Девочка-криминал - Хельга Дюран

Никита смерил меня взглядом еще раз. Не дождавшись от меня того, чего выпрашивал, он устало присел обратно на кровать. Мы немного помолчали, думая каждый о своем.

– Я не стану ее насиловать, не волнуйся, – тихо сказал он, взъерошив волосы. – Она… Лерка сказала, что любит меня! Представляешь? Ки-и-р, когда ты в последний раз видел кудряшки на бабской пиздёнке?

Господи боже, его так от волосиков Валерии размотало? Взрослого мужика? Придурок, блять!

Я вспомнил, как трогал вагину девчонки и ее мягкий пушок, и мне тоже стало нехорошо. Но не до такой степени, чтобы набрасываться на девушку.

– Мы просто повздорили с мелкой! – вскинул голову Ник. – Сучка слишком много на себя берет, но я найду способ ее оприходовать, – заверил меня друг.

Он рассмеялся, снова став похожим на безумного.

– Наберись терпения, Ник! Прошу! – это все, что я мог сказать ему.

– Что там у нас с Виталиком? – резко сменил тему Зотов.

– Ничего хорошего.

– Мне его навестить? – оживился Ник.

Ему хочется крови после того, что случилось с Валерией? Я боялся, что он в запале наломает дров.

– Я сам могу, – ответил я.

– Поехали вместе? – предложил он. – Нагнем Виталика, а потом девочек новых опробуем? Тебя Тори не заебала еще? Снимем молоденькую блондиночку с волосатым лобком и растянем ее, как следует! Как тебе идея?

– Ты пьян! – отметил я. – А за Валерией кто будет присматривать? Нельзя ее пока что одну оставлять. Сам видишь, что с ней творится. Отдохни сегодня. Виталик ни куда не денется.

– Как хочешь, – пожал плечами Ник. – Один управлюсь!

– Его надо убрать, Ник, – через силу выдавил я из себя. – В пример остальным.

– А-а-атлично! – возбужденно воскликнул Зотов и подорвался с кровати.

– Никита, будь осторожен!

– Мамуль, ну харэ! – сморщился он и ушел в гардеробную.

28. Кирилл

Я глубоко вздохнул несколько раз и отправился к себе. Работать дальше отпало все желание, которого впрочем, и не было никогда. Я занимался бухгалтерией просто потому, что ею надо было кому-то заниматься. Я не особо был силен в цифрах, но Ник, еле закончивший школу, вообще был ни в зуб ногой. Тиранить и убивать людей Зотову было больше по душе, чем сидеть с калькулятором.

Хорошо, что он навещает родителей. Осталось в нем хоть что-то теплое, не смотря на то, как они с ним обошлись. Детские обиды Ника до сих пор в нем прослеживаются. Нельзя всю жизнь обижаться на родителей. Мы сами могли бы уже быть отцами, если бы не эта жизнь дурацкая. Если бы Яна родила мне ребенка, меня бы здесь и в помине не было.

Я так хотел от нее сына! Сколько раз просил, уговаривал, едва ли не плакал!

Яна выбрала деньги, а не меня и даже не сына…

Теперь у меня полно денег, но все, что я могу сделать – это отнести их ей на кладбище.

Я простил жену. Давно простил. Иногда мне грустно от воспоминаний о ней, и все. Я ее долюбил. Иногда мне кажется, что я до сих пор люблю ее, но не безумно, как это было при ее жизни, или сразу после смерти, когда я порывался прыгнуть в ее могилу следом за ней.

Яна не просила меня любить ее. Это я просил ее о любви.

Люди не обязаны любить того, кто любит их. И Ник не обязан любить Валерию. Яной по жизни двигала алчность и жажда к роскоши. А что движет Зотовым? Хочет стать властелином Вселенной?

Я понимаю его. В нашей с ним ситуации либо все, либо ничего. Это безумие затягивает постепенно. Сначала у тебя немного власти и ответственности, затем ты с легкостью берешь больше, а потом ты уже не видишь берега. Это происходит не в один момент, а изо дня в день, из года в год. Ты смотришь телек, ешь, трахаешься, спишь, разговариваешь с людьми, а сам обрастаешь коростой жестокости. Эта бронированная корка, которая защищает тебя от недоброжелателей, прорастает в душу и в сердце, и ты уже ничего не чувствуешь.

Просто перестаешь реагировать как на плохое, так и на хорошее. Все одно. Ты вообще перестаешь удивляться, принимая происходящее, как судьбу, как должное.

Я в судьбу не верю. Нашими руками творится вся наша жизнь от начала до конца.

По пути к себе я постучался к Валерии. Теперь замок на ее двери был сломан, так что она не могла запереться. Хорошо это или плохо, я не знал. От кого ей запираться? От жениха? Вряд ли он вернется раньше полуночи, но дверь, конечно же, нужно починить.

– Кто? – спросила Валерия.

Я отозвался, и только после этого она открыла дверь. На ней был какой-то халатик, еле сходившийся в районе груди. По звуку, исходящему из комнаты, я понял, что работает телевизор. Выглядела она вполне нормально. Не похоже, чтобы она плакала.

– У тебя все хорошо? – поинтересовался я.

– Оставьте меня все в покое! – в сердцах воскликнула Валерия и захлопнула дверь перед моим носом.

Я мотнул головой и толкнул дверь в свою спальню. Переодевшись, я посетил спортзал, а затем поплавал в бассейне. Физические нагрузки меня умственно расслабляли. Я вымотался физически, но башка опустела.

Валерия не спустилась к ужину, приказав подать ей еду в спальню. Она так и просидела остаток дня в своей комнате. Я немного беспокоился о ней, но больше попыток с ней поговорить о случившемся, я предпринимать не стал.

Почему я всех должен успокаивать? Мне больше всех надо?

Отправив Нику смс-ку с вопросом, все ли у него хорошо, и получив утвердительный ответ, я плюхнулся на постель и открыл книгу, которую все не мог осилить.

Все равно не усну, пока Никита не вернется. Можно привыкнуть ко всему, кроме тревоги за близких людей. Лучше бы я с ним поехал. Но тогда бы я беспокоился за Валерию. Она тоже стала мне не безразлична.

Детектив, который я читал, действительно меня увлек. Я почти его добил, когда ко мне в комнату постучали. Я едва не крикнул по привычке: «Войдите!». Потом вспомнил про девчонку. Меньше всего сейчас мне были нужны ее бесячие домогательства, но возможно она созрела для разговора о случившемся сегодня, и ей нужна психологическая помощь?

Я поднялся и открыл дверь. Это была Валерия, как я и предполагал.

– Можно зайти? – спросила она и уже дернулась, порываясь шагнуть вперед.

– Нет, – твердо ответил я.

Девчонка резко тормознула, как будто лбом, с размаху,