Другие правила - Дмитрий Евдокимов

Ой, какой грубый и примитивный ход! Впрочем, разве такие ходы никогда не срабатывали? Да в мировой истории сколько угодно подобных примеров. Надо бы как-то аккуратно выскользнуть из этой словесной ловушки, чтобы и не грубо ответить, и не особо оправдываться. Только боюсь, что я уже не в силах что-то изменить – княгиня Петра уже выяснила, что я являюсь ярым противником использования нашей армии для решения ее проблем, и решила спровоцировать меня на конфликт. Неужели хочет дискредитировать меня в глазах нашего дражайшего государя Ивана Шестого? Как по мне, так это не очень умно.

– Ненависть – это очень громкое слово, ваше величество! Наш таридийский народ я люблю, а ко всем остальным попросту равнодушен. И, уж извините, к вашему народу тоже. К следующей осени ваш сын сядет на великокняжеский престол в Рюдеке, и произойдет это без участия иноземных войск, что будет являться залогом его долгого и счастливого правления.

Вроде бы я достойно извернулся, и несколько минут ничего интересного не происходило – мы были заняты исключительно танцем. Но при очередном сближении «танцевальная дипломатия» продолжилась.

– Знаете, князь, – словно по мановению волшебной палочки, тон собеседницы сменился на проникновенно-обольстительный, – если бы вы изменили свое мнение и помогли моему сыну занять престол в кратчайшие сроки, я была бы вам очень, очень благодарна.

Видимо, княгиня Петра решила сменить тактику и концовку предложения прошептала мне в ухо, буквально обжигая своим страстным дыханием. Против моей воли у меня перехватило дыхание, и сердце забилось вдвое быстрее. Пришлось срочно мобилизовать внутренние резервы и брать себя в руки.

– А моя благодарность такова, что вы не будете разочарованы, – продолжала мурлыкать великая княгиня, для убедительности еще и легонько сжимая рукой мое плечо.

Сильна чертовка, ничего не скажешь. Неплохо бы было сейчас появиться рядом моей супруге – и силирийке пришлось бы волей-неволей понизить градус общения. Но я и сам не лыком шит, справлюсь.

– Ваше величество, – пришла моя очередь шептать оппонентке на ушко, – клянусь вам, вашему сыну принесут силирийскую корону на блюдечке с голубой каемочкой!

– Но как скоро, князь, как скоро? – продолжала упорствовать Петра.

– К осени точно, а может, даже раньше. Не стоит беспокоиться – дело верное!

– Вы отказываетесь от моей благодарности? – демонстрируя почти искреннее расстройство, воскликнула великая княгиня.

– Ни в коем случае, ваше величество! – воскликнул я в ответ, восторженно пожирая ее глазами. – Я готов принять вашу благодарность в виде тех самых долгих союзнических отношений между нашими государствами, о которых вы соблаговолили упомянуть ранее!

– О! Какая похвальная забота о благе государства! Но неужели вы ничего не хотите для себя лично? – голос ее непроизвольно дрогнул, показав мне, что вдова великого князя Богдана с трудом сохраняет самообладание.

– Увы! На государевой службе я не принадлежу себе, ваше величество. Так что благо для Таридии – и мое благо.

Танец наконец-то закончился, и я хотел было уже раскланяться с прекрасной и коварной Петрой, но она удержала мою руку.

– Спасибо за танец, князь! Думаю, мы друг друга поняли, – продолжая ласково улыбаться, она сделала реверанс.

– Я в этом уверен! – ответил я вежливым поклоном.

Гордо вскинув голову и одаривая окружающих обворожительной улыбкой, великая княгиня направилась в сторону ближайшего столика с фужерами, а я смог облегченно вздохнуть.

Ну и что это было? Не думает же она всерьез, что сумеет заставить меня изменить мнение? Да и последнее слово в таких вопросах не за мной. Прикажет царь-батюшка, так куда я денусь – поведу войско в Силирию. Но от меня инициатива точно исходить не будет!

Поглощенный своими мыслями, я рассеянно огляделся в поисках среди пестрой толпы своей супруги. Натальи нигде не было видно, зато я обнаружил Василия Григорянского: князь оживленно общался с графом Должанским у фуршетного столика. Пойду поделюсь с другом соображениями.

Но не успел я сделать и шага, как едва не был сбит с ног налетевшей на меня со спины танцующей парой.

– Смотри по сторонам, пугало! Из-за тебя едва не уронил даму! – не дав мне опомниться, налетел с претензиями высокий брюнет в малиновом мундире силирийских драгунов. – Кто вас тут манерам учит, деревенщина?

Вот так просто? Я прямо-таки разочарован, госпожа Петра Бржиза! Местного забияки не нашлось для ваших целей? Ну да, здесь меня слишком хорошо знают, и никто связываться не станет, так что пришлось своего цербера натравливать. Наверняка окажется, что это какой-то известный силирийский дуэлянт и задача перед ним стоит простая – спровоцировать меня на выяснение отношений с оружием в руках. Если откажусь – обвинят в трусости, если соглашусь – выведут из строя, что тоже нанесет урон моей репутации. Вариант с моей победой, похоже, всерьез не рассматривается. Неужели передо мной прямо-таки мастер фехтования? Хм, не похоже, но внешность бывает весьма обманчива. Единственное, что можно сказать наверняка – не нужно давать ему в руки тяжелый палаш, снег скользкий, маневрировать будет трудно, а парировать удары тяжелого кавалерийского клинка – еще труднее.

– Рот закрой, а то ветром последние мозги выдует! – нагло заявил я в ответ и специально для его партнерши по танцу добавил: – Простите, сударыня, эти драгуны такие неуклюжие!

– Что? Ах ты невежа!

– Хлебало завали! – мне стало весело оттого, что этот громила пытается состязаться со мной, человеком двадцать первого века, в злословии. Да я такие словечки знаю, что его мозг их обработать не сумеет! Ошиблись вы, господа силирийцы, если дуэль и будет, то только на моих условиях. А условия ставит тот, кого вызывают. – Судя по одежке, ты какой-нибудь дворецкий при великокняжеском дворе и проник сюда незаконно. Так что шел бы ты отсюда подобру-поздорову, пока стражу не позвали!

– Я князь Вацлав Хорутанский! В моих жилах течет кровь великих князей силирийских, – бедняга покраснел так, будто его вот-вот удар хватит, – и я не позволю!

– Вацлав! – дама попыталась остановить князя-драгуна, ухватив за руку и что-то быстро произнеся по-силирийски, но у того уже глаза кровью налились.

– Сатисфакции! Немедленно! – мне в лицо полетела перчатка, но я перехватил ее в полете, посмотрел на свет, поднес к носу и с отвращением отбросил в сторону.

– Фи, какая гадость! Дерматин, что ли?

Такого слова Хорутанский не знал, а потому просто счел его оскорблением из-за созвучности с известным ругательством.

– Немедленно! – взвыл незадачливый забияка.

– Через полчаса на заднем дворе, – сухо ответил я, – деремся на шпагах, один секундант и три факельщика с каждой стороны. И не заставляйте себя ждать!

И я поспешил к выходу из залы, пока мы не привлекли всеобщего внимания. По пути прихватил за локоть Григорянского и случайно подвернувшегося под руку ротмистра Квасцова из Восточного гусарского полка, а уже в вестибюле объяснил им суть дела. Квасцов пообещал всё устроить и помчался искать двух товарищей, отчего у меня появилась возможность рассказать Василию недостающие подробности.