Тень моей любви - Дебора Смит

– Ни в чем. – Нанесенное мне профессиональное оскорбление взывало к гордому одиночеству и безусловному хранению тайны.

Он усмехнулся.

– Ну что ж, поброжу рядом, посмотрю, что ты теперь будешь жечь.

– Не надо. Уходи! Я думаю.

Несмотря на мои суровые указания, он преспокойно уселся рядом.

– Почему бы тебе не подумать вслух?

Как будто меня здесь нет.

Я всхлипнула и выплеснула все, что было у меня на сердце. Он внимательно слушал.

– Я не умею печатать на машинке как настоящий писатель, – прорыдала я. – У меня нет вкуса. Я оскорбила редактора-японку.

– Ты написала обо мне? – спросил он.

Я вытерла глаза.

– В общем, да, но не беспокойся. Я поменяла все имена.

– Как же ты меня назвала? – усмехнулся он.

– Дек де Блейн.

Он поднял брови. Я съежилась от страха. Имя казалось мне таким романтичным. Как в маминых рыцарских романах.

– Тебе не нравится? – обреченно спросила я.

– Ну, я э… Мне нравится. Обо мне раньше никто никогда не писал. – Он несколько раз повторил имя, словно пробуя его на вкус, и кивнул. – Почему ты выбрала его для меня?

– Потому что оно… романтичное. – Мое лицо горело. – Мне почти десять. Мама сказала, что я смогу встречаться с мальчиками, когда мне будет шестнадцать. Ты должен подождать еще шесть лет, а потом назначать мне свидания. Но ведь романтичными мы можем быть уже сейчас.

– Ну что ж, спасибо, – сказал он.

– Торопиться нам некуда. Ты ведь в любом случае будешь занят. Поступишь в колледж.

– Может быть. Я еще не решил.

– Конечно, поступишь. А потом я поступлю. А когда закончу, мы уедем и вместе посмотрим мир. Как моя кузина Лиз. Она на год уехала в Англию.

– Как скажешь, воробышек!

Иногда он был таким взрослым, терпеливым и серьезным, что я начинала казаться себе надоедливой мухой.

Я исподлобья рассматривала его.

– Но думаю, что тогда мы должны пожениться. Так будет экономнее жить в отеле.

– Я собираюсь заработать много денег, – сказал Рони. Он смотрел на меня очень серьезно, но в углу его рта таилась улыбка. – Мы сможем позволить себе две комнаты, и нам не придется жениться.

– Ну ладно. Только, чур, не женись тогда ни на ком.

– Не женюсь.

– Тебе ведь не нужны подружки, правда? У тебя уже есть я.

– Успокойся. Я не собираюсь в ближайшее время никого приглашать на свидание. Для этого нужны деньги. И машина.

– Послушай, я же не круглая дура. Я вижу, как ты смотришь на девушек, которые вьются вокруг Хопа и Эвана. У них есть груди, а у меня нет. Но будут. Ты только подожди.

Он нахмурился.

– Ты не девушка. Ты Клер.

– Зачем ты тогда на них смотришь?

– Так. Забавно. Но с ними масса хлопот и неприятностей. – Он сделал ударение на слове “неприятности”.

– Ну понятно. От меня можно не ждать неприятностей. Только забавно, и все.

– Перестань. Это не одно и то же. – Его глаза сузились. – Нам с тобой нужно кое о чем договориться. Не стоит говорить направо и налево, что я твой приятель. У нас все по-другому. Вот как раз из-за этого и могут быть неприятности.

– Как по-другому?

Он некоторое время молча ласково смотрел на меня.

– Знаешь, что ты такое? Все самое хорошее, что я только могу себе вообразить.

– Что именно? – Слезы мои высохли, я смутилась, в груди стало тепло.

– Ты видишь не так, как все. Ты дала мне шанс. Его бы мне больше не дал никто. Люди когда-нибудь станут прислушиваться к тебе. Ну, не те из журнала, а те, которые понимают жизнь. Не сдавайся! Пиши. Это не всем дано, и ты должна говорить за нас, за тех, кто не может.

Я боялась, что у меня просто сердце разорвется от восторга. Я положила голову ему на плечо и опять заплакала.

Он обнял меня.

– Когда ты подрастешь, я постараюсь стать таким, как этот твой Дек.

– Ты только посмотри на него, – это тетя Люсиль шептала маме, а я услышала.

Они сидели за столом в школьном кафетерии. Наш оркестр давал свой первый благотворительный концерт. Тетя Люсиль и мама не знали, что я стою у них за спиной.

– Он – как квадратный гвоздь в круглой дырке. Посмотри, Мэрибет. Вон идет. Берет тарелку, садится отдельно от всех.

– Он просто стесняется, – сказала мама.

– Когда ты приводишь его ко мне, он тоже бродит по дому сам по себе. То же самое у Ирэн, у Джейн. Везде Клер таскается за ним следом, и они кудахчут, как две старые курицы на одном гнезде. Когда семья приезжает к вам, его нигде не видно. И Клер, кстати, тоже. Ты считаешь, это нормально?

– Мы работаем над его речью, – сказала я. Они повернулись и посмотрели на меня.

– Я учу его склонять глаголы.

– Спрягать, – машинально поправила мама.

– Что ж, это очень мило с твоей стороны, – сказала тетя Люсиль, как мне показалось, с раздражением и отнюдь не искренне. – Но, может быть, это могут делать Хоп и Эван, а тебе следует проводить больше времени со своими друзьями?

– Меня это нисколько не затрудняет. Мне нравится спрягать.

– Рони должен дружить с ребятами своего возраста, Клер. Скоро у него не будет на тебя времени. Он будет уходить на свидания, заведет подружек.

Этого никогда не случится. Он обещал. Об этом нельзя было и подумать.

– Ничего подобного. Он не будет спрягать больше ни с кем. Только со мной.

Тетя Люсиль издала неопределенный звук и посмотрела на маму.

– Клер, – сказала мама.

Тетя нервно улыбнулась.

– Клер, попробуй откладывать по десять центов каждый раз, когда тебе понравится какой-нибудь мальчик. Вот прямо с сегодняшнего дня и до тех пор, когда ты решишь выйти замуж. Так ты станешь богатой. Я тебе это обещаю.

– Если я буду богатой, я вообще не выйду замуж.

– Выйдешь, выйдешь.

– Тогда я выйду за Рони.

Тетя Люсиль остолбенела. Мама, потеряв терпение, закрыла глаза и махнула мне, чтобы я ушла. Что я с удовольствием и сделала.

Рони родился в последний день марта. Никто и никогда раньше не отмечал его день рождения. Рони что-то такое говорил дедушке, и слава богу, тот вовремя вспомнил. А то мы могли бы и вовсе не знать об этом.

Дедушка был официальным наставником моих братьев, готовя их к экзаменам на водительские права. Эван получил разрешение на учебную езду в сентябре. С тех пор он умудрился помять маминой машиной багажник бабушкиного пикапа, снести боковой знак на обочине дороги и переехать грядку лилий во дворе тети Ирэн. В завершение своих подвигов он подал машину назад и сшиб корыто для купания птиц.