Подарок девушки по вызову - Михаил Серегин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вся тяжесть последствий ляжет на тебя. Ты хоть понимаешь, что происходит в стенах этого корпуса?
— Н-нет, — честно признался тот.
— Вот именно. А, как известно, незнание не освобождает от ответственности. Ты, конечно, захочешь сейчас уведомить о моем приходе самого Перевийченко лично. Но я не рекомендую тебе это делать, поскольку ситуация такова, что только я сама могу объяснить ему и Мамуке Шалвовичу, в какое роковое заблуждение они могут впасть.
…Это было великолепно. Язык сам, легко, воздушно, фактически без участия сознания, выбрасывал на свет божий это изящное и до жути красноречивое сотрясение воздуха. Самостоятельно выбирая нужную интонацию, в оптимальном порядке расставляя акценты. Лера, которая никогда не считала себя человеком с поставленной речью, из женской ипостаси Терминатора переселилась в хрупкое античное тело великого Цицерона. И не беда, что даже с этой лошадиной дозой психостимулятора ей было далеко до него.
Ведь ее слушал не римский сенат.
— Ты можешь даже сопровождать меня, — закончила Валерия и качнула сумку.
Петя закрыл один глаз, очевидно, погрузившись в краткосрочное, но интенсивное раздумье, а потом лязгнул засовом и распахнул перед Лерой дверь:
— Ну.., проходи.
— Благодарю, — пробормотала Лера.
— Что-что?
— Я говорю, нашли кого ставить в охрану, — звонко ответила она, и в ту же самую секунду, словно ниоткуда, за ее спиной вырос тот самый пожилой лысеющий мужчина и легко вскинул на охранника дуло пистолета… Раскатился негромкий хлопок, словно кто-то чрезвычайно удачно и с наименьшими потерями пузырящейся жидкости открыл бутылку шампанского.
Петя, так и не понявший, что с ним произошло, беззвучно упал у двери с простреленной головой.
Лера извлекла из пакета пистолет «беретта» с глушителем, из которого она стреляла сквозь целлофан, коротко шагнула и повторным выстрелом вогнала пулю в правый висок уже неподвижного Пети.
— Кажется, это называется контрольным выстрелом, — негромко, но вполне внятно произнесла она.
— Совершенно верно, — голосом Свиридова ответил пожилой мужчина.
* * *
Тем временем в главной операционной подходил к концу второй цикл внедрения антител кропотинской крови в пораженный СПИДом организм Церетели. Сам Мамука Шалвович уже пришел в себя и только бледно смотрел на то, как очередная доза какого-то препарата входит в исколотую вену на его левой руке.
Сквозь приоткрытую дверь «подсобки» был виден полулежащий в белом кресле — несомненно, без сознания — Дима Кропотин. К правой руке и шее были подведены трубки, наполненные чем-то темно-красным. Не составляло труда догадаться, чем именно.
Рядом с ним стоял Василий Ипатьевич в белом халате с измазанным кровью правым рукавом и пристально наблюдал за покрытым испариной лицом Кропотина с черными точками компьютерных датчиков на висках.
— Пульс слабеет, — сообщил он через дверь склонившемуся над Церетели Монахову.
Не разгибаясь, тот рявкнул что-то, из чего можно было вычленить разве что заключительные несколько слогов — что-то вроде «фетамин» или «кетамин», без сомнения, обрывок длинного названия нужного препарата. Впрочем, Василий Ипатьевич отлично понял своего шефа.
— Значит, полтора «кубика», Михал Иннокентьич? — быстро переспросил он.
— Да!
В операционной, кроме Церетели и Монахова, находился еще Перевийченко. Он тихо сидел на кушетке в самом дальнем углу и старался не дышать:
Монахов терпеть не мог, когда его что-то отвлекало во время операции. На предложение покинуть операционную совсем Перевийченко не соглашался, вот теперь и сидел, как неприкаянный.
За дверью же, в своеобразном «предбанничке», расположился Дамир. Он читал какую-то книгу и время от времени хмыкал:
— Ну ни хэра сэбэ! Ну ныкогда би нэ подумал! Ищ сукин кот, а? Как в анекдоте — Дамир со скуки листал попавшийся под руку «Орфографический словарь русского языка».
— Па-ци-ент… — читал он. — Какой-та ругатэлний слово, чэстно гаварю. Па-ци-физм… Ну-у-у, загнулы.., акадэмики! Па-цан. О! Харощий слово.., как чытается, так и пищэтся.
Похвальный процесс самообразования был прерван в самой непедагогичной и антигуманной форме: бесшумно отворилась большая белая дверь, и вошел высокий седой мужчина, а с ним.., с ним была Лера. Бубнеж просвещающего свои дремучие мозги Дамира тотчас оборвался. Потому что в руке у мужчины был пистолет. И его черное дуло было нацелено Дамиру в голову.
Рука Дамира конвульсивно дернулась, чтобы выхватить из болтавшейся на боку кобуры пистолет, с которым у него еще оставались шансы выжить, но рука внезапно отказалась его слушаться.., он перекосил лицо в страшной гримасе, в которой дико смешались ужас и ярость, и в его уши ударил короткий, как всплеск воды, глухой звук. Звук выстрела.
Его смертный приговор.
Словарь упал на пол, а уже через секунду первое алое пятно расползлось по странице раскрывшейся где-то посередине книги…
Охотник.
Охотница.
Охотничий.
Охотно.
Лера прошла мимо привалившегося к стене Дамира и решительно рванула на себя дверь операционной. Стоящий спиной ко входу Монахов даже не шелохнулся, зато во взгляде уже пришедшего в себя Церетели, обращенного прямо на дверной проем, засветилось нескрываемое изумление с примесью болезненного предчувствия и — страха. Перевийченко медленно поднялся и сунул было руку под пиджак, но два следующих один за другим выстрела вошедшего вслед за Лерой Свиридова выщербили стену за его спиной, и одна из этих пуль не разминулась с рукой Перевийченко, уже потянувшей было пистолет.
Станислав Григорьевич побледнел, выпустил рукоять своего верного «ствола», и тот с грохотом упал на пол. Перевийченко схватился за простреленный бицепс.
— Откинь ко мне! — резко приказал Влад, краем глаза посмотрев на сжавшую побелевшие губы Леру, и показал дулом на перевийченковский пистолет. — Ногой откинь ко мне!
Тот, болезненно перекосив лицо, поспешил исполнить безапелляционный и беспощадный приказ, оцепенело пробормотав:
— Свиридов…
Все произошло с молниеносной быстротой, и никто не успел даже толком сообразить, что к чему.
Монахов вздрогнул всем телом и обернулся.
— Стой на месте! — рявкнула на него Лера и поднесла «беретту» почти к самым испуганно заморгавшим глазам профессора. — Двинешься не по приказу — получишь пулю в свою не в меру умную черелуху!
Она отступила к самой стене и кивнула Монахову;
— Приподними-ка этого ублюдка!
— Простите? — не понял тот.
— Ну Церетели подними, чтобы он хотя бы сидел, а не валялся, как кусок дерьма! — холодно проговорил Влад.