Вот идет цивилизация - Уильям Тенн

– Скучной старухи. Ну давайте, говорите уж, – огрызнулась она. – Я знаю, мистер Флинн, вы так думаете. Вы ей потакаете, вот она вас и не трогает. Но я знаю то, что знаю, и эта маленькая злобная чертовка, которую вы называете Сариеттой Хоун, – тоже. Так знайте: между мной и этой тварью война – война добра со злом, – которая не прекратится, пока в живых не останется лишь одна из нас! – Она повернулась, взметнув полы юбок, и устремилась по дорожке к школе.

Я начал опасаться за ее душевное здоровье. Мне припомнилась ее фраза: «Не прочла ни одной книги, изданной после тысяча восемьсот девяносто третьего года!»

А потом настал день, когда ученики вошли ко мне на урок математики неслышно, словно их обволакивал пузырь тишины. Пузырь лопнул, стоило двери закрыться за последним учеником, и все начали перешептываться.

– Где Сариетта Хоун? – спросил я. – И Джой Ричардс?

Из-за своей парты поднялась Луиза Белл в накрахмаленном розовом платьице, немного великоватом для ее худенькой фигурки.

– Они провинились. Мисс Друри поймала Джоя, когда он отрезал прядь ее волос, и принялась пороть его. Тогда мистрис Сари встала и говорит, что, мол, та не должна его трогать, потому что он под ее, Сари, как это… про… протекцией, вот! А тогда мисс Друри выгнала нас всех из класса, и, думаю, теперь будет пороть их обоих. Она вконец ополоумела!

Я поспешил к двери. Не успел я коснуться ручки, как послышался визг. Голос Сариетты! Я бросился по коридору. Визг становился все выше, дрогнул на мгновение и стих. Распахивая дверь класса мисс Друри, я был готов ко всему, даже к убийству. Но отнюдь не к тому, что я увидел.

Я стоял, держась за дверную ручку, пытаясь осознать открывшуюся мне сцену. Джой Ричардс прижался спиной к доске и сжимал в потной руке длинную прядь седеющих волос. Мистрис Сари стояла перед мисс Друри, склонив голову набок – так, что я видел ярко-красный рубец на белой как мел шее. А мисс Друри, словно окаменев, уставилась на обломок березового прута в руке. Остальные обломки валялись на полу у ее ног.

При виде меня дети ожили. Мистрис Сари выпрямилась и, сжав губы в жесткую линию, пошла к двери. Джой Ричардс опрометью бросился к выходу. По дороге он мазнул отрезанным локоном по платью учительницы, но та его словно не заметила.

Когда они с девочкой миновали меня у двери, я заметил, что волосы у него в руке потемнели от пота – так же, как платье на спине у мисс Друри. Повинуясь легкому кивку мистрис Сари, мальчик отдал ей клок мокрых волос. Она очень осторожно убрала их в карман платья. Потом, не говоря ни слова, оба прошмыгнули мимо меня и направились по коридору к моему классу.

Оба явно не получили повреждений, по крайней мере серьезных. Я подошел к мисс Друри. Ее колотила дрожь, и она бормотала что-то себе под нос. Взгляд ее оставался прикован к обломку березового прута.

– Он просто разлетелся на куски. На куски! Я… а он разлетелся на куски!

Я положил руку ей на талию и осторожно проводил к стулу. Она послушно села, но бормотать не перестала.

– Только раз… я хлестнула ее только раз. Я занесла руку для следующего удара… и тут прут разлетелся на куски, прямо у меня над головой. Джой стоял в углу, он не мог этого сделать… а прут разлетелся на куски. – Она таращилась на зажатый в руке обломок словно на утраченную драгоценность. Я не мог бросить урок. Я принес ей стакан воды, попросил уборщика позаботиться о ней и поспешил обратно в свой класс.

Кто-то из учеников по глупости или из обычной детской жестокости написал на доске крупными буквами стишок.

Рассерженный, повернулся я к классу – и сразу же заметил изменения. Парта Джоя Ричардса опустела. Он переместился к мистрис Сари, в тень на заднем ряду.

К моему несказанному облегчению, мистрис Сари ни словом не обмолвилась об инциденте. За обедом она по обыкновению сидела молча, не сводя глаз со своей тарелки. Стоило тарелке опустеть, как она извинилась и выскользнула из столовой.

Должно быть, миссис Клейтон была слишком занята кухней и болтовней, чтобы заметить это. По крайней мере, с этой стороны никаких последствий не ожидалось.

После обеда я отправился в старомодный, с высокой крышей дом, где проживала с родней мисс Друри. Я насквозь пропотел от жары и никак не мог собраться с мыслями. Ни дуновения ветерка, ни единый листок не шелохнулся на дереве – жуткая духота.

Старая учительница чувствовала себя заметно лучше. Но оставить инцидент без последствий она категорически отказалась, сколько бы я ее ни упрашивал. Она раскачивалась взад-вперед в кресле-качалке колониальных времен и решительно мотала головой.

– Нет, нет и еще раз нет! Я никогда не прощу это исчадие тьмы; скорее уж соглашусь пожать руку самому Вельзевулу. Она ненавидит меня еще сильнее прежнего, потому что… неужели вы сами не понимаете? – потому что я заставила ее выказать свое истинное лицо. Я заставила ее продемонстрировать свое колдовство. А теперь… теперь я должна сразиться с ней и Тем, кто ее наставляет. Я должна придумать… я должна… только так дьявольски жарко. Слишком жарко! У меня мысли от этой жары путаются, – она вытерла лоб тяжелым кашмирским платком.

Бредя домой, я пытался придумать выход из этой ситуации. Что-то должно было случиться, не могло не случиться… но тогда попечительский совет устроит расследование, и на школе можно будет ставить крест. Я пытался перебрать в уме возможные последствия, но одежда липла к телу, даже дыхание давалось с трудом. На крыльце никто не сидел, но я заметил движение в саду и поспешил туда.

Две тени соткались в мистрис Сари и Джоя Ричардса. Они повернулись ко мне, словно ожидая моего приближения. Сариетта сидела на корточках, держа в руках куклу. Маленькую восковую куклу с прилепленными к голове седеющими волосами, собранными в тугой пучок, – точь-в-точь как повязывала их мисс Друри. Даже платье из клочка муслина напоминало своим фасоном старомодные одеяния мисс Друри. В общем, вышла довольно точная восковая карикатура.

– Вам не кажется, что все это довольно глупо? – выдавил я из себя наконец. – Мисс Друри весьма расстроена и сожалеет о том, как она поступила в ответ на то, как вы обошлись с ее суевериями. Мне кажется, если вы как следует постараетесь, все наладится и все мы снова будем друзьями.

Они встали. Сариетта прижимала куклу к груди.

– Это вовсе не глупо, мистер Флинн. Эту дурную женщину необходимо проучить. Так, чтобы память об этом осталась у нее на всю жизнь. А теперь извините, мне надо спешить. Еще много чего надо успеть сегодня вечером.

И она исчезла в спящем доме. Я повернулся к мальчику.

– Джой, ты же разумный парень. Скажу тебе как мужчина мужчине, что…

– Извините, мистер Флинн, – он пошел к калитке. – Я… мне пора домой.

Его башмаки простучали по тротуару и стихли вдали. Я явно утратил его доверие.