Фантомас - Марсель Аллен

Господин администратор, прислушивавшийся к разговору, уныло пожал плечами:

– Торопиться-то она торопится… Только похоже, что этот орешек нашей полиции не по зубам.

– В таком случае, – возразил Вердье, – зачем нам такая полиция? Преступник ворует драгоценности и преспокойно уходит у всех на глазах, а наши стражи порядка ничего не могут сделать!

– Не стоит судить их слишком строго, – примирительно вмешался Мюллер. – У них тоже по горло проблем. В конце концов, каждый может ошибиться. Я слышал, как следователь давал интервью во Дворце Правосудия. Он тоже признал, что полиция допустила ряд просчетов.

– Так что же, они даже не знают, кого подозревать? – удивился новый служащий.

– Подозревать-то можно кого угодно!

Господин Луи иронически усмехнулся.

– Знаете, о ком меня недавно расспрашивали? – продолжал он. – Попробуйте, угадайте! Не о ком ином, как о вашей очаровательной соседке, мадемуазель Жанне.

Анри Вердье повернулся к гостиничной кассирше, о которой шла речь.

– Не может быть! – воскликнул он. – Неужели они и вас пытаются впутать в это дело?

Женщина рассмеялась:

– Больше слушайте господина Луи! Он просто меня дразнит. Ну в чем меня можно обвинить?

Администратор лукаво прищурился:

– Не знаю, мадемуазель, не знаю. О чем же вы тогда так долго беседовали со следователем?

– Господи! – всплеснула руками кассирша. – Похоже, что мне теперь раз сто придется об этом рассказывать! Ну хорошо, слушайте.

В двух словах дело вот в чем. Следователь интересовался бумажником княгини, что хранился в моем сейфе, тем самым, в котором лежали эти злополучные сто двадцать тысяч франков. Я передала его госпоже Данидофф утром того дня, когда ее ограбили.

А положила я бумажник в сейф за несколько дней до этого. Княгиня всегда хранила у меня там крупные деньги и ценные бумаги.

Анри Вердье почесал в затылке:

– Ну это-то было известно в гостинице всем. Что же так заинтересовало следователя?

– Господин Вердье прав! – вмешался Мюллер. – Рассказывайте уж все до конца, мадемуазель.

– Не перебивайте меня, и все узнаете, – обиженно сказала Жанна.

Все замолчали.

– Конечно, все это следователь знал и без меня, – продолжала женщина. – Его заинтересовало странное совпадение. Буквально за несколько минут до всей этой суматохи мадам Ван дер Розен – ну, пожилая еврейка, которую обнесли в тот же день – так вот, она ни с того ни с сего попросила меня взять ее жемчужное колье на хранение. Ну, а я отказалась брать на себя ответственность за такую дорогую вещь. И, как выяснилось, не зря!

– Интересное совпадение… – задумчиво проговорил Вердье. – Теперь понятно внимание следователя к вам. Все это должно было показаться ему весьма любопытным!

Кассирша хлопнула его по руке.

– И вы туда же! – воскликнула она. – Нет, эти мужчины несносны! Может, вы считаете, что я нарочно не взяла это ожерелье, чтобы вору было легче до него добраться? Я очень похожа на сообщницу преступника?

– Ну что вы, мадемуазель Жанна! – примирительно вмешался господин Луи. – Никто о вас так не думает, уверяю! А что до следователя, так ведь подозревать – это его профессия, что с него взять.

Молодая женщина пропустила эти слова мимо ушей и снова обратилась к Анри Вердье:

– Нет уж, я не хочу, чтобы оставались какие-либо сомнения. Вы, мсье, у нас появились недавно, и можете не знать некоторых подробностей. Так вот, по существующим правилам, я нахожусь в распоряжении клиентов отеля и обязана принимать у них вклады, которые возвращаю по первому требованию. Но мой рабочий день длится до девяти часов вечера, после чего сейф опечатывается до утра. Вы понимаете, что по долгу службы мне приходится иметь дело с крупными суммами, и мое положение обязывает самым тщательным образом соблюдать все инструкции. Мадам же принесла свое колье, когда уже перевалило за половину десятого. Так что я имела полное право, ничем не нарушив своих обязанностей, отказаться принять этот вклад!

– Конечно, конечно, – согласился Мюллер с кассиршей. – Однако справедливости ради стоит отметить, что вы были не слишком-то любезны с клиенткой, дорогая Жанна. Она не преминула на это пожаловаться.

– Не спорю, я немного погорячилась, – признала женщина. – Эта еврейка такая высокомерная… И, тем не менее, раз в отеле существуют определенные правила, их необходимо выполнять. Тут, я думаю, все со мной согласятся!

У присутствующих, действительно, не нашлось возражений.

Закончив ужин, мадемуазель Жанна поднялась в свою комнату, которая находилась на шестом этаже, почти под самой крышей.

Женщина распахнула окно и задумчиво облокотилась о подоконник. В дверь постучали.

– Войдите, – сказала кассирша, оборачиваясь. – Дверь не заперта.

На пороге появился Анри Вердье.

– Мы с вами соседи, мадемуазель, – улыбнулся он. – Моя спальня тут, за стенкой. Я увидел с балкона, как вы мечтаете у окна, и решил осмелиться предложить вам египетскую сигарету. Я привез их из Каира. Такого мягкого табака вы в Париже не найдете. Настоящие дамские сигареты! Сделайте одолжение, попробуйте.

– Очень мило с вашей стороны, – польщенно ответила молодая женщина. – Я, правда, не заядлая курильщица, но с удовольствием попробую хороший табак.

Служащий достал из кармана пачку.

– Если вы действительно признательны мне за заботу, мадемуазель, – проговорил он, – то вам не составит никакого труда меня отблагодарить.

– Каким же образом?

– Позвольте мне задержаться на несколько минут и выкурить сигарету в вашем обществе.

– Охотно, – улыбнулась Жанна.

Они закурили.

– Действительно, табак отменный, – признала женщина. – Искренне вам благодарна. Я частенько вот так скучаю перед сном у открытого окна. Может, вы развлечете меня? Расскажите о Каире. Я там никогда не была.

Анри Вердье усмехнулся:

– Что Каир… Душный, суетливый город. В такой летний вечер, когда я любуюсь из окна панорамой прекраснейшей столицы мира, да еще в обществе столь обворожительной женщины, у меня возникают совсем особые чувства…

Кассирша непонимающе посмотрела на него:

– О чем это вы?

– Ну как вам объяснить… Представьте себе сентиментального, не очень счастливого мужчину, который страдает в жизни от одиночества и отсутствия привязанностей. А иногда так хочется немного любви!

Мадемуазель Жанна презрительно хмыкнула:

– Любовь! Какая глупость! Даже если она и существует, то от нее надо бежать, как от чумы!