Пятая пробирка - Майкл Палмер

Во время путешествия Бен размышлял над тем, поче­му изобретателя эластичного пояса для грудной клетки не удостоили Нобелевской премии. С головной болью он научился справляться, ноздри уже начали пропускать не­много воздуха, но треснувшее ребро — это не шутки. Док­тор Бэнкс уверял, что пострадало только одно ребро и сме­щения нет, но вот уже шесть дней Бен отказывался в это верить. Даже с чудесным поясом большинство движений отзывалось в болевом центре звуком «долбистерео», а без этого куска пластика дыхание давалось с трудом.

Но физическая боль не могла сравниться с эмоцио­нальной тяжестью предстоящей встречи с отцом и мате­рью погибшего парня. Не испытывая желания внезапно появляться на маленькой ферме, Бен позвонил родителям Лонни Даркина из аэропорта в Покателло. Мать Лонни, Карен, не стала требовать от него сказать по телефону всю правду, но Бену стало ясно, что она уже все поняла. Они договорились о времени, когда встретятся с Беном, и рас­сказала, как добраться до их фермы. После этого, остано­вившись ненадолго передохнуть в Сода-Спрингс, приняв пару таблеток, получив номер в «Хупер-Спрингс В&В»[29]и полюбовавшись без особой радости на знаменитый гейзер в Хупер-Спрингс-парке, Бен свернул на шоссе № 34 и дви­нулся на север в Конда.

Сонный, мирный и очень маленький городок напомнил Бену Кертисвилл во Флориде, где жил на своей заправке Скайлер Гейнс. Бен старался представить, как громадный «эдвенчер» с Винсентом за рулем и Конни, восседающей на пассажирском сиденье, как на троне, рыщет по городу, словно большая голодная белая акула по коралловому рифу, вынюхивая Пагсли-хилл-роуд и человека, чьи клет­ки, как им стало известно, почти идеально совместимы с клетками другого, живущего за две с половиной тысячи миль отсюда.

Выполняя инструкции Карен Даркин, Бен свернул на пыльный проселок, разделявший два огромных пшенич­ных поля, и начал смотреть по сторонам, надеясь увидеть

Пагсли-хилл. Через пару миль поля уступили место заго­ну для скота и конюшне, возле которой бродили несколько лошадей. Позади загона стоял большой красно-коричне­вый амбар, а неподалеку от него, на холме, — аккуратный двухэтажный белый дом. На деревянной арке над дорож­кой висела табличка, утверждающая, что все это и есть ма­ленькая ферма.

Карен Даркин и ее муж Рэй стояли на крыльце, напря­женно глядя на Бена. Обоим было уже далеко за пятьдесят. Их честные обветренные лица говорили о годах тяжелой работы в своей нелегкой и непредсказуемой профессии. Рука Рэя была мозолистой, пожатие — крепким, но в гла­зах читалась нескрываемая печаль.

— Лонни мертв? — спросил он, еще не успев войти в дом.

Бен кивнул.

— Мне очень жаль, — с трудом произнес он.

Карен провела мужчин в светлую уютную кухню с сит­цевыми занавесками и старым круглым столом из дуба, явно ручной работы. Бен задержался в дверях и почесал за ухом подошедшую хозяйскую собаку.

— Это наш Джошуа, — объяснила Карен.

— Хороший пес, — ответил Бен, оглядывая черно-бело­го питбуля.

— Да, хороший. Это у нас второй, ему четыре года. Пер­вый, Вуди, дожил до шестнадцати. Им обоим дал клички Лонни. Очень славный и очень преданный пес. Если бы Джошуа был в тот день с Лонни...

Она замолчала и поднесла к глазам платок.

В буфете в углу кухни на полке стояло несколько фо­тографий мальчика и одна — молодого мужчины. На всех, без сомнения, был изображен Лонни.

—Он всегда был очень хорошим мальчиком, — начала Карен, поставив на стол чашки с кофе и тарелку с печень­ем. — Врачи говорили, что в утробе пуповина обмоталась вокруг его шеи и в мозг поступало недостаточно кислоро­да. Из-за этого у него и в школе не слишком хорошо по­лучалось... Но Лонни очень любил животных, а все, кто ра­ботает на ферме, любили его.

Бен вспомнил объяснения мадам Сони, почему она сде­лала два комплекта рисунков. На одном Лонни был в точ­ности, как выглядел на фотографии. Изображал ли второй комплект человека, которым Лонни Даркин мог бы стать? Эта мысль не давала покоя Бену, пока он пересказывал подробности гибели Лонни. Но Бен решил не показывать родителям снимки тела сына и рисунки мадам Сони, если только они об этом не попросят.

— Вот номера телефонов полиции в Форт-Пирсе и доктора Войцека, медэксперта. Они скажут, нужно вам опознавать Лонни лично или достаточно будет прислать им какую-нибудь вещь с отпечатками его пальцев и сто­матологическую карту. Полиция штата здесь, в Айдахо, поможет вам, и похоронная контора, которую вы выбе­рете, тоже должна посодействовать доставить тело до­мой.

— Я тебе говорил, Карен, — произнес Рэй с каменным выражением лица. — Я тебе говорил, что он мертв.

— Я даже рада, что он не мучался, — ответила жена. — Мистер Каллахэн, мы бы хотели узнать все о том, как наш сын оказался во Флориде и кто мог с ним такое сделать.

— Мне кажется, я примерно знаю, зачем и даже как, но вот кто это сделал и почему жертвой оказался именно Лонни, хотите верьте, хотите нет, и ответить на эти вопро­сы могу только с вашей помощью.

В течение следующего часа Бен, изредка перебиваемый Рэем и Карен, рассказал им почти все о том, как он оказал­ся втянутым в это дело, начиная с первой встречи с Элис Густафсон и заканчивая решением отправиться в Конду и лично сообщить родителям Лонни печальную новость.

— Так вот откуда у вас эти синяки под глазами, — дога­дался Рэй, явно впечатленный услышанным.

— Хорошо, что вы не спросили об этом раньше. Вы, может, и не поверите, но думаю, тому парню досталось не меньше.

—Вы нам так и не объяснили, почему эти люди выбра­ли Лонни, — сказала Карен.

—Я и сам не знаю. Одно скажу — не может быть, чтобы они приехали сюда бог знает откуда за Лонни, не зная ре­зультатов типирования его тканей.

—Но откуда они могли их узнать?

—Единственным способом — по анализу крови.

—Но ему никогда не делали такого анализа!

—А вообще у него когда-нибудь брали кровь?

Рэй и Карен обменялись вопросительными взглядами.

—Два года назад, — вспомнила Карен.

—Когда у него появились эти приступы головокруже­ния, — добавил Рэй. — Анализ сделали по требованию док­тора Кристиансен.

—Думаете, он расскажет мне об этом? — спросил Бен.

—Она, — поправила Карен. — Этот доктор — женщи­на. Думаю, что расскажет, если я съезжу с вами в Сода- Спрингс.

—Можно позвонить ей сегодня?

—Почему бы нет? Она очень милый человек.

—Даже я к ней обращался, — тихо сказал Рэй.

—Надеюсь, когда я с ней поговорю, она согласится встретиться с вами и без нас. Я, конечно, не против прока­титься в Сода-Спрингс, если надо, но после вашего... рас­сказа... у нас будет много дел.