Сердце Мириаля - Мэгги Фьюри

Он бы выпалил это вслух, да угрюмый огонек в синих глазах Гальверона недвусмысленно намекал Барсилю, что разумней будет держать рот на замке и браться за дело. В другое время, конечно, едва Гальверон скрылся бы из виду, Барсиль подкупом, шантажом или угрозой вынудил бы кого-нибудь взяться за неприглядную работенку, но сегодня, как на грех, Цитадель почти обезлюдела. Одни гвардейцы отправились в горы вместе с лордом Блейдом и иерархом, другие ушли патрулировать город или же только что вернулись с патруля и поедали в трапезной скудный дневной рацион — впрочем, куда менее скудный, чем могли добыть себе обитатели Нижнего Города. Отвлекать солдата от трапезы нельзя — а уж тем более в эти дни, — так что Барсиль хорошо понимал, что отвертеться ему не удастся. Придется ему справляться с этим гнусным делом одному.

И вдруг Барсиля осенило, что он и в самом деле один. Гвардеец украдкой оглянулся по сторонам. Узкий внутренний двор, зажатый между внешней стеной Цитадели и могучим боком донжона, даже в ясные дни неизменно бывал наполнен унылым сумеречным полумраком, а уж сейчас, из-за плотной пелены туч, которые заволокли все небо над городом, здесь, во дворе, стоял густой, почти непроглядный туман. Барсиль глядел на мертвую женщину, и в голове его складывался как будто недурной замысел. Отчего бы ему не воспользоваться случаем? Вся награда за это тухлое дельце — головная боль, ну так он сам себя наградит! Проворно наклонясь, Барсиль развязал веревки, которыми был перетянут длинный холщовый сверток.

В лицо ему пахнуло смертью, едва начавшимся, но уже ощутимым разложением, но гвардеец даже глазом не моргнул. «Ну-ну, — думал он, — посмотрим, посмотрим… В жизни не видывал бедного торговца — все они вечно прячут кое-что в мошне…» Барсиль долго рылся в карманах кожаного жилета, но нашел только пригоршню зерна, горсть вялой, мелко нарезанной моркови да полный карман засохших медовых пряников. Гвардеец злобно выругался. Лошадиные лакомства, надо же! Вот сучка! Он занялся кошелем, привешенным к поясу мертвой, но там обнаружилась только горстка медных и серебряных монеток. Что же, лучше что-то, чем ничего. В ушах у покойницы болтались золотые колечки, на шее висела тонкая золотая цепочка — их Барсиль снял и бросил в кошель, к монетам. По крайней мере этого хватит, чтобы оплатить на всю ночь услуги какой-нибудь окраинной шлюхи.

Больше Барсиль ничего не нашел. Сапоги из добротной крепкой кожи оказались ему малы, но, может быть, с жилетом повезет больше… Ворча и кряхтя, гвардеец перевернул труп и с немалым трудом содрал жилет с холодного, уже закоченевшего тела. Прежде чем примерить добычу, он опять завернул мертвую в холст. Того и гляди во дворе кто-нибудь появится, а Барсилю совсем не хотелось отвечать на ненужные вопросы.

Он снова быстро огляделся — не видит ли кто, расстегнул свой черный плащ, свернул его и аккуратно уложил поверх трупа — чтобы не запачкать в грязи. Потом сунул руки в жилет и…

— У, святая задница! — прорычал Барсиль. Треклятый жилет тоже оказался ему мал. Бормоча проклятия, гвардеец швырнул его наземь, рядом с уже отвергнутыми сапогами, и хотел уже от души пнуть покойницу… но замер с занесенной ногой, услыхав чьи-то торопливые шаги.

Взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, гвардеец стремительно обернулся. К немалому его облегчению, это был всего лишь мальчишка по имени Сколль, ученик Агеллы, старшего кузнеца Священных Пределов, которая ковала превосходнейшее оружие для святого воинства Мириаля, а также лично подковывала быстроногих скакунов для гонцов иерарха и могучих боевых коней гвардии. Всем известно, что обидеть кузнеца значит спугнуть удачу, и ни один человек в Цитадели не посмел бы отнестись к Агелле без должного почтения. Это, само собой, не касалось ее ученика, костлявого мечтательного молокососа, который бегом возвращался из Цитадели — мотался, видно, по какому-то поручению.

При виде сопляка Барсиля вновь осенило. Может быть, в конце концов даже тухлое дельце выйдет для него прибыльным…

— Эй! — свистящим шепотом позвал он. — Эй, ты! Ученичок!

Мальчишка подпрыгнул, точно блоха на нищем.

— Я, что ли?

Гвардеец выразительно вздохнул:

— Ты, кто же еще? Иди-ка сюда, быстро!

Сколль, насупившись и волоча ноги, с явной неохотой пошел на зов. Лицо его слегка прояснилось, когда он увидел, что зовет его не какой-нибудь важный чин, а всего лишь Барсиль.

— Чего ты хочешь? Госпожа Агелла приказала, чтоб я не мешкал. Ох она и разозлится…

— Да наплюй ты на нее! — Барсиль ухватил юнца за руку. — У меня тут для тебя кое-что есть, — прибавил он таинственным шепотом и протянул ученику Агеллы кожаный жилет. — Что скажешь, а? Словно на тебя сшит!

Рука Сколля осторожно потянулась к жилету — ученик никогда не смог бы себе позволить покупку такой добротной вещи… но вдруг, к вящему раздражению Барсиля, Сколль отдернул руку.

— Ну, что еще? — сердито спросил гвардеец. Мальчик нахмурился:

— Этот жилет краденый! Я видел его сегодня утром на жене того вольного торговца!

— А, святое дерьмо! — беззвучно выругался Барсиль, лихорадочно соображая. — А… э… конечно же, это жилет той женщины. Она мне его просто продала. — Гвардеец постарался ухмыльнуться как можно беззаботней. — Ты же знаешь этих торговцев — хлебом не корми, только дай что-нибудь продать…

Говоря это, Барсиль осторожно, бочком отступал подальше от длинного холщового свертка.

— А это она тебе тоже продала? — Сколль указал пальцем на валявшиеся на земле сапоги. — Это даже для торговца странно — продавать обувку с ноги. Барсиль размахнулся и врезал мальчишке по уху — несильно, потому что все еще надеялся заключить сделку.

— Не наглей, слышишь, ученичок? И не огрызайся. Ну что, хочешь получить этот славный жилетик — тебе же такого до седых волос не купить — или нет?

— Я же только спросил! — прохныкал Сколль, выпятив губу и прикрыв ладонью распухшее ухо. — Ты права не имеешь меня бить! — В этот миг его взгляд упал на сверток с покойницей. — А это что такое?

— Э-э… ничего, — поспешно ответил Барсиль. Глаза Сколля полезли на лоб.

— Это же она, правда? Она мертвая! — Голос его сорвался на испуганный писк. — Ты хочешь продать мне одежду с мертвой!

— Заткнись! — Барсиль снова от души врезал сопляку по уху. — Не ори так, болван! — Он перевел дух и убедительно развел руками. — Ну хорошо, эта женщина мертва. Значит, и жилет ей больше не нужен, верно? А ведь он пошит отменно, да и кожа крепкая. Не каждый день встречается такая добротная вещь. Да ведь это же преступление — оставить такой превосходный жилет гнить в могиле! Будь жива эта бедняжка, она, бьюсь об заклад, сказала бы тебе то же самое.

Мальчишка все еще хватал ртом воздух, точно вытащенная на берег рыба.

— А… как она… — сиплым шепотом начал он, но Барсиль одарил его таким бешеным взглядом, что сопляк живо заткнулся.

— Слушай-ка, сынок, — если хочешь подольше продержаться здесь, в Пределах, научись не задавать таких вопросов… и соображать, когда следует держать рот на замке. Понятно? Ей не повезло, вот и все. Такой печальный случай. Ну что, тебе нужен этот чертов жилет, или я предложу его кому-нибудь другому?