Академия Полуночи - Юлия Риа

Несмотря на усталость, сон не шел. Точнее, я не позволяла себе заснуть. Лежала, глядя в потолок, и упрямо отказывалась закрывать глаза. Глупая затея, пустая. Но я ничего не могла с собой поделать. Мне казалось, пока я бодрствую, ночь не закончится — а значит, и ускользающая луна не потребует у Ардена платы.

— Как думаешь, — спросила я тихо, — почему он сильнее меня чувствует утраченную связь? Потому что остался неизменным? Потому что в нем живет тьма, которая должна была нас связать?

Эвис не ответила. Повернувшись, я с удивлением заметила, что она спит. Морда покоилась на сцепленных лапах, глаза закрыты, дыхание ровное. Кажется, ящерицы спят по-другому. Интересно, кто же она все-таки на самом деле?

* * *

Ноги жгло холодом, но я не сходила с места — стояла, кутаясь в одеяло, и не сводила взгляда со светлеющего неба. Не обращая внимания на усталость, я молила Полуночную Матерь быть милосердной. Упрашивала не лишать Ардена силы, не наказывать его за горячее сердце и упрямство истинного темного. Такими они сотканы — неспособными отступать и мириться с поражением. Тьма никогда не сдается, она может затаиться в тенистых углах, но на исходе дня всегда возвращается. Точно так же тьма, живущая в душе Ардена, не дает ему отступить от задуманного.

Меня восхищали его решительность, готовность рискнуть всем ради достижения цели, ради того, что стало бесконечно значимым. Не испугаться, не отступить, держать спину гордо и быть готовым без сожалений заплатить любую цену.

В себе я не чувствовала столько смелости. Привыкшая скрывать собственную природу, я всегда осторожничаю. Но в глубине души горит огонь желания стать похожей на истинных детей ночи. Почувствовать пьянящий вкус азарта, ощутить щекотку в животе и бушующее в груди нетерпение. Рискнуть. Не побояться. И узнать, как далеко мне по силам зайти.

Взывая к Полуночной Матери, я мысленно делилась с ней восхищением перед ее созданиями и надеялась, что она сама, вспомнив, какими нас выткала, сжалится над Арденом.

Лишь когда диск луны истаял на небосклоне, я позволила себе заснуть.

Низкий колокольный звон, пронесшийся над академией уже через час, показался как никогда громким. Оторвать голову от подушки не получалось, и даже приплясывания Эвис не помогли. К счастью, долго они не продлились. Плясунья вдруг остановилась и спешно нырнула под одеяло.

Еще несколько секунд я наслаждалась покоем, а потом испуганно подскочила и согнулась пополам. В груди ухнуло, словно что-то дернуло меня изнутри и с силой потянуло на себя.

Не успела я осознать происходящее, как в центре комнаты выросло око перехода. Из него, сверля меня взбешенным взглядом, шагнула Мойра. Как всегда, безупречная: в черном платье, отделанном дорогим посеребренным кружевом; с идеально уложенными волосами; подведенными глазами и губами. На ее фоне я, заспанная, растрепанная и в ночной сорочке, наверняка выгляжу жалко.

— Что ты творишь, Недоделок?! — прошипела она, наступая.

Мысли разлетелись, словно перепуганная стайка воробьев. В мельтешении коричневых перьев никак не получалось уловить главное — ответ на вопрос: что именно разозлило Мойру? Слухи о моем поцелуе? Или она каким-то образом прознала об интересе Ардена ко мне?

— Разве я недостаточно ясно сказала, что тебе следует держаться от Морроубрана как можно дальше?

Из груди вырвался вздох облегчения. Все-таки Хэйден.

— Я поступила неразумно, прости. Но в тот момент мне казалось, что иного выхода нет.

На секунду Мойра нахмурилась.

— Успела попасть на пари? — уточнила она с недоверием.

Искушение соврать было велико. Но один раз я уже попыталась спрятаться за таким объяснением, и это принесло мне лишь новые проблемы. К тому же, не сомневаюсь, рано или поздно сестра узнает правду.

— Нет. Я пыталась помочь.

— Морроубрану? Ты совсем, что ли, разума лишилась?!

Надменность и презрение, отчетливо прозвучавшие в ее голосе, царапнули по сердцу.

— Наверное, — я пожала плечами. — Одна из сапфир решила его приворожить. Я ей помешала. Точнее, хотела это сделать. О зачарованных письменах я вспомнила слишком поздно.

Пухлые губы сестры стянулись в нитку. Совсем как у Лангарии в моменты высочайшего неодобрения. Я проследила за их движением с толикой зависти — у меня так никогда не получалось. Хотя справедливости ради стоит заметить, что моего одобрения никто и не искал. Так что и выказать его отсутствие поводов не было.

— Твоя глупость, Недоделок, может обойтись дорого не только тебе. Не смей забывать об этом!

— Я помню. Но… — на мгновение я запнулась, но все же решительно закончила: — Почему мне нужно держаться от Хэйдена подальше?

Мойра встретила мой взгляд холодным прищуром. Несколько томительно долгих секунд молчала, словно пытаясь решить: достойна ли я ответа. Потом заговорила:

— Ту историю давно замяли. Все, кто о ней помнит, помалкивают. Так что хотя бы на этот раз, — в ее голосе вновь прозвучало презрение, — постарайся обойтись без глупостей. То, что я тебе расскажу, не должно покинуть стен этой убогой комнатушки.

Я с готовностью кивнула и вся обратилась в слух.

* * *

Шум трапезной казался приглушенным. Он будто не мог проникнуть сквозь плотный кокон тяжелых раздумий. Спрятавшись в нем, я едва ли обращала внимание на происходящее. Даже очередная перепалка Ллосы, Кигана и Морригана обошла меня стороной. Отодвинувшись — так, чтобы машущая руками мэла не задела мою кружку с имбирным чаем, — я задумчиво выводила круги по жидкой овсяной каше. Вязкая, она тянулась за ложкой, цеплялась за покатые края и стекала неровными дорожками.

Короткие, крепкие словно сучки, пальцы мелькнули совсем рядом, ухватили верхнюю из трех оладий с маленького блюдца и исчезли с добычей.

— А ну положь где взял! — громко возмутилась Ллоса, кидаясь на Кигана.

— Офа фее рафно не ефт, — прошамкал он, умудрившись целиком запихнуть добычу в рот.

Сказанное заставило обоих халцедонов повернуться ко мне.

— Это из-за сплетен о тебе и том колдуне? — нахмурился Морриган. — Не бери в голову. Подумаешь, поцеловала! Вообще раздули на ровном месте жабу в шар. Эти нефриты будто неприкасаемые какие-то!

— Нет, дурень, — фыркнула Ллоса. — Это мы слишком светлые, чтобы сметь до них дотрагиваться.

— Можно подумать, от них убудет!

— А оно тебе прям так надо — трогать их?

— А речь и не обо мне!

Я улыбнулась и мягко, но настойчиво остановила зарождающийся спор.

— Все в порядке. Просто… по дому заскучала, — произнесла с запинкой.

Мэлы понимающе кивнули. Судя по всему, у каждого из них были прекрасные отношения с родными. Разговор тут же вильнул в сторону семьи: зазвучали байки о проказах младших братьев и сестер, истории из детства, шутливое хвастовство количеством утянутых из соседских садов яблок и груш.