Предвестники викингов. Северная Европа в I-VIII веках - Александр Хлевов

Шпангенхельм — общий вид, конструкция и сечение, континентальная Европа

Однако достаточно слабая при том уровне технологий конструкция на Севере была переработана, получив вместе с некоторой рационализацией и совершенно новое идеологическое наполнения. Стандартом является полусферическая правильная форма купола шлема — более технологичная и придающая ему дополнительную прочность.

Специфическим изобретением Севера является полумаска. Личина как таковая блестяще представлена на англосаксонском шлеме из Саттон-Ху. Однако полумаска с богатым декором, в дальнейшем редуцирующаяся в вертикальное прикрытие лица («стрелку»), была наиболее прочным и рациональным решением вопроса о защите лицевой зоны. Достаточно обычны были и нащечники, также редуцированные со временем, в основном к эпохе викингов, Иногда (Вендель XIV) они гипертрофированны до такой степени, что, смыкаясь, образуют полностью закрывающую лицо цилиндрическую конструкцию по типу коринфского шлема. Представляется, что именно подобный шлем с личиной-полумаской фигурирует в тексте «Речей Регина» под именем «шлем-страшило», «cegishjalm» (83; 14).

Шлемы вендельского времени богато орнаментированы. Приведем для примера изображения на классических находках из наиболее представительных в этом смысле могильников Вендель и Вальсъерде, а также шлеме из погребения в Саттон-Ху (Восточная Англия). Общими мотивами для них являются изображения процессий идущих воинов, пущенные по фризу шлема, здесь же фигурируют всадники в сопровождении пеших людей, змей и летящих птиц. На пластинках, украшающих лобовую часть шлема, изображены иногда поединки двух воинов или просто парные фигуры воинов.

Шлем из Коппергейт (Йорк)

Но, без сомнения, главной в семантическом смысле частью декора шлема является лежащий вдоль всего гребня стилизованный зверь. В большинстве случаев это традиционный для северного искусства вепрь, в отдельных случаях встречается вместо вепря хищная птица — как на шлеме из погребения Вендель XIV. Главным элементом защиты тела воина являлся щит. Предельно простая и рациональная форма щита, сбитого из досок и увенчанного металлическим умбоном, на который стремились принять удар, была универсальной. Удивительную устойчивость главной отличительной черты — формы самого щита — мы обнаруживаем, сопоставляя данные эпохи Тацита и второй половины I тыс. н. э. Доминирующим типом у континентальных германцев был овальный щит с круглым умбоном (177; 23). При этом Тацит сообщает, что отличительная особенность всех скандинавских племен — «круглые щиты, короткие мечи и покорность царям» (116; 44). Это находит подтверждение: безраздельно господствующим на Севере щитом оказывается круглый.

При этом внешняя и внутренняя стороны вендельского щита покрыты декором. Декор внутренней поверхности представляет собой симметричные группы (как правило, по три экземпляра) стилизованных голов животных, расположенных по обе стороны рукояти щита, Обычно это вепрь и какая-то хищная птица (щит из Вальсъерде 7) или несколько вепрей и, предположительно, волков (щит из Вальсъерде 8) (148).

Защитное вооружение для тела представляет в эту эпоху чрезвычайную редкость, связываемую, судя по всему, исключительно с предводителями дружин, хотя на декоре шлемов присутствует множество воинов в кольчугах. Редчайшие находки демонстрируют как наличие кольчужного и пластинчатого панцирей, так и формирование, в одном из случаев, в погребении Вальсъерде (152; 47), чрезвычайно своеобразного для этого времени доспеха, комбинирующего как кольчужные участки прикрытия (грудь и спина), так и собранные из продолговатых пластинок ламеллярные фрагменты (конечности, нижняя часть туловища). Однако этот уникальный случай не позволяет рассматривать Скандинавию как регион процветания панцирной защиты. Подавляющее большинство воинов ходило в бой лишь со щитом, шлем был редким, но достаточно распространенным явлением, доспех же применялся еще реже.

Шлем из Саттон-Ху

Выводы, следующие из анализа материала, могут быть следующими. Почти на всех известных нам типах оборонительного и наступательного вооружения присутствуют изображения животных. Однако присутствие это, вне всякого сомнения, в каждом конкретном случае продиктовано насущной необходимостью и отвечает определенным закономерностям — как в содержании образа, так и в его форме. Попытаемся рассмотреть те аспекты, которые представляются достаточно ясными, и очертить границы непознанного.

Вне всякого сомнения, источником существования массовых изображений зверей и птиц на столь важном объекте, каким является оружие, был тотемизм. Пережиточное явление уже в вендельскую эпоху, тотемизм сохранялся в сознании людей и постоянно проявлялся в различных сферах бытия.

Германские племена имели давние и достаточно сильные тотемистические традиции. Уже на заре их письменной истории мы обнаруживаем зафиксированное античными авторами, быть может, уже не совсем четко осознаваемое самими представителями племени, тотемное начало в наименовании некоторых племенных коллективов. Так, у Тацита находим племена херусков и эбуронов. Они достаточно надежно этимологически выводятся из названий двух видов животных — оленя («херуц») и вепря («эбер»). Вероятно, этот ряд может быть продолжен. Так, племя свионов, помещенное Тацитом на севере Европы в Скандинавии скорее всего следует связывать с общедревнегерманским наименованием свиньи — одного из основных жизнеобеспечивающих факторов североевропейской экономики. Сохранившееся позднее, в эпоху Вендель и в начале эпохи викингов, племенное имя «свей» (svear) имеет тот же корень. К этому же понятийному кругу относится и общескандинавское имя Свейн (Свен). Сравним также современное шведское sven — парень.

Бронзовые матрицы для изготовления декоративных накладок, Торслунда (Швеция)

Другое племя, вероятно несущее в своем имени какие-то пережитки тотемистических представлений, — хавки (хауки) (возможна связь с наименованием хищной птицы: сокола или ястреба).

Накладка со шлема из погребения Вендель I

Но вышеприведенные примеры употребления образов животных на предметах вооружения являют еще более яркий образчик пережиточного тотемизма.