Люблю Ненавижу Люблю - Светлана Борминская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выйдя из зала заседаний в огромный холл Европарламента на первом этаже, он нос в нос столкнулся с отлучившимся покурить бургомистром Тапы Бутоном.
– Полковник Брук, – представился старший инспектор по кражам бесценных предметов искусства.
– Оно и заметно, – пробормотал бургомистр и добавил ворчливо: – Я вас видел в Тапе...
– Я скоро опять приеду, – улыбнулся Брук.
– Милости просим. – Бургомистр вытер испарину со лба и, вздыхая, вернулся в зал заседаний. – Черт бы вас всех задрал... – шипел он, открывая тяжелую дверь. – Покоя нет от вас никакого!.. Ну, кому в Тапе нужны ваши шедевры?... Мне они точно не нужны, и жене моей не нужны, и дочкам... Привязались!.. Где я их вам найду, хотел бы я знать?... Может, и не было никакого Лихуты на том «Боинге», а?... – обернулся он к переводчику.
– Пес их знает, – кивнул переводчик.
А полковник Брук в это время уже сидел в кафе напротив Европарламента и глядел в служебный ноутбук, обновляя в памяти все, что украл на самом деле Хэнк Арнольдович Лихута... Особенно его позабавило описание и вес картины Метиса.
– Да не Метиса, а Матисса, – исправил ошибку в базе данных Интерпола полковник и вслух прочел: – «Танцующий бобер в океане страсти», вес картины – двадцать килограммов вместе с рамой. Первый раз слышу, и что ж там было нарисовано?...
К сожалению, копии «Танцующего бобра» в базе данных не было и возможности посмотреть на бесценный шедевр – тоже.
За время своего пребывания в Эстонии полковник досконально проверил все вероятные и не очень версии нахождения Хэнка Лихуты на родине, если, конечно, допустить, что вор остался жив, упав с десятикилометровой высоты в болото...
Брук самолично облазил тот самый полуразрушенный дом неподалеку от Тапы, не найдя там ничего особенного, исключая небольшой клад почерневших монет из серебра в стеклянной банке. Он даже ездил в соседний городок Раквере и был в том самом древнем строении, похожем на башню, где жил когда-то монах-доминиканец Лихута, сумевший непонятно каким образом, будучи постриженным в монахи, завести многодетную семью, хотя доминиканцы, как известно всем, по сути своего обета лишены такой возможности.
Брук тяжело вздохнул и огляделся: в кафе было полным-полно молоденьких девушек.
– Похоже, и Лихута и картины пропали навсегда...
Брук отключил ноутбук и со скрипом поднялся.
– Нет, все-таки надо найти ну хотя бы еще одну возможность выйти на них!..
О какой возможности говорил седой полковник Интерпола Брук?...
Но об этом чуть дальше.
Исступленный шепот за дверью:
«Я тебя порву... в клочья!..»
«Ты напряжен... Осторожней... О-о-о!.. А-а-ааа... О-о-о!..»
Я проснулась и подскочила, в комнате было темно – хоть глаз выколи!..
Нет, я была не на работе, где случайно подслушала этот диалог между Рейтелем и Белокурой Мечтой. Их любовные игры возобновились где-то через пару дней, как только Мечта вернулась из отпуска.
Фамилия Мечты – Якобсонс.
Якобсонс...
«В Италию – за дольче витой, во Францию – за французским поцелуем!» – я запомнила эти слова Мечты.
Нет, в принципе, Якобсонс вполне нормальная – обычная незамужняя стерва, не злая, и вообще – рядовое дело, когда немолодой генеральный и его секретарша занимаются любовью на рабочем месте. По крайней мере – все остаются при своих интересах...
Я села на кровати и посмотрела в окно: была ночь со звездами и луной. Я протянула руку и взяла хронометр – на маленьком фосфоресцирующем циферблате старых часов Ильи была всего лишь половина второго ночи. Я откинулась на подушку, но спать решительно не хотелось...
Вчера ко мне на работу снова приходила в гости пани Остальская, повидаться... Мы же теперь работали бок о бок, и я каждый день проходила мимо цветочного магазина, втягивая ноздрями едва уловимый аромат пармских фиалок и подвявших рододендронов.
Итак, вчера...
– Возьмем Билла Гейтса, – усаживаясь в приемной напротив меня, шепотом напомнила мне про мужчину планетарного масштаба пани Остальская.
Я кивнула, потому что спорить с вздорной старушенцией не имело абсолютно никакого смысла; лучше кивать, быстрей закончит, и я пойду заваривать кофе для себя и Мечты.
– Хочешь за него – замуж?... – кивнув на пустой в ранний час кабинет Рейтеля, категорично спросила меня старуха.
– За Гейтса?... А на хрен он мне сдался? – сделала вид, что не поняла, я.
– Самый богатый человек земли – «сдался»?! – пожала тощими плечиками пани Остальская. – Сто миллиардов на счете и... большой член – на хрен не нужен? – шепотом напомнила она. – Ну, ты даешь...
– Да пошел он!.. – Я вспомнила Билла и передернулась, поздоровавшись с только что вошедшей Белокурой Мечтой.
Мечта Якобсонс, показав нам белый оскал, на огромных каблуках, стуча ими, как кастаньетами, прошла в кабинет генерального.
– Ну, вот, а Рейтель – он тебе по зубам, поверь мне, – быстро сказала Анна Рудольфовна, разглядывая мелькающий через открытую дверь обтянутый зад Якобсонс. – Они с женой – давно ненавидят друг друга.
– А вы откуда знаете?...
– Это все знают, – вздохнула старуха.
– Да так, как они, живут миллионы... Ну, и при чем тут моя месть и замужество? – шепотом поинтересовалась я. – Я навсегда останусь женой Ильи...
– Да-а-а? Неужели?... – скрипуче переспросила старуха. – И что ты этим докажешь?... И при чем здесь миллионы каких-то там семейных пар?... Миллионы не давили твоего мужа – на тротуаре – колесами!.. Или давили?... – Остальская встала и сделала три шажка к дверям...
Нет, замуж за Рейтеля я не собиралась, даже мысленно, у меня от их семейки было одно сплошное горе, а на самого Рейтеля вообще страшная изжога!.. И я решила подсыпать ему в кофе холерного вибриона «Бенгал-137» прямо сегодня же, чтоб хоть что-то сделать, и подыскать себе место работы – где-нибудь подальше от улицы Пик, пока не превращусь в еще одну пани Остальскую. Я поглядела на стоящую у дверей старуху и окончательно решила, что снова идти в цветочный не имеет смысла – Анна Рудольфовна замучает меня своими советами и подначками... Подсыплю ему вибриона, и все – на этом моя месть закончится, а от поноса его кто-нибудь вылечит, не пропадет в конце концов – в Европе все-таки находимся! Ведь если серьезным образом не мстил никогда, не надо и начинать, а то привяжется кто-нибудь вроде Кукулиса...
Тут из кабинета вышла Белокурая Мечта и многозначительно покосилась на Остальскую... Та, помахав мне сморщенной ручкой в кружевной перчатке, вышла.
– Задерживается, – сказав это, Белокурая Мечта достала зеркальце и подкрасила губы, и тут в офис вошел Рейтель; кивнув нам, он направился к своему кабинету.