Бессердечное милосердие - Эйприл Женевьева Тухолки

Что ж, подождем, пока они заснут, а затем уж одержим победу, используя хитрость, а не численное преимущество.

А пока у меня есть роль, и я ее сыграю достойно.

Я доела суп и поставила миску на грубый стол. Элан взглянула на мои босые ноги и тоже сняла сапоги. Пошевелила пухлыми босыми пальцами ног перед огнем и тихо вздохнула.

Движения ее были легкими, расслабленными, естественными.

Она принялась массировать свои ступни короткими бледными пальчиками.

– Как умерли твои родители, Фрей?

– Их забрала снежная лихорадка, когда мне было двенадцать.

Элан кивнула.

– Своих я потеряла в девять. В десять лет, когда я спала в углу конюшни деревенского постоялого двора, меня схватили и продали в Блаженный Дом. Женщину, которая им управляла, я потом убила. – Она помолчала. – В конце концов, я, как и многие другие Потерянные девушки, отправилась на Запад, желая присоединиться к Морским Ведьмам. Я надеялась снова обрести семью, найти дом. – Она снова замолчала. – А нашла только шипы.

Ее зеленые глаза взглянули на меня. В свете пламени они вовсе не казались холодными. Они были добрыми. Даже ласковыми.

– Твоя история похожа на мою, – призналась я. – Я часто задавалась вопросом, что случилось бы со мной, если бы мне не повстречалась моя наставница, Сигги. Подозреваю, что закончила бы свои дни так же, как та девушка, которую мы нашли висящей на перекрестке возле Левина.

– Подобные истории расскажут многие из нас. – Элан кивнула в сторону алтаря у стены. – Богиня Фен вернула меня к жизни после того, как Морские Ведьмы бросили меня в пучину и оставили там умирать. Фен привела меня сюда, в это место. И ее волей я была призвана построить здесь гавань для всех потерянных, брошенных девушек Ворсленда.

Я расплела свою толстую косу и распустила волосы по плечам, просушивая их.

– Многие люди не верят в божественные чудеса.

Элан подтянула колени к подбородку и обхватила руками худые ноги.

– Ты тоже?

– Нет. Вовсе нет. Вера у меня есть.

Она кивнула.

– И все же убивать Квикса ты не желала.

– Не желала, – призналась я.

– Потому что ты на самом деле вовсе не стремишься следовать за Фен, не желаешь сердцем изучать магию болота?

– Я не хотела убивать его потому, что устала от смерти. Устала от торговли милосердием. Оттого и пришла сюда.

– Смерть – это неотъемлемая часть жизни. Нет смысла убегать ни от того, ни от другого. – Элан потерла кончик своего розового носа ладонью. – Убийство мужчин на моем болоте гарантирует, что слухи о моей безжалостности распространятся по всему Ворсленду. – Она помолчала. – Видела ли ты заборы вокруг моей деревни? Или, быть может, охрану?

Я отрицательно качнула головой.

– А все от того, что страх – сильнее всякой магии, – пояснила она.

Королева-Затворница смотрела на огонь, а я наблюдала за ней, и меня снова охватывало тревожное чувство благоговения, и я начинала понимать, почему девушки-сироты следуют за ней.

– Ты убила во имя Фен. – Элан повернула голову и посмотрела на меня. – И, уверена, тебе еще понадобится ее помощь, ведь ты уже давно следуешь своему собственному зову.

Я прищурилась.

– О чем это ты?

– Ты охотишься за Зверем Голубого Ви. Об этом мне нашептали тростники, а они рассказывают мне обо всем, что происходит на моем болоте. – Она помолчала. – Ты правильно сделала, что явилась сюда. Чтобы убить это существо, тебе необходима Фен, ибо только с ней ты добьешься успеха.

Над болотом пролетел ветерок, и свеча на столе замерцала. Ветер пах не так отвратительно, как тогда, когда я впервые вошла в Болота Красных Ив. Наполненный запахами земли и соли здешний воздух стал уже знакомым и почти… Почти приятным.

– Ты бы не умерла в терниях, Фрей. Ты бы так же, как и я, боролась с морем, если бы тебя в воду бросили ведьмы. Я вижу в тебе гнев. И огонь. – Королева-Затворница протянула руку и положила мне ладонь на сердце. – Он исходит из твоей сердцевины – теплый, яркий, цвета заката и крови.

От ее прикосновения я невольно вздрогнула, и она опустила руку.

– Доешь мой суп? – Она протянула мне свою деревянную миску. – Мне вечно наливают слишком много.

Я взяла ее миску и, выпив остаток бульона одним долгим глотком, тихо обронила:

– Спасибо за пищу.

Она кивнула, потом наклонила голову и подперла щеку ладонью. Я увидела бледно-голубые вены, бегущие по ее предплечьям.

Внезапно Элан Вульф мне показалась очень хрупкой – всего лишь девочкой с мягкой кожей и мягкими венами, которую отделяет от смерти один молниеносный взмах ножа.

– Ты предназначена для большего, чем умереть в этом болоте, Фрей. Или среди шипов Морских Ведьм.

Я пожала плечами.

– Возможно.

– Многие герои саг Ворса начинали как наемники, ищущие пищу, кров и деньги. Но все они были мужчинами, а о Сестрах Последнего Милосердия никаких саг нет. И песен тоже нет.

Снаружи заморосил дождь, и по соломенной крыше тихонько забарабанили его мелкие капли.

Я снова перевела взгляд на огонь.

Я не поддамся искушению – в жажде славы я не открою своих истинных намерений, о чем бы там ни догадалась Элан Вульф.

– Избежать смерти, Фрей, невозможно, но можно подняться перед встречей с ней. Я узнала это в тот самый день, когда волею случая вырвалась из Мерроу. – Затем она зевнула и с улыбкой потянулась, подняв тонкие руки к потолку, как сделала бы любая девушка, но спустя мгновение поднялась на ноги, опустила руки и снова стала Королевой-Затворницей – спина прямая, глаза пронзительно холодные. – Я видела ее, Фрей.

– Видела кого? – невольно вырвалось у меня.

– Фен – Богиню топи. Я видела, как она, сияя магией, бродит по болоту, как плавает в воде – праведная и могущественная. Я увидела ее в первый же вечер, едва только добралась до этой деревни, и сразу же поняла, что мне должно делать. – Элан бросила очередной взгляд на алтарь у стены. – Как только девушки-Ивы будут готовы, мы совершим набег на Морских Ведьм и заберем Мерроу себе. Поселимся на их Опаленных Деревьях и станем торговать с кораблями. Те из Морских Ведьм, что обратятся в нашу веру, будут жить, а остальные утонут. Мы возьмем все, что есть у них, но держать это богатство только для себя, как делают испокон века они, не станем. Мы будем делиться.

Кажется, я сохранила на лице спокойствие, а в глазах – искренность. Осталась безмятежной, как матушка Хаш.

Так вот какой у нее план: собирается напасть на Мерроу.

– Я полагала, ты хочешь спокойно жить здесь, на болоте. – Говорить я старалась легко, почти безразлично.