Звено полукровок - Константин Голубев

отряды уже дышат им в спину, а они на каком — то куске камня, одном из самых удалённых от Юпитера спутнике, пытаются прорваться к поясу астероидов и попросить убежища у коалиции внутренних планет. Тогда она казалась надёжной. Нерушимой. Неприступной. Никому бы и в голову не пришло, что Европа осмелится напасть и на них. «Ну, это папуасы со спутников решают свои местечковые проблемы, кому какое до них дело», — думали тогда на ближних от Солнца планетах. Впрочем, добраться до астероидов семье Аерика так и не удалось.

Неожиданно распахнулась входная дверь, приглашая в дом шумный холодный ветер и маленькие, но очень колкие снежинки. Вслед за ветром вошёл мужчина в дутой тёплой куртке с капюшоном, в защитных очках и прозрачном респираторе с трубкой, уходящей куда — то в одежду. Быстро захлопнув за собой дверь и опустив стальной засов, он снял капюшон, освободив из плена гладкие серебряные волосы.

— Быстрее, одевайтесь! Мы уходим прямо сейчас! Говорят, заметили европейский корабль. Это могут быть они! У нас мало времени!

Аерик плохо помнил внешность отца, самое яркое воспоминание о нём было спрятано за толстой курткой, защитными очками и маской для дыхания. Но парень навсегда запомнил слова матери, о том, что его отец был очень красив. А ещё он был добрым, или, как потом решит для себя пацан, слишком мягкотелым. Не таким, как мать. Та была прочна, как титановый стержень. Наверное потому, что она пол жизни прожила в чужом мире и ей куда сложнее было там адаптироваться, чем отцу, который там родился и прожил всю жизнь.

— Пожалуйста, быстрее!

Мальчик испугался, он никогда ещё не видел отца столь взволнованным. Мать потянула сына за руку к кровати, стала доставать какие — то детские одежды, как вдруг снаружи грубо постучали чем — то металлическим. Все трое замерли и посмотрели на дверь.

— Именем Бельхаммеля и Великой Европы! Открывайте! — послышался мужской крик сквозь гудящий ветер за дверью.

— Это они! Прячьтесь! — резко повернулся мужчина к жене и сыну.

Мать схватила Аерика за плечи.

— Посмотри на меня!

Но мальчик продолжал пялиться на дверь в ступоре и страхе.

— Посмотри на меня!!! — крикнула женщина и потрясла сына.

Тот опомнился и посмотрел ей в глаза.

— Залезай под кровать и сиди тихо! Чтобы не случилось… Слышишь меня?! Чтобы не случилось, ни звука!

Как только мальчика запихали под кровать, дверь с грохотом слетела с петель. В дом ворвалось несколько мужчин. Он мог видеть только ноги. Тяжёлые военные стальные сапоги. Четыре пары. Первый солдат, что вошёл, остановился по середине комнаты.

Ледяной ветер гонял мелкие снежинки по полу, они нещадно жалили лицо и руки, но Аерик продолжал молчать, как было приказано, зажимая рот ладонями.

— Схватить его! — раздался хриплый мужской голос.

— Стойте! — в ответ выкрикнул отец. — Я гражданин Европы! Видите, всё в порядке!

— А это ещё что за тварь? — послышался ещё один незнакомый голос. — Посмотрите на её волосы! Она же из низших! Какая уродина! Всегда было интересно, какой цвет волос у них «там»? Может проверим!

— Ха — ха — ха! — хором заржали мужланы.

— Не трогай меня, мразь! — грубо ответила женщина и попятилась назад.

— Ну давай, иди ко мне! Мужики, да она строптивая!

— Не трогайте её! Она моя жена! Слышите! Вы не имеете права!

— Да заткись ты уже!

Завязалась возня, которую закончили несколько громких ударов со смачным хрустом, и отец затих.

— А — а–а!!! — неожиданно яростно заверезжал один из солдафонов. — Эта сука меня чем — то пырнула! Я истекаю кровью! У меня кровь!!!

Послышался звук шелестящего и гудящего металла, а ещё треск электричества, подобно искрящейся допотопной электропроводке в одном из тех сараев, что служили Ареику и семье очередным временным домом. В воздухе запахло озоном и на пол шлёпнулась отрубленная башка матери. От удара рот открылся, вывалился язык и брызнуло немного крови. Срез был ровным, тогда мальчик впервые увидел, как работают энергетические мечи Европы. Вслед за головой на пол рухнуло и тело, выстреливая из шеи алые струи, ярко раскрашивая серо — грязные сапоги убийцы.

— Ещё одна гниль была стёрта с лица системы! Во имя Бельхаммеля! — прохрипел их главный.

Глаза матери смотрели на сына, точно они были ещё живыми. Будто говорили, напоминали, чтобы он молчал. Не смотря, ни на что! Но проклятые красные ручейки, что расползлись по всему полу, добрались и до него. Как только густой красный сок подкрался вплотную к лицу и коснулся руки, Аерик не просто закричал он заорал как демон. Он всё орал и орал, даже когда солдаты вытащили его за ногу из — под кровати.

— Он мой сын! — доносились отголоски сквозь ор. — Слышите?! Он полукровка! Он сын чистокровного! Бельхаммель приказал не убивать полукровок! Не убивать!

Чтобы заткнуть пацана, ублюдок зажал рот и нос так, что трудно было дышать. Прежде чем потерять сознание, Аерик взглянул на отца. Его держали двое. Очки и респиратор были разбиты вдребезги и заляпаны кровью. Очень много крови.

— Бельхаммель приказал! — кричал он. — Бельхаммель!

— На корабль их! Обоих! — взмахнул рукой хриплый мужик.

Ни лиц, ни званий, ни формы, ничего. Парень не запомнил тех людей, что пришли тогда в дом к его семье. Да и в этом не было смысла. Подобного ничтожества на корабле карателей было немало. Жили они как правило недолго, да и были все на одно лицо. Прежде чем Аерика доставили на Европу и бросили в детдом для полукровок, тот, кого пырнула ножом мать вскоре сдох. За ним пропал и хриплый. Их сменяли другие, такие же уроды. Сложно было поверить, что среди европейцев было столько сброда. Бывшие уголовники, потомственные нищие, ищущие лёгких денег и просто садисты. Для него они остались лишь тёмными силуэтами, тупыми палачами, отбросами. Но имя «Бельхаммель» — он запомнил прекрасно.

…

«Бельхаммель, клянусь! Чего бы это ни стоило! Ценой своей жизни! Ценой всех жизней во вселенной! Я отомщу! Ты заплатишь за всё, что ты сделал! Сполна!»

…

* * *

Аерик резко очнулся и опустил холодный взгляд на вождя. Парень смотрел лидеру нации прямо в глаза без страха, спрятав гнев поглубже. Смотрел серьёзно, словно спрашивая: «В чём причина такого решения?»

Главнокомандующий не ожидал такой нахальной смелости во взгляде, однако это его приятно удивило. Позабавило. От интереса, он даже приподнял бровь.

— Чему ты удивляешься, полукровка? — небрежно и высокомерно протянул он. — Неужели ты думал, что я не узнаю о вашем маленьком секретике? Твоём и этой… предательницы.

— Не понимаю о чём