Коррупция с человеческим лицом - Алексей Макеев

Лишь к концу рабочего дня, измучив всех и измучившись сам, он прекратил пытку.

— Уведите! — выглянув в коридор, приказал он охране.

Взмокший Заруцкий буквально выполз из кабинета следом за бедным Чепраковым, находившимся не в лучшем состоянии, чем он.

— Если хотите, я могу и дальше представлять ваши интересы, — сказал адвокат, идя вместе с подследственным по коридорам. — Подобные эксперименты, это… это просто настоящее издевательство. Мы имеем все основания подать жалобу.

— Спасибо, я подумаю об этом, — ответил Чепраков. — Поразмыслю на досуге. Его теперь у меня много.

Около семи часов вечера Заруцкий вновь сидел в кабинете Гурова, делясь впечатлениями от своего неожиданного «приключения».

— И я еще надеялся уложиться за обеденные два часа! — патетически восклицал он. — Наивный!

— Да, кажется, график ваш пришлось немного нарушить. Извиняюсь. Моя вина, — слегка улыбнувшись, ответил Лев.

— Ну что вы! Какая здесь может быть ваша вина! Разве кто-то мог предвидеть подобное? И ладно бы, он его мучил по делу, а то ведь — ни одного конкретного вопроса. Пшик! Фикция! Завитки вокруг пустоты. Напрасно только время потратил.

Но полковник, выслушав его рассказ, зря потраченным это время не считал. Теперь для него была совершенно очевидна причина, по которой Стеклов вызывал Чепракова.

Он был основным подозреваемым по делу, которым в качестве руководителя следственной группы занимался Кирилин и к которому, в виде «усиления», был подключен сам Гуров. Если бы удалось доказать, что следственные действия по этому делу ведутся с нарушениями, вполне вероятным могло оказаться отстранение кого-то из них, или даже обоих, от расследования.

Это автоматически лишало всякой возможности продолжить и довести до конца «подпольное дознание», которое на свой страх и риск проводил Гуров.

Не было никаких сомнений, что именно с этой целью Стеклов, наверняка с подачи своего остроумного патрона, и вызвал Чепракова на допрос.

Уже имея опыт подобного «взаимодействия» с Семеновым, Стеклов, по-видимому, намеревался предложить Чепракову аналогичную сделку. Заявление о неправомерных действиях следователей в обмен на обещание послаблений или переквалификации дела — вот тема разговора, которая, скорее всего, ожидала Чепракова.

Но, увидев, что он явился «с сопровождением», Стеклов вынужден был на ходу менять планы и перестраиваться. И если верить тому, что говорил Заруцкий, добиться своей главной цели ему так и не удалось.

— Так и сошло все это на нет, — сокрушенно сетовал адвокат. — Зачем человека вызывал? Для чего морочил полдня? Непонятно.

— Но нарушений законности в ходе этого допроса допущено не было? — уточнил Гуров.

— Нет, нарушений не было. Если, конечно, не принимать во внимание, что сам по себе этот допрос — одно сплошное нарушение.

Поблагодарив адвоката за столь самоотверженное служение общему делу, Лев заверил его, что в самое ближайшее время постарается сообщить что-то конкретное относительно обстоятельств смерти Тимашова.

— Многое там уже понятно, — сказал он. — Но некоторые обстоятельства требуют дополнительной проверки. И ваша сегодняшняя неоценимая помощь внесла существенный вклад в эту процедуру. Как только мне удастся все прояснить, я немедленно сообщу вам. А сейчас могу только еще раз искренне поблагодарить за содействие.

Попрощавшись с Заруцким, Гуров и сам стал собираться домой. Сегодняшний день оказался длинным.

А в кабинете Бориса Андросова неприятный разговор затянулся до темноты.

— Да просто выпроводил бы его и все, этого адвоката! — раздраженно орал он на притихшего Стеклова. — Тоже мне, проблему нашел. С адвокатом не мог разобраться.

— Как бы я его выгнал? — слабо отбивался проштрафившийся соратник. — Они бы тогда сразу поняли.

— Чего бы они поняли?! Ничего бы они не поняли. А и поняли бы, невелика беда. Бумажка уже была бы написана и представлена куда надо. А уж при каких обстоятельствах, это… это вопрос другой. Сомневаетесь — проверяйте. В соответствии с законом и предписанными процедурами. А пока проверка эта идет, следователей, превысивших полномочия, извольте от расследования отстранить. Вот чего ты должен был добиться. А ты? Мямля!

Понимая, что маневр Гурова с адвокатом не позволил осуществить четкий и очень надежный, с его точки зрения, план, Андросов рвал и метал. Но, осыпая укоризнами и потчуя обидными кличками несчастного Стеклова, он еще не знал, что эти вечерние новости — только начало.

То, что ему сообщили утром, привело Бориса Андросова в настоящую ярость.

Какой-то там Семенов, которого он и за человека-то не считал, фактически прямо в руки дал Гурову нить, ведущую не только к Крапивину, но и к нему самому.

Безответный Коля всегда воспринимался Андросовым, ни разу не удостоившим его личной встречи, как покорная марионетка, которую в любой момент можно дернуть за нужную веревочку. Он просто передавал через Крапивина или Стеклова, что Коля должен сделать то-то и то-то, и Коля делал, не только не пытаясь возражать, но и особо не интересуясь зачем. Ему обещали призрачные «бонусы» при проведении расследования, и он считал это вполне достаточной мотивацией.

И вдруг этот никем не знаемый Коля вырастает до уровня вселенского монстра, готового смять и опрокинуть его, Бориса Андросова, любимое детище — до мельчайших деталей продуманную и безупречно организованную систему материальных и карьерных поощрений.

Допустить этого было нельзя ни в коем случае. И Андросов решил начать наступление по всем фронтам.

Придя на следующий день на работу, полковник Гуров пребывал в отличном настроении.

Тот факт, что в официальных показаниях на протокол Семенов озвучил фамилию Крапивина, развязывал ему руки и открывал широчайшее поле деятельности. Теперь все «тайные» разговоры можно было вести открыто, а все факты и сведения, записанные вкратце на клочках бумаги, излагать развернуто и подробно в рамках беспрецедентного расследования о гениально разработанной системе внутриведомственных «подстав». Теперь у него был реальный повод приглашать в кабинет людей на официальный допрос.

Начать он решил с Крапивина. Это, конечно, фигура не главная, но и далеко не второстепенная. С «боссом» он связан напрямую и почти все знает о его подпольной деятельности. Хотя мало что самостоятельно решает. Для затравки персонаж как нельзя более подходящий.

Прежде чем приступать к конкретным действиям, полковник решил систематизировать имевшуюся у него информацию, чтобы в ходе расследования не отвлекаться на постороннее, а бить прямо в цель.

Не все схемы, имевшиеся в блокноте Тимашова, были до конца им поняты, не все фигуранты, участвовавшие в этих схемах, соглашались давать даже неофициальные показания в частных беседах, поэтому нужно было сделать выборку и составить четкий план.