Знак И-на - Татьяна Веденская

— И что вы обнаружили?

— Нестыковку. Все, что происходит в нашем мире, подчиняется теории вероятности. Чем больше типичных данных, тем точнее эта зависимость. А если факт или серия фактов отходят от теории вероятности по какому-то из критериев, в этом месте нужно искать искусственное вмешательство. В нашем случае данные из официального отчета никак не укладывались в кривые нормальных событий. Мы выяснили, что в отчетах переписали адрес события. Реальный адрес был буквально в ста метрах и с другой стороны дома, укладывался в верификацию любыми источниками. Мы доказали фальсификацию отчета.

— Звучит красиво, — пораженно кивнул Иван.

— И работает красиво. Я прошу вас. Ничего я вам не сделаю, но помочь могу.

— Я знаю, — пробормотал Иван. — Пожалуйста, возьмите подарок. Я выбирал.

Алиса протянула длинные, идеально ухоженные пальцы с нежными коралловыми ноготками к коробочке. Иван кивнул, встал и снял с крючка заляпанную кровью куртку. Помялся.

— Алиса, пожалуйста, ответьте мне на один вопрос. Только честно. Почему, когда мы ехали в Тверь, вы мне не сказали, что не переносите поездок на машине? И об аварии ничего мне не сказали. Почему?

Алиса удивленно вскинула брови.

— А почему бы я вам об этом сказала?

— Ну, чтобы я как-то… знал об этом.

— Вы же ничего не смогли бы изменить, верно? — пожала плечами она. — Мои… особенности не имеют отношения к делу, они несущественны.

— Я думаю, вы просто не хотите, чтобы вас жалели.

Несущественны. Алиса Морозова привыкла жить с этим, как люди привыкают жить без руки или глаза. Привыкла ловить на себе удивленные взгляды людей, когда проходила, прихрамывая, мимо. У Алисы не осталось никаких воспоминаний об аварии, но, как ни странно, она помнила больницу — может быть, оттого, что пролежала там больше года. Алиса помнила белый потолок и невозможность пошевелиться, помнила, как время вдруг остановилось, и она замерла вместе с ним. Лежала, затянутая в гипс, обездвиженная, и считала время, пока придет мама. Которая никогда не пришла.

От мамы у Алисы остались фотографии и папины рассказы. Она держала фотографии мамы рядом с собой. Везде — на столе, на тумбочке около кровати, на стенах, в школьной сумке, в кошельке, в потайном кармашке школьного пиджака. Алиса разговаривала с ними, рассказывала о том, что происходит в ее жизни, спрашивала совета. Она привыкла думать о матери как об ангеле-хранителе, считала, что мама незримо оставалась с нею все эти годы.

Потом, в институте, она поменялась. На свое восемнадцатилетие Алиса захотела поехать к матери на могилу — та была похоронена на Троекуровском кладбище. Отец, конечно, совсем не обрадовался такому желанию своей юной дочери, он хотел, чтобы она веселилась с друзьями, предлагал ей любой из своих ресторанов на весь вечер или даже на всю ночь. Вместо этого они с ним вдвоем долго стояли напротив могилы, припорошенной снегом, на фоне которого ярко-красные розы выглядели, как капли крови.

— Чего ты хочешь, дочка? — спросил он ее тогда.

— Я хочу понять, что ее нет, — ответила Алиса. — Я просто поняла, что я так и не осознала этого.

— Потому что она все равно с тобой. Она тебя так любила, Алиса… — начал было отец, но дочь оборвала его.

— Но ее нет рядом со мной, папа, — крикнула она. — В этом-то и дело, что ее нет. А я живу так, словно она жива. И я разговариваю сама с собой в пустой комнате, как делают… знаешь, кто так делает, папа? Психи, папа. Сумасшедшие верят в призраков, как в живых людей. А я — нет, я не хочу. Я выросла и хочу видеть вещи такими, какие они есть, понимаешь? Я не хочу обманывать себя. Я выросла без матери, только с ее фотографиями. Хватит с меня этого. Потому что вот она, лежит здесь. У меня ее отняли, понимаешь?

— Да, дочка, я понимаю, — ответил он, сжав кулаки. — Поверь, если бы я мог просто взять и убить этого поганого ублюдка, этого безмозглого скота, который тебе причинил столько зла, я бы так и поступил. Потому что он заслужил того, чтобы я его убил.

Алиса вдруг словно очнулась — увидела, как побелело лицо, как потемнели глаза отца, как задрожали его руки. Она перепугалась, замотала головой, бросилась к нему, обняла, принялась извиняться, объяснять, что это ерунда. Просто кризис. Просто она устала. И не думала, и не хотела. Но отец только кивал и смотрел куда угодно, но только не на нее. А вечером он страшно напился и ушел из дома, как ни пыталась Алиса его удержать. Вырвался, оттолкнув ее к стене, и ушел — расхристанный, без шапки, в невменяемом состоянии. Где он был и что делал, неизвестно. В конце концов, расцарапанный, с разбитым кулаком, он вернулся в дом, но до квартиры не дошел. Уснул — нет, не уснул, а потерял сознание в подъезде. Алиса не спала всю ночь, а он, оказывается, валялся на бетоне буквально в десятке метров от нее.

Они не говорили больше об этом случае, и отец не спрашивал, почему Алиса убрала почти все фотографии матери, оставив только общие семейные портреты на стене. Она и сама не могла сказать, почему ей так легче. После того дня рождения Алиса начала больше общаться с однокурсниками, соглашалась выходить в свет. Пошла в шахматный клуб. Встретила Криса, с которым они были словно разлученные в детстве близнецы. Они занимались вместе, гуляли, разговаривали, созванивались, из-за него Алиса увлеклась математическим анализом всерьез. К нему же пришел этот чертов полицейский за информацией о ней. Нет, это была не любовь — во всяком случае, не с ее стороны, — но нечто большее. Крис стал первым человеком из будущего. До него Алиса жила в прошлом, и каждый раз, попадая в замкнутое пространство — в лифт, в автомашину, в комнату без окон, — она снова оказывалась там, в больнице, в гипсе, неподвижной мумией, которую кормили с ложечки.

В коробочке оказалась маленькая флешка с колпачком в форме рыбки «Немо» из мультфильма. Алиса с удивлением повертела рыбку в руках. Дурацкая рыбья голова снималась, оголяя USB-порт.

— Серьезно? Рыбка? — нахмурилась Алиса, а затем пожала плечами и достала с полки ноутбук. К ее удивлению, флешка не была пустой. Там были фотографии. Много фотографий ее отца — на работе, с друзьями, с коллегами, на охоте — в камуфляжной одежде, сапогах от «Восток-сервиса», рядом с грязной «буханкой», смеющийся, серьезный, деловой, в форме. На совещании. Алиса в немом изумлении листала фотографии, затем молча закрыла ладонями лицо. Дежавю. Фотографии вместо человека. Алиса захлопнула крышку ноутбука, а затем, подумав, достала телефон.

— Откуда это все? — спросила Алиса у Ивана.

— Я собирал возможные материалы. Это все фотографии из разных источников — от друзей, от коллег. Знаете, кто-то на телефон фотографировал, где-то была официальная съемка. Я подумал, вы захотите это иметь — на память. У меня все в Облако было закачано, за месяц набралось.

— Спасибо вам. Да, я хочу… я…

— Алиса, вы в порядке? — спросил Третьяков.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Усталые, ввалившиеся глаза, спутанные волосы. Бессонница. Слишком тихо по ночам у нее в квартире.