Отмеченный сигилом  - Дмитрий Миконов

Вытащив из кармана сморщенный кусок мяса подозрительного происхождения, густо увитый прозрачными жилами, Язьва закинул его в рот и методично с хрустом разжевал.

Позвоночник выгнуло так, что темный едва устоял на ногах. Сумрачные жгуты начали прорастать прямо сквозь тело, обвивая кости и укрепляя мышцы. Невыносимая боль когтистым зверем прошлась по организму, и из глотки Язьвы вырвался протяжный стон, наполненный нечеловеческим отчаянием.

Призванная тварь успешно усваивалась организмом алхимика.

Громко отрыгнув и сплюнув на землю кровавым сгустком, Язьва справедливо решил начать поиски с хозяйской избы. Когда-то он жил в самом большом городе империи и прекрасно помнил, что под землю можно попасть через подпол. Иногда ловя проблески своего естества, Язьва из интереса пытался припомнить лицо матери, но тщетно. Возможно, виной тому были миазмы эликсиров, отравляющие и разлагающие мозг. А может быть, старушка сама не хотела являться сыну, ставшему чудовищем, даже в памятном образе.

Дверь в избу распахнулась с первого тычка, и ноздри алхимика затрепетали от сладковатого запаха разложения. Пройдя в сени, он огляделся. Сваленное в угол тряпье и висевший в углу мешок с салом не привлекли внимания – куда больший интерес вызвали свежие капли крови, густо разбрызганные на грязном полу.

Поднеся к глазам собственную ладонь, Язьва с удовлетворением оглядел крепкие серпообразные костяные наросты на месте ногтей. Осторожно подцепив одним из них вязкую каплю, он отправил ее на язык. Кровь оказалась совсем молодой. Как темный и предполагал, в сети живорезов недавно попалась очередная жертва.

Впрочем, она, скорее всего, была уже мертва, что никак не меняло планов и оставило его абсолютно равнодушным.

Внизу что-то зашуршало, захрюкало и выгнуло доски пола так, что те опасно заскрипели. Язьве это не понравилось. Вместе с поглощенной сущностью его собственный вес увеличился в несколько раз, что могло привести к незапланированному падению. Там, внизу, в подполе, его явно ждали.

Стараясь держаться у стены, где пол казался прочнее, темный спешно проследовал в горницу. Наглухо закрытые ставни и спертый вонючий воздух делали тьму чуть ли не осязаемой. Язьве пришлось изменить строение зрачка, чтобы рассмотреть убранство помещения.

Высохшая переломанная мебель, паутина во всех углах, кучки трухи и свежих человеческих экскрементов. Напротив, в стене, рядом с закрытой дверью, чернел пролом в соседнюю комнату. Темный понял, что попал в нужник. Он уже догадывался, что имеет дело с младшим роем. Здесь выращивали вулдов, безвольных и послушных рабов живорезов. Оставалось найти главного кукловода, или, по-другому, хозяина.

А неплохую общину он здесь сколотил! К-курва! Небось в соседней деревеньке много кого недосчитались за последние несколько сезонов. Язьва вновь сокрушенно поцокал языком. У него самого редко получалось задержаться в каком-либо местечке больше чем на пару недель. Серые шавки Воритара упорно пытались мешать проводимым экспериментам и научным изысканиям. Приходилось работать быстро и немного… грязно. Темный не хотел в этом признаваться, но его фундаментальные исследования в области алхимии последнее время утратили размах и скатились до банальной ловли сущностей Шуйтара: так сказать, на живца.

Кстати, о живце – за спиной темного, в сенях, раздались неуверенные детские всхлипывания. Ребенок явно был напуган и просил помощи.

Язьва усмехнулся – святая наивность!

На всякий случай держа в поле зрения проход в сени, он двинулся в соседнее помещение. Где-то там должен находиться спуск в подвал. Живореза-хозяина следовало нейтрализовать прежде всего, иначе его безмозглые слуги будут биться до последнего.

Миновав пролом и стараясь не касаться покрытых отвратительным налетом стен, Язьва проник в следующую комнату и в замешательстве остановился.

Прямо по центру, преграждая путь к ведущей в подпол лестнице, за большим деревянным столом сидела объемистая бабища. Склонив голову и открывая шею, она исподлобья смотрела на вошедшего. По правую руку от нее в столешнице торчал разделочный нож, источавший такое, что плечи Язьвы невольно передернулись от отвращения.

– Давай поговорим, темный, – протяжно на выдохе прошептала баба и демонстративно скрестила пальцы на выпуклом животе, подальше от оружия.

Темный не повелся на дешевый театральный жест. На его памяти живорезы никогда не совершали бесполезных превращений, а значит, толстуха обладала телесами не просто так и могла быть опасной и без ножа.

– Поговорить? – задумчиво переспросил он. – Почему тогда ты сам не покажешься? Убери рабов – и будет разговор.

– Рабов? Они мои дети… Ты тоже когда-то был рабом, подчинялся вашему императору…

Не дав ей закончить, Язьва совершил гигантский прыжок вперед и снизу вонзил острие костяного серпа бабе в подбородок, круша челюсть и лишая возможности нести крамольные речи. Для верности хотел и вовсе выдернуть ее, но внезапно вздувшийся будто бычий пузырь живот бабы отбросил темного на несколько шагов назад.

Вскочив на ноги, Язьва в ярости приготовился выпотрошить подлую тварь, но в комнате уже никого не было. Лишь край грязного платка, которым баба прикрывала живот, мелькнул на лестнице, ведущей вниз. Темному оставалось лишь подивиться ловкости измененной.

Уловив шорох под ногами, он в последний момент успел припечатать каблуком уродливую голову мелкого существа, похожего на очень зубастого младенца. Тварь хрюкнула и брызнула в стороны едкой дрянью. К-курва!

– Я никогда не был рабом! Слышишь меня? Никогда! – заорал Язьва, брызжа слюной. Вены на его тощей шее вздулись и яростно пульсировали. – Я лишь следовал долгу и вассальной клятве рода!

Когда темный осознал, что кричит в пустоту, ярость схлынула так же мгновенно, как и пришла, оставив после себя осадок горечи. Подлые и обличительные слова задели его за живое – местный хозяин оказался ох как не прост! Дернул, что называется, за последнюю ниточку, которая связывала существо под именем Язьва с остатками человеческой натуры.

Боевой настрой сошел на нет, освобождая место привычной хандре. Планируя провести на отдаленном хуторе парочку интересных опытов, темный не рассчитывал, что его блестящий и острозаточенный инструмент вновь останется не у дел. Местный хозяин откровенно разочаровывал. Следовало заканчивать здесь и искать новую возможность посвятить себя науке.

Сомкнув веки, Язьва усилием воли отдал команду на завершение превращения. Тело скрутили спазмы, и оно зажило собственной жизнью. С хрустом выскакивали из хрящей кости, рвались сухожилия и трещала кожа под буграми мышц.

Внизу наконец поняли, что происходит, и из-под досок пола раздался многоголосый заунывный вой.

Язьва отстраненно наблюдал, как его новое тело, коротко подпрыгнув, проломило половицы и упало в подвал, впечатывая в истоптанную землю чью-то неповоротливую морду. Могучий рев оповестил всех заинтересованных о кардинальном изменении баланса сил.