесь в тайной связи. Берегите ее как зеницу ока. Один неосторожный ваш шаг — и вы ее опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я вам советую, и они поймут вас, доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотверженно».

В феврале 1928 года Судоплатов вступает в ряды Всесоюзной Коммунистической партии большевиков — ВКП(б).

В августе 1928 года наш герой получает очередное повышение и переводится в столицу тогдашней Украины — город Харьков, где назначается помощником уполномоченного секретного отделения Харьковского окротдела ГПУ УССР. Секретный, а с марта 1931 года секретно-политический отдел в составе Секретно-оперативного управления ОГПУ и его отделения на местах занимались борьбой с активными антисоветскими партиями и группами, националистами, работой в среде творческой интеллигенции и духовенства.

В том же году Павел вступает в брак с коллегой по работе Э. К. Кагановой.

Затем, в отрезок времени до 1930 года (более точные данные в личном листке по учету кадров отсутствуют), П. А. Судоплатова переводят в центральный аппарат ГПУ УССР и назначают помощником уполномоченного Отдела информации и политического контроля. Этот отдел был образован путем слияния в ноябре 1925 года двух отделов — информационного и политконтроля — в единую структуру. Необходимо подчеркнуть, что в личном листке по учету кадров рукой Павла Анатольевича указана должность именно помощника уполномоченного. Об этом периоде работы нам известно мало, вероятнее всего, в новой должности сочетались как оперативная, в том числе агентурная, так и аналитическая составляющие.

«Мой рабочий день, — вспоминал П. А. Судоплатов, — начинался в десять часов утра и заканчивался в шесть вечера с коротким перерывом на обед. После этого шли встречи с осведомителями на явочных квартирах. Они продолжались с половины восьмого вечера до одиннадцати. Затем я возвращался на службу, чтобы доложить начальству о полученных мною оперативных материалах».

С 1922 года ГПУ, а позднее НКВД — КГБ и служба внешней разведки отправляли ежемесячные доклады советскому руководству о положении дел в стране, о трудностях и недостатках в работе различных предприятий и организаций, и эти данные учитывались, когда принимались важные решения на государственном уровне. Да, отслеживались и отдельные лица, и эта слежка была оправданной, потому что у советской власти были много врагов. И в то же время очень часто в гребенку подозрительности попадали невиновные люди. Вот как пишет об этом сам Судоплатов:

«По иронии судьбы отделение информации нашего отдела возглавлял бывший царский офицер Козельский, происходивший из древней и обедневшей дворянской семьи. Хотя этот человек и служил в царской армии, его симпатии к большевикам, проявившиеся в годы революции, позволили ему завоевать наше доверие. В 1937 году он покончил самоубийством, чтобы избежать ареста во время кампании чисток…»

Примерно до 1932–1934 года чистка кадров в ОГПУ происходила путем перемещения «подозрительных лиц» на хозяйственную и советскую работу. Так, в августе 1931 года по делу «Весна» были сняты с постов Л. Н. Бельский, полпред ОГПУ по Московской области; И. А. Воронцов, начальник Административно-организационного управления; Е. Г. Евдокимов, начальник Секретно-оперативного управления; С. А. Мессинг, начальник Иностранного отдела; Я. К. Ольский, начальник Особого отдела.

А П. А. Судоплатова в 1930 году переводят в резерв назначений ГПУ УССР, откуда отправляют заведующим культурно-воспитательной частью трудовой коммуны ГПУ УССР для правонарушителей в селе Ладан под городом Прилуки. Сам он вспоминает: «Я получил новое — весьма необычное, но весьма важное — задание, которое совместно контролировалось руководителями ОГПУ и партийными органами. Моя новая должность называлась: комиссар спецколонии в Прилуках для беспризорных детей. После Гражданской войны подобного рода колонии ставили своей целью покончить с беспризорностью детей-сирот, которых голод и невыносимые условия жизни вынуждали становиться на путь преступности. На содержание этих колоний каждый чекист должен был отчислять десять процентов своей заработной платы. При колониях создавались мастерские и группы профессиональной подготовки — трудовой деятельности ребят придавалось тогда решающее значение. Завоевав доверие колонистов, мне удалось организовать фабрику огнетушителей, которая вскоре начала приносить доход.

Благодаря положению моей жены в украинских партийных кругах я дважды встречался с Косиором, тогдашним секретарем ЦК Коммунистической партии Украины. Эти встречи проходили на квартире Хатаевича[9], куда нас приглашали в качестве гостей. Особое впечатление на меня производило, как оба руководителя смотрели на будущее Украины. Экономические проблемы и трагедию коллективизации они рассматривали как временные трудности, которые следует преодолевать всеми возможными средствами. По их словам, необходимо было воспитать новое поколение, абсолютно преданное делу коммунизма и свободное от всяких обязательств перед старой моралью. Наибольшее внимание следовало уделять развитию и поддержке новой украинской интеллигенции, враждебно относящейся к националистическим идеям. Потребовались еще шестьдесят лет и развал Советского Союза, чтобы стало очевидным: нужно было проявить, по крайней мере, терпимость и постараться понять противную сторону,