Феодора. Циркачка на троне - Гарольд Лэмб

После появления трещин работа приостановилась. Те, кто с самого начала противился строительству, собрались поглазеть на трещины и говорили, что теперь безумные архитекторы должны понять, что купол великой церкви невозможно возвести. Юстиниан часто приходил к строительной площадке, слушая споры. Не в силах понять математические рассуждения Исидора, он спросил его, не совершил ли тот ошибки в своих расчётах. Обеспокоенный Исидор поклялся, что нет. Недоброжелатели указали на трещины: «Вот доказательство того, что этот грек ошибся». Юстиниан продолжал допрашивать Исидора: «Ты рассчитал, что столбы выдержат нагрузку, когда арка будет готова. Ты же говорил, что они устоят».

— Клянусь жизнью, Блистательный Юстиниан! Я не думал, я знал!

— Тогда закончи арку, и посмотрим, что выйдет.

Чтобы утихомирить строителей, император чётко приказал им соединить два конца арки. После этого трещины перестали распространяться — огромные столбы выстояли. Прошло уже более тысячи лет, а они всё ещё стоят, как и рассчитал Исидор.

Феодора убедила Анфемия построить что-нибудь для неё. Ей хотелось красивое укромное здание небольшого размера. Недалеко от центра города Анфемий перестроил церковь Апостолов, где находились могилы первых императоров и где свет был тускл, а пять куполов просто нависали над алтарём и усыпальницами. В церкви Феодора всегда стояла рядом с одной из усыпальниц. Церковь разрушили через девятьсот лет, но её подобие уцелело в соборе Святого Марка в Венеции.

Тем временем Феодора требовала каждый фунт золота, ежегодно ей причитающийся. И это в период, когда деньги были нужны для войны. «Казна должна переплавить серебряные кубки, — ворчал Иоанн, — а наша Августа постоянно требует золота, и для чего? Для драгоценностей и поместья для потаскух. У этой дьяволицы особый дар. Она сосёт кровь из Юстиниана, чтобы он удовлетворял её причуды». И он начал распускать сплетни, что императрица якобы спланировала убийство красивой Амаласунты из ревности. Но Феодора, не выходящая за пределы Священного дворца, не помышляла о ревности к неизвестной королеве готов. Она не убивала её. Это сделал Философ, чтобы воцариться на троне, когда понял благоволение к нему Юстиниана.

Вне досягаемости даже Иоанна Феодора искала способ изменить управление империей, отвратить её от католиков и военного запада к терпеливому, плодородному востоку. Она не делилась своими мыслями с Юстинианом, который был так занят войной, что не замечал ничего другого. Она также не сказала ему, что уже вынесла приговор его сборщику дани, Иоанну из Каппадокии.

Всё лето 536 года Константинополь ожидал новостей с западного фронта более взволнованно, чем результатов скачек, восстановленных на ипподроме. Продвижение народного героя Белизария волновало всех пьяниц на улице Мезе. Белизарий достиг Неаполя; там его остановила массивная стена; почему верные римляне не открыли ворота? Готский гарнизон помешал этому, а полководец не мог позволить себе осады. Где готская армия? Белизарий был в Неаполе. Он освободил этот огромный порт, пробравшись через акведук после прекращения доступа воды, а затем исчез вместе со своей армией. Что это — поражение? Он никогда не проигрывал, но куда он мог деть армию и как избежал готов? Ведь армию не спрячешь...

Он в самом Риме! В середине декабря он пробрался в Рим. С помощью Господа Белизарий снова победил! Никто в Константинополе и не догадывался, как отчаянно командующий пытался избежать вхождения в древний Рим.

Словно старый, потемневший от времени памятник, город лениво раскинулся на малярийной равнине. Паразит, гибнущий, когда его отрезали от внешнего мира, он ещё жил; жизнь теплилась в скорлупках высотных домов, триумфальных форумов и сводчатых терм. Население уменьшилось и перебралось в провинции. Жители многонаселённых домов держали свои хозяйства на загороженных крышах капитолийских дворцов; в цирке Максима росла трава, там, где когда-то проходили гонки колесниц, собирая тысячи людей, но в сравнении с играми на восточном ипподроме казались теперь жалкой забавой. Сырость заражала виллы с портиками, а на улицах свирепствовала жара. Только базилика Святого Петра на дороге за стенами жила своей обычной жизнью, ведь это было жилище католического папы.

Белизарий пытался держаться подальше от этого грандиозного, но опасного памятника, захватив северные дороги и тропы среди холмов. Прокопий, возбуждённый тем, что его герой захватил Рим цезарей, вспоминает их тщетную попытку удержать мост последней реки перед входом в Рим. «Белизарий хотя и был в безопасности, но не желал оставаться на посту командующего, а пошёл в передние ряды, как простой солдат. Он сидел верхом на серой лошади с белой отметиной на лбу. Готы начали кричать: «Стреляйте в лошадь с отметиной!» — и сгрудились вокруг него со своими копьями и мечами. Белизарий поворачивался в разные стороны, а его стража выставляла вперёд щиты, заслоняя и всадника и лошадь. Таким образом, римляне спаслись бегством и двинулись к укреплениям Рима, к Саларианским воротам, а за ними по пятам валили варвары. Но жители города, боясь, что враг ворвётся в Рим вместе с беглецами, не желали открывать ворота, хотя Белизарий убеждал их снова и снова. Те, кто глядел на войско из-за стены, не узнали человека, кричащего им, потому что его голова была в пыли и крови, а сами они видели плохо, ведь солнце клонилось к закату».

Оказавшись вне стен города, отчаявшийся командир попытался взять Рим обманом. Ведя вдоль стены полк своих верных солдат, он решил сделать нечто вроде вылазки в стан всадников-готов в этот сумрачный час. Готы благоразумно повернули вспять. После этого римляне открыли ворота.

Белизарий был в городе с пятью тысячами ветеранов — слишком мало, чтобы защитить каждую милю огромной круглой стены с пятнадцатью воротами и двумя разрывами, через которые протекал ленивый Тибр. Вне этих стен в укреплённых лагерях собрались основные силы готов. По-видимому, их численность достигала тридцати тысяч, это были вооружённые всадники и столько же солдат. Их яркие одеяния и блестящие шлемы являли для римлян устрашающее зрелище. Они тут же отправили послов, чтобы разведать ситуацию в городе и предложить Белизарию сдаться. Бородатые готы сказали, что для воина почётно показывать свою храбрость. Но одно дело быть храбрым, другое — безрассудным. А если Белизарий попытается защищать город, то это настоящее безрассудство. Готы предложили римскому командиру вывести армию, пообещали, что его не тронут и сохранят всё его оружие и обмундирование. Он сможет отправиться в любой морской порт.

Белизарий ощутил всю силу убеждения готов. Витигис и готские вельможи сдержали бы своё слово, если он покинет город. Остающиеся в душе варварами, они придерживались старых германских понятий о том, что почётно умереть в битве и позорно нарушить данное слово. Однако полководец ответил с беззаботным высокомерием, прекрасный образец солдата, настоящий пример для подражания: «Придёт время, когда вы захотите спрятаться даже в зарослях чертополоха, но нигде не найдёте убежища. Что касается Рима, то, пока Белизарий жив, он никогда не сдаст город».

С каким восторгом взволнованный Прокопий записал эти звучные слова своего героя! Они озадачили и поразили наблюдательных готов, вообразивших, что римский командир полагается на какую-то неизвестную им силу. Именно к этому стремился Белизарий, который знал, что никто не придёт к нему на помощь.