Журналы «Работница» и «Крестьянка» в решении «женского вопроса» в СССР в 1920–1930-е гг. - Ольга Дмитриевна Минаева

печати речь шла о перераспределении гендерных ролей, обязанностей в обществе и семье. Вот как рассуждает героиня в рассказе «Новая жизнь»: «Мужик работает, баба работает. Мужик с поля придет, отдыхать пойдет, а бабе коров подоить, по дому прибрать, за детьми приглядеть, обшить, обмыть, накормить всех. Он уж, пес лохматый, выдрыхнется, а ты еще не ложилась»[445].

Для работниц также была важна проблема несправедливого распределения обязанностей в семье, примеров этому множество: работа, политграмота, заседания фабкома, «муж, дети, стирка» – перечисляют работницы фабрики Красный Октябрь в Москве и добавляют: «Есть конечно, и хорошие мужья, но маловато»[446].

Подобного рода публикации показывают, что идеи марксистских феминисток встречали активное одобрение читательниц: они жаждали перемен в общественном сознании, а также изменений в бытовой сфере, не желая смириться с двойной нагрузкой – в поле и дома, на заводе и дома и т. д.

Первое место по важности и по объему в женской печати занимали публикации о включении женщин в производственную и общественную сферу. Пресса активно агитировала читательниц участвовать в общественной работе и в новых органах власти: в фабрично-заводских комитетах, в местных исполнительных комитетах и т. д. Новые слова «делегатка», «общественница», «председатель», «коммунистка», «комсомолка», «женорганизатор», «рабселькорка», «женсектор», «женактив», «выдвиженка» и др. отражали новые статусы женщин. Вот типичный пример того, как журнал призывает крестьянок участвовать в местных органах власти:

Бросьте, девки, хороводиться,

В посиделках толку нет.

Вы ступайте делегатками

В деревенский свой Совет[447].

Призыв стать делегаткой, чтобы защититься от рукоприкладства мужа, легко найти и в «Работнице»:

Лучше ты меня не трожь,

Стану делегаткою»[448].

Частушки были очень популярны в «Работнице» и «Крестьянке» – этот жанр был хорошо знаком аудитории журнала. Частушки написаны с юмором, героиня частушек – уверенная в себе, ловкая и веселая, хорошо ориентированная в новых реалиях женщина. Вот, например, как в частушке обыгрываются названия новых органов власти, мало понятные неграмотной аудитории: в соседних куплетах фигурируют и женотдел, и «бабком». «Бабком» – творчество автора частушки, слово-гибрид, составленное из слов «баба» и «комитет» – комитет по женским вопросам. Героиня грозит мужу женотделом, а муж пьет и рвется «поучить жену».

Муженек прошел в фабком,

А я в женотделе,

И как силен наш «бабком»

Покажем на деле.

Начал муж было ругаться

(С русской горькой одурел),

Я сказала: «Будешь драться –

Пожалуюсь в женотдел[449].

Пресса приводит примеры ожесточенной борьбы, которая разворачивалась в семьях женщин, решившихся на участие в общественной работе. Вот типичный пример: крестьянин Федор Смеюхов решил «не пускал свою жену на делегатские собрания и стал ее бить». Делегатки вызвали его и оштрафовали на 30 руб., он стал «пускать жену на собрания, а теперь опять не пускает. Агафья говорит ему: «Ты меня хоть убей, я все равно ходить на собрания буду». А он вдобавок и самогонщик»[450]. На вопрос депутаток, что делать, чтобы защитить Агафью, редакция советует принять резолюцию местного Совета или подать на мужа в «нарсуд, т. к. по закону он не имеет права запрещать жене ходить на собрание и тем более бить ее». Сопротивление мужей вызывало также желание жены учиться грамоте или профессии. Новый путь женщины во многих рассказах и очерках начинается с овладения грамотой[451].

Почему общественная работа или учеба женщины вызывала гнев мужа? Потому что он «не хочет уступить своей власти над женой»[452], потому что «мужчинам страсть не нравится, когда женская власть верх берет»[453]. Нельзя сказать, что женская печать совсем не отражала представления мужчин. Отражала, но с маркировкой «отсталый взгляд», «от темноты», «как в былые времена». Или сопротивление мужчин включению женщин в общественную и производственную сферу подавалось в печати как заведомо проигрышная позиция: в многочисленных рассказах женщины выходили победительницами в борьбе с мужским миром. Мужик заявлял: «Што за новый режим, мужиков бабам в подначалие отдавать? Где это видано, штоб баба в общественном деле умней мужика была?»[454], но вынужден был признать достижения героини. Женская печать активно убеждала, что совмещать общественную работу с семейной жизнью можно и нужно, однако ломка сознания шла очень медленно. Вот какие цифры приводит В. Мойрова: «в 1923 г. в СССР среди крестьянок – делегаток 55 тыс., членов Советов – более 2 тыс., членов волисполкомов по 4 губерниям – 84. В партию вступили: в Рязанской губернии – 9 крестьянок, в Пермской – 9, в Тверской – 3, в Киевской – 15, в Тульской – 17»[455]. Женская печать отвечала на такие показатели усилением агитации и пропаганды, подсказками путей изменения статуса женщины в деревне и в городе. Идеалом представлялось время, когда «быт уже не ограничен тесными стенами семейной ячейки, когда личная жизнь тесно переплетена с жизнью общественной, – женщина переносит свои хозяйственные навыки, свою внимательность и заботы к станку, в цех, в клуб, на любой участок общественной жизни»[456].

Вот типичный пример того, как строилась пропаганда нового образа жизни женщины, решившейся изменить свою жизнь: очерк Н. Алексеева «Мертвый хватает живого»[457] в рубрике «Старый враг в новом быту».

Очерк состоит из двух частей, в которых противопоставлены положительные и отрицательные примеры из быта рабочих Иванова. Объединяет эти части описание города: «Хорошо в Иванове, когда синими огоньками сверкает белая пелена снега…». Одна часть очерка озаглавлена «Революция родила новое», в ней собраны положительные примеры новой жизни работниц. Работница с красильной фабрики (фамилия ее не названа) «отучила мужа от пьянства, сама пошла в делегатки, создала образцовый порядок дома и… купила детям шашки. – «Теперь у меня ребята заняты, а я на собрании», – светло улыбается она»[458].

Таким судьбам противопоставляются другие – о них речь идет во второй части очерка с заголовком «Теперь революция, и чужих дел нет». В ней рассказывается о том, как мужнин «кулак опускается на плечи женщины, идущей к новой жизни». Примеры описаны без фамилий: работница, член совета, мать двоих детей. «У нее пьяный озорной муж, который нещадно бьет ее за общественную работу. Часто, придя с собрания, вместе с ребятишками она ночует по соседям». Автор очерка описывает два пути, которые есть у женщин: отступить, «горько сжав губы», или выйти победительницей «после жестокой борьбы, принося часто ей в жертву свое здоровье». Слово «развод» не упоминается, но этот вариант описан тоже: «Имея даже ребят, они разрывают навсегда с тем, кто попытался преградить их победный путь». В Иванове пока не было смертельных исходов этой борьбы,