Война 2011. Против НАТО - Федор Березин

«Учитывает неясность с общественным транспортом, вот же Змей» — умилился Беда.

— На том месте, где вы обычно. Вот так и сказал: «на том месте, где вы обычно»! — пояснила Яровицкая, начиная белеть от злости. — Интересно, что «обычно-то»? Проституток снимаете, что ли?

— Ну что вы, в самом деле, Наталья Викторовна? Мы ж — порядочные люди. Муж ваш — человек серьезный, уважаемый. Видите, его даже милиция отпустила в такое время.

— Ага, отпустила. Так отпустила, что жену через весь Донецк посылает в какие-то развалины, неизвестно к кому. А если… Может специально? Вдруг не вернусь уже?

— Ну что вы, Наташа, у вас ведь сын… В общем…

— Во! Сын! — гостья свирепела на глазах. — Хоть бы о дитяти подумал, прежде чем снова ввязываться в какие-то аферы. И хоть бы денежные! А то снова за так! Для службы Родине! Или даже не Родине. У нас, кто ей служит, тот вообще-то и с деньгами. Просто…

Этот бабский базар уже можно было пропускать мимо и не фильтровать вовсе, засоряя нейроны. Было бы неплохо вообще вздремнуть, но все же требовалось уважить даму — она ведь, так или иначе, но все же действительно прочёпала пару районов города.

Мужественно дослушав все тирады самой несчастной в мире жены, Дмитрий Беда проводил ее до засоренной лестницы, но воздержался от порыва дать ей в сопровождение Парфенюка. Не смотря на не слишком солидные габариты, разговаривала Яровицкая весьма громко. Имея рядом свободные уши, она чего доброго еще ляпнет на улице чего-нибудь настораживающее кого не надо. Весьма правильно, что Змей не выдал супруге точное место грядущей встречи. Сейчас все было как в разведке: меньше знаешь — крепче спишь.

Господи, ну не дурак ли этот главный редактор, размышляет Георгий Полеводов восседая за столом. Какого кренделя он должен потеть над какой-то заметочкой о праздновании по случаю открытия очередного дома терпимос… в смысле, сауны, когда у него на камере… Он отводит давно уже не видящий экрана взгляд в сторону от потрепанного жизнью редакционного компьютера. Наклоняется под стол, к своей сумке, достает видеотехнику. В некоторой растерянности вспоминает, что забыл в машине лэптоп. Может даже на сиденье. А вдруг какие-нибудь проходимцы вскроют дверь и упрут? Говорят, в некоторых странах, даже не наказывают, если кто-то крадет ценности, разложенные как бы для приманки. Нечего, мол, наглеть. Знаете, господа хорошие, но определенный процент людей, вот-такой-то конкретно, все еще живет впроголодь? Надо учитывать психологию… Это явно в каких-то небывалых странах волшебной демократии, не у нас. Тут, правда, еще демократичней: вообще искать не будут.

Надо бы сходить, занести в офис. Но черт! У главреда, как всегда, словно ему совершенно нечем заняться, двери нараспашку. То есть, подняв голову от бумаг, он запросто видит весь коридор. Ехидные подначки — «А куда это вы, господин Полеводов, снова в рабочее-то время» — не прельщают. Ладно, никуда не денется тот лэптоп. Георгий перематывает изображение в камере на начало. Вспоминает о наушниках. Снова роется в сумяре. В сумке вавилонское столпотворение в мире неодушевленных предметов. Микронаушники там требуется разыскивать год. А, ладно!

Он включает воспроизведение. В конце-концов, что там слушать. Ах да, того дядю в летном костюме, что шпарил английскою мовою. Надо будет подогнать Славику послушать. Он все ж закончил по «инъязу». Вдруг будет чего ценное. В конце концов, надо убедиться, правильна ли догадка о аэродроме отправки.

В процессе просмотра он втягивается в происходящее. Ничего удивительного, ведь он же сам и снимал. В момент, когда беззвучная очередь разделывает девушек, Георгий вздрагивает, выплывает из переживания в реальность редакционного офиса. О, в коридоре какой-то шум-гам.

Так и есть. Оказывается это возвратились очаровашка Зоя и оператор Петров. Полеводов уже привстал чтобы поздороваться и приобщиться, когда из коридора прибывших зовет к себе Бабочкин. Ну что ж, сейчас и его позовут, как же иначе, настраивается Георгий. Он останавливает прогон камеры, переворачивает корпус. Решает, стоит ли сделать дубляж с флэшки еще и сюда, в рабочую машину. Наверное, хватит того, что дубликат имеется в лэптопе, ведь не украдут же, в самом-то деле. К тому же, с рабочим «компом» без переходника в подключении флэшки не обойтись, а где этот переходник? Рыться в сумке не хочется. Все же поворачивается к офисному компьютеру. Закрывает файл с дурацкой заметкой о сауне. Господи, неужели не о чем писать? Кто будет читать эту ересь?

Затем он, как примерный школьник, ждет, когда помудревший главред вызовет его к себе и встретит, раскрывши объятия. Где-то на краю сознания маячит мысль о премиальных. А что, денежное поощрение разве мешает торжеству истины? Однако его все не зовут и не зовут. Георгий привстает, выглядывает в коридорчик. Кабинет главреда закрыт(!). Ух ты, там у нас тайное заседание главного штаба! Георгий Полеводов улыбается своему будущему торжеству. Почти решается, пока суд да дело, смотаться к «жигуленку» за лэптопом. Тут дверь главного газетного босса распахивается. Выходят странно снулые Зоя и Петров. Обходя их, к главному входу на этаже бросается Абрам Львович. Куда это он?

— Ну, что сняли? — спрашивает Полеводов, подмигивая Зойке.

— Так мы ж после приехали, Жор, — встревает оператор Петров. — Чего снимать-то было? «Ан — двадцать четыре» загорелся возле полосы при заправке. Благо, хоть жертв нет.

— «Ан — двадцать четыре»?! — взвивается Полеводов. — Жертв нет?!

— А чего? — говорит Петров.

Тут входная дверь редакции распахивается снова. На пороге Абрам Львович и какие-то типы, два штуки одинаковых. Перегородившие проход сотрудники оттесняются в редакционную комнатушку. Дверь главреда снова захлопывается. Ну, дела!

— Спонсоры очередные, что ли? — предполагает оператор Петров.

— Опять сауну возвели? — вносит лепту Полеводов.

Зойка криво, натянуто усмехается. Какая-то она необычайно тихая нынче.

— Ладно, хрен с ними, — машет рукой Георгий. — Так вы это… Вам про «Ан — двадцать четыре-то» кто подсказал? Я знаете…

Двери главного редактора снова раскупориваются.

— Георгий Валерьевич, подойдите, пожалуйста, ко мне! — сообщает Абрам Львович громко, но подчеркнуто вежливым тоном.

Настал мой звездный час, констатирует Полеводов. Он даже собирается отхохмить такое вслух, посмешить Зойку, но вспоминает о видеокамере. Торопливо возвращается к столу, сгребает и следует по коридору к шефу.

Теперь они были в пути. Черт их дернул, точнее, Змей искусил. А как было спорить с его «змеиной» логикой? Конечно, уподобляясь археологам-фрейдистам можно было бы покопаться в его собственных побудительных мотивах. Вдруг и правда там аккуратненько вскрывалась кисточками первопричина — удрать от Натальи Викторовны все едино куда, лишь бы подальше? Но ни Дмитрий Беда, ни Тигран Чикоян к неофрейдистам не относились, в силу природной прямолинейности, они все еще верили в разумное, доброе и вечное, правда, опять же по прямодушию, считали, что для прокладки дороги к нему сгодятся любые встречные методики. Ну, а Змей уж, как водится, разложил их на лопатки. Слушая его тирады, Дмитрий Гаврилович почти не сомневался, что если бы в момент «ложного призыва», Лёня Яровицкий оказался поблизости, никогда бы он не попался на эту удочку. Правда, тогда бы и присутствующие ребята — Парфенюк с Шампуром — успешно оказались бы в турецком рабстве, или там, в секретной лаборатории по трансплантации — это как повезет, или уж не повезет. Как-то все в этом мире выстраивалось в предопределенность. Аж жуть берет, с досадой наполовину. Однако что можно было противопоставить змею-искусителю?