Цветок в пыли. Месть и закон - Владимир Яцкевич

Мальчик радовал старика. Он быстро рос, выказывал недюжинный ум и смекалку и доставлял Абдулу хлопот не больше, чем обычно доставляют дети в его возрасте. Он уже пытался что-то сказать, и Абдул склонялся над его кроваткой, подбадривая:

— Знаю, знаю, малыш. Ты хочешь рассказать мне много интересных вещей. Но пока тебе нелегко это сделать. Что ж, потерпи, всему свое время. Наступит час, и мы еще будем вести с тобой долгие беседы.

По вечерам, когда спадала жара, Абдул выносил Рошана на улицу. Сам садился на лавку, а малыша опускал на землю и смотрел, как тот шагает, неуверенно перебирая ножками.

— Ходит! — восхищался старик. — Посмотрите, ходит! Он уже совсем большой у меня, честное слово.

И окружающие радовались успехам Рошана вместе с Абдулом.

Если Рошан падал, то не плакал, а оборачивался на старика и смотрел на него внимательно, словно хотел сказать: «Ну, ты видел, как я упал? Эк меня угораздило! Что ж, в следующий раз буду осторожнее».

— Вставай, — говорит Абдул. — Я надеюсь, что ты не ушибся? Молодец, что не плачешь. Жизнь, брат, такая штука, которая иногда причиняет боль. И знаешь, что в этой жизни самое главное?

Он подходил к малышу, по-прежнему лежащему на земле, ставил его на ноги и после этого заканчивал свою мысль:

— Главное — уметь встать и идти дальше. Понял?

Малыш смотрел на него и улыбался. Безусловно, он все понимал и восхищался мудростью старика.

— Молодец, — говорил Абдул. — Сразу видно умного человека.

Большие трудности начинались, когда давали о себе знать болезни Абдула. Старик лежал на своей лежанке и с тоской смотрел на мальчика, не в силах встать.

— Видишь, — бормотал он. — Старость не такая приятная штука, как некоторым кажется. В преклонном возрасте есть свои сложности.

Беда была в том, что никто, кроме него самого, не мог накормить ребенка, и поэтому Абдул, превозмогая собственную немощь, вставал, кряхтя, и шел на базар, тяжело опираясь на палку. Единственное, чего он боялся в такие минуты, — упасть и не подняться. Мысль о Рошане, оставшемся в одиночестве дома, придавала старику сил, и он семенил по дороге, зная, что просто обязан вернуться домой, где его ждут.

Рошан отвечал на его заботу любовью и благодарностью. Не было у него роднее никого, и он изливал на старика всю любовь своего щедрого детского сердца.

В их гостеприимный дом часто приходили соседи. Просто так, поболтать. Старый Абдул знал множество историй, и люди к нему тянулись.

— Это ведь не ваш сын, Абдул-джан? — спросили его однажды.

— Нет, — ответил Абдул.

— И не внук?

— Нет. Но он для меня дороже сына и внука, — говорил старик. — Мне послал его Аллах.

— В подарок? — спрашивали его.

— Да. Жизнь моя была трудна, и под конец Аллах, видя мое трудолюбие, вознаградил меня, — серьезно отвечал Абдул. — Я нашел этого мальчика в лесу, возвращаясь домой в темную ночь. Он лежал в траве, на небе сверкали молнии, в свете молний я его и увидел.

Слушатели недоверчиво качали головами. Слишком невероятной представлялась им эта история. Но никто не спорил с Абдулом.

Рошан рос, становился все более подвижным, и старик с удовольствием принимал участие в его играх. Этот ребенок был как деревце, вырастающее на глазах посадившего его человека, все в нем было интересно, и Абдул с удовольствием наблюдал за происходящими с малышом переменами.

— Лишь бы мне сохранить силу и ясность ума, — говорил он, глядя на мальчика. — Ты должен подняться и окрепнуть, прежде чем я стану совсем немощным. Я не тороплю тебя, малыш, но помни, что я не вечен.

Эта мысль посещала Абдула часто, и он не гнал ее от себя, потому что знал — от этого нельзя отмахнуться, грядущие трудности надо уметь предвидеть.

— Но ты не переживай. Все-таки я еще крепок. Конечно, было бы лучше, если бы у тебя были отец и мать. Но если их нет? Что тогда? Жить-то все равно надо. А в отношении меня не беспокойся. Я буду заботиться о тебе не хуже родителей.

Кто были те люди, которые бросили малыша? Абдул иногда думал о них и не мог ни понять их, ни простить. Жестокость сердца простить невозможно. Старик смотрел задумчиво на Рошана и бормотал себе под нос:

— Но как же они могли? А? Ты не можешь мне объяснить? Да, да, малыш, я понимаю, ты был слишком мал для того, чтобы хоть что-то осознавать. Но они-то, они, взрослые люди!..

И вздыхал тяжко, переживая чужие поступки.

— Первое слово, которое обычно произносят дети, — «мама». Жаль, что у тебя будет не так.

Первым словом Рошана было «дядя». Потому что так называл себя Абдул. Он тыкал себя в грудь и говорил:

— Дядя! Дядя! Понимаешь, малыш? Я ведь не могу назвать себя твоим папой. И уж тем более — мамой. Так что пусть я буду дядей, хорошо?

И когда Рошан, улыбаясь, впервые сказал «дядя», старый Абдул заплакал от счастья. Он смотрел на мальчика, и слезы катились по его морщинистому лицу.

— Ах ты маленький мой! — шептал старик и гладил Рошана по головке. — Ты свет моих очей и моя надежда.

Любовь переполняла его щедрое сердце, но он не мог, не умел всего сказать словами и только плакал. Когда поток слез иссяк, он взял малыша на руки и понес его на улицу. Абдул не мог не поделиться своей радостью с людьми.

— Послушайте! Он заговорил! Он сказал первое слово в своей жизни! — говорил Абдул, и его лицо сияло.

— Что ж, — отвечали ему. — Такой возраст. Ему уже пора говорить.

— «Пора говорить»! — передразнивал Абдул ворчливо непонятливых соседей. — В том-то и дело, что ему еще не пора, он совсем маленький. А уже говорит!

Он верил, что его Рошан смышленее других сверстников. И Абдул смог убедить в этом всех соседей.

— Да, — степенно кивали те головами. — А ведь вы, пожалуй, правы, Абдул-джан, у этого мальчика ум написан на лице.

— А я вам о чем говорю! — торжествовал Абдул. — Об этом речь и шла!

С каждым новым днем он все больше любил этого ребенка.

— Вот подожди, — говорил старик. — Скоро ты подрастешь, и я отведу тебя в школу. Ты спрашиваешь, что такое школа? О, это великое дело. Там вот таких смышленых детей, как ты, обучают самым разным знаниям. Знаешь, для чего? Чтобы в дальнейшем им было легче жить. Ведь более легкая жизнь приятнее, чем трудная. Ты согласен со мной?

Рошан соглашался по обыкновению.

— Вижу, что понимаешь, — кивал удовлетворенно старик. — Я всегда говорил, что ты смышленый малый.

Каждый новый день приносил ему не заботы, потому что он их просто не замечал, а счастье и любовь.

— Как дела у вашего малыша? — спрашивали соседи.

— Спасибо вам, люди добрые, все хорошо у нас, — отвечал Абдул. — Аллах добр, и я надеюсь, он не лишит нас своего расположения.