Книги онлайн и без регистрации » Юмористическая проза » Государство и светомузыка - Эдуард Дворкин

Государство и светомузыка - Эдуард Дворкин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 53
Перейти на страницу:

Она встала, аккуратно повесила в шкап мундир, надела ситцевый халатик, крепко подвязав его на чуть раздавшейся в последнее время талии. Заваленный документами стол настойчиво добивался ее внимания, с ним ревниво соперничал походный бронированный сейф, мечтавший открыть армейской казначейше свою запрятанную от всех неподкупную душу… трофейное, с бронзовыми завитушками зеркало звало ее по-женски посидеть, повздыхать в его среднеполом обществе… еще была развешанная по стенам коллекция оружия, требовавшая заботы и ухода…

Призывы неодушевленных друзей остались безответными.

Хотелось иного.

Какого-то психологизма. Литературных тонкостей. Может быть, изысков стиля. Увидеть жизнь не напрямую, а через восприятие человека неравнодушного, страдающего, художественно одаренного.

В салонах много говорили о входившем в моду литераторе, фамилией, кажется, Бельмесов. Его изящный, переплетеный телячьим пузырем томик лежал сейчас у Генриетты Антоновны на тумбочке. Удобно направивши свет, баронесса откинулась на подушку и принялась за чтение.

БРИОШИ ОТ ЕЛИСТРАТОВА

Жандармский ротмистр Иван Лукич Воропаев, высокий мускулистый мужчина в соку, весельчак и бонвиван, закрутивший на своем веку несчетное количество молоденьких барышень и вполне зрелых матрон, и, вместе с тем прекрасный семьянин, взявший во втором своем браке со вдовой купца Трюнделеева пятьдесят тысяч золотом, примерный отец, в равной степени заботившийся обо всех своих детях, в том числе и прижитых на стороне, ретивый и ревностный служака, не раз угощавший темляком шашки случившихся на его пути проходимцев, стоял прекрасным летним утром в тени развесистого платана и с наслаждением, присущим людям с хорошим пищеварением, поедал, подставляя свободную ладонь, чтобы не просыпались зря крошки, свежайшую, посыпанную сахарной пудрой двойную бриошь от Елистратова.

Народоволец Арсений Евгеньевич Кононов, недоучившийся студент двадцати четырех лет, косоватый в глазах, с неправильными чертами отечного оспенного лица, одетый по-мужицки в засаленную на обшлагах поддевку, домотканые портки и лапти, из которых торчали наружу перепачканные глиной худые нервические пальцы, и как ни странно, дворянин по происхождению, пусть и решительно порвавший со своим сословием, аскет, не знавший вовсе вина и женщин, натура мятущаяся и переменчивая, фанатик, признававший лишь насильственные методы политической борьбы, лежал в тугих и едко пахнувших кустах жимолости и, будучи невидимым со стороны, отчаянно гонял желваками, готовясь прицельно метнуть самодельную бомбу и привести тем самым в исполнение суровый приговор товарищей.

Гробовщик Степан Петрович Фигов, низкорослый горбун, носатый и краснолицый, носивший постоянно черную пару, субъект с профессионально-скорбным выражением дурашливого лица, имевший помимо катафалка и собственный парадный выезд, умеренный пьяница и любитель наперченной пищи, женатый на чудовищной, зеленой и круглой, похожей на мексиканский кактус бабе, наплодившей ему кучу-малу небылиц, которым он искренно верил в силу вопиющей необразованности, отъявленный картежник и шулер, не раз бывавший схвачен за руку и бит канделябрами, невежа, сморкавшийся в присутствии дам в два, три и четыре пальца, делец, срывавший с каждой мортальности изрядный куш, в своем деле знал и видел все, но собирать клиента в последний путь по частям ему пришлось впервые.

Палач Авдей Ильич Котомкин, мужик огромный и волосатый, с высверливающим взглядом цыганских черных глаз, обжора, носивший по расписной деревянной ложке за каждым голенищем, отчаянный сквернослов, забияка и кулачный боец, имевший ко всему прочему еще и многих покровителей в высших инстанциях, и неожиданно, прекрасный шахматист, музыкант, естествоиспытатель и живописец, стеснявшийся, как девочка, в присутствии Ореста Кипренского, который безудержно хвалил его и ставил в пример другим палачам, не забывал, несмотря на многочисленные увлечения, своей основной работы, коей в последнее время было немного, тем с большим рвением, тщанием и усердием намыливал он веревку и вывязывал петлю, которая и захлестнула не знавшую прежде объятий худую немытую шею очередного борца за Идею.

Кондитерский фабрикант Василий Андреевич Елистратов, благообразный и богобоязненный старичок с постным лицом и скопечески поджатыми губами, не блещущий с виду физическим здоровьем, однако же небезуспешный цирковой борец и чемпион в обозримом прошлом, почетный гражданин и поставщик двора, удачливый предприниматель и авторитет в промышленных и банковских кругах, всенепременнейший участник благотворительных кампаний и попечительских советов, соучредитель народной чайной со свежими баранками и газетами для подлого люда, был в одночасье разорен, продал все, потерял доброе имя и спешно выехал за границу — говаривали, обсуждая ужасное происшествие, что бомба-то была вовсе ни при чем, а разорвала жандарма на кусочки замешанная на порохе двойная бриошь от Елистратова……………

27

Милейшие старички уговаривали его отбросить церемонии и погостить, сколько понадобится, у них, Великий Композитор, однако, не счел возможным более обременять гостеприимных интернационалистов.

Вмешавшийся в дело секретарь международного социалистического бюро и по совместительству квартирный маклер господин Гюисманс приискал Александру Николаевичу три небольших комнатки с видом на Цюрихское озеро.

Великий Композитор просыпался поздно, разминал кисти на раздобытом в ближайшем кафе старом, растрескавшемся пианино и шел прогуляться по живописным окрестностям. Нелюбознательным швейцарцам не было никакого дела до появившегося в их краях восточного человека, Скрябин, довольно-таки свыкшийся с ролью независимого грузинского князя, чувствовал себя достаточно раскрепощенно — он любовался водной гладью, катался на лодке, беседовал с рыбаками.

В средневековых романско-готических соборах — Гросмюнстере и Фраумюнстере было полно хорошеньких прихожанок. Очистившиеся после исповеди от всех совершенных грехов, они немедленно начинали осматриваться по сторонам в поисках новых прегрешений, и поселившийся в Александре Николаевиче темпераментный кавказец, конечно же, не мог отказать им в шансе.

До поры до времени отношения ограничивались пьянительным флиртом где-нибудь на природе, но вот одна из пахнущих свежими сливками Шарлотт согласилась посетить его апартаменты. Незамедлительно случившееся действо оказалось пряным, острым, доставило равное удовольствие обоим его участникам и неожиданно сподвигло Великого Композитора к уже немного подзапущенному творчеству. Торопливо распрощавшись с чаровницей и наскоро отмахав ей в окошко, Александр Николаевич сел за пианино. Ритмичный и удачно осуществленный процесс заново провернулся в мозгу, перевоплощаясь сам по себе в новое совершенное качество. Пальцы бросились к пожелтевшим клавишам… Минута, другая…

Так родилась известная «Фантастическая поэма» — всего семнадцать тактов быстрого движения, мгновенная и точная зарисовка состояния острого мужского возбуждения…

Вечерами он ходил на представления, слушал «Роберта-дьявола», «Гугенотов», «Африканку», другие оперы забавного и малоизвестного ему героя-романтика Джакомо Мейербера, сидел, попивая шнапс, где-нибудь в кафе или, прихватив бутылочку «Шато-Икема» и пару-троечку крыс, отправлялся к полюбившимся ему старичкам.

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 53
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?