Невеста Безумного Ястреба - Полина Рей

Именно так всё и выглядело, ибо рогоносец застыл на месте с блаженной улыбкой на морщинистом лице.

Тилапия отрицательно покачала головой и вновь начала водить плечами, крутясь возле мужа.

– Весцения… собирается танцевать у камня!

– Такого не было в постановке!

– Тогда… тогда я не знаю.

Было видно, что Альбу нисколько не смущает то, что её пантомима, мягко говоря, не удалась. Она так и водила плечами, крутилась и вертелась, пока наконец… не села мужу на колени.

– Весцения упала на камень!

– Такого там тоже не было!

– Значит, это вольная интерпретация какой-то сцены! Кларелия, признайтесь же, что вы загадали? – не без удивления в голосе, обратилась ко мне королева.

Я не сдержала смешка, когда сообщила:

– Признаться, я и сама не могу понять, что это такое.

Поймав взгляд Мирогаста, я вдруг осознала, что глаза Андора горят интересом и восторгом, при этом чувства эти направлены… на меня.

– Это бабочка! – заявила Тилапия, поднимаясь с колен мужа. – Бабочка села на цветок.

О, скольких сил и какой сдержанности мне стоило не запрокинуть голову и не расхохотаться на весь зал. Такой бездарной постановки Алафлия ещё не видывала.

– Ну, что ж… давайте продолжим, – сказал король и веселье вернулось на прежние обороты.

Потом была венценосная чета, прекрасно отыгравшая «Прогулку по весеннему саду». Мои родители, показавшие «Охотника на утку», и много всего ещё, что лишь поддерживало градус веселья и сплочённости.

– А теперь очередь Клары! – возвестила Иоланта, когда последняя пантомима была разгадана. – Негоже, чтобы она осталась в стороне. Господин Андор, составите пару вашей супруге? – повернулась она к Ястребу и не успела я запротестовать, как муж оказался возле меня. – Милый, – обратилась королева к Велицию, – загадай господам Андор что-нибудь интересное!

Король с готовностью отправился надписывать нам карточку, пока гости продолжали обмениваться впечатлениями и похохатывать.

– Вот! – сказал Велиций, отдавая нам листок бумаги, но не успела я взять его и взглянуть, как Ястреб перехватил карточку из рук короля.

– Я тоже должна посмотреть, – потребовала у мужа, на лице которого появилась удовлетворённая улыбка.

– Это необязательно, – заявил он и вдруг тесно прижал меня к себе и принялся неистово и впервые по-настоящему целовать с жадностью на глазах у всех!

Андор отстранился далеко не сразу, но из рук меня не выпустил. Я стояла, ловя ртом воздух и смотрела на него во все глаза. Пальцы же мои впивались в плечи Ястреба то ли в попытке оттолкнуть, то ли удержать.

– Это поцелуй! Поцелуй любви! – выразила предположение матушка.

Мирогаст покачал головой, усмехнулся и вдруг снова припал к моим губам своими. Так меня никто и никогда не целовал – с нотками злости, но в то же время заставляя чувствовать, что в этом наша единственная потребность.

– Хм… Любовь мужа и жены? Первый поцелуй, которого не было? – в голосе Хугса слышался подкол.

– Страсть! Это неземная страсть! – попыталась угадать королева. Её муж, разумеется, молчал.

Наконец Мирогаст отпустил меня и я осталась стоять в одиночестве, растерянная и со вздымающейся грудью. Окружающее виделось мне словно бы через пелену на глазах.

– Я требую… я требую, – проговорила, пытаясь совладать с дыханием, – чтобы вы показали мне карточку!

– Не хотите ли поугадывать вместе со всеми, госпожа Андор? – с совершенно серьёзной миной поинтересовался Мирогаст.

– Это интересная идея! – высказался папенька.

– Но немного нечестная, – вступилась за меня одна из сестёр.

– Не хочу! – отрезала я. – Это действительно нечестно! – возмутилась и стала надвигаться на мужа, который отступал с ленивой усмешкой.

– Обожаю играть нечестно! – вдруг объявил он и в следующую секунду вновь подался ко мне и, схватив в свои стальные объятия, набросился на мои губы!

Нет, это действительно было за гранью честности, потому что в ответ всё моё тело, вопреки здравому рассудку, запылало. Каков же чёртов хитрец! Нет, вы подумайте! Решил таким образом соблазнить невинную – ну, как он думал – девицу!

– Первая встреча после расставания! – выкрикнул Хугс, и Мирогаст с явным сожалением, написанным на его лице, отстранился.

– Точно, и как мы сразу не догадались? – сияла королева. – Это же так романтично!

Гости принялись обсуждать всё сразу – наш поцелуй, игру в целом и этот вечер, который, слава всем святым, уже подходил к концу.

– Хочу увидеть карточку, – протянула я Андору руку ладонью вверх.

– Какой в этом смысл? – пожал он плечами с этой своей улыбочкой на лице, которая одновременно злила и порождала желание улыбнуться в ответ. – Вам ведь понравилось, не так ли?

Последние слова муж произнёс, подавшись ко мне, после чего, не дождавшись ответа, развернулся и после оклика Ривальда отправился играть заключительную партию в бильярд.

Я успела быстро принять ванну и переодеться ко сну, а также улечься в постель, когда Мирогаст вернулся в нашу комнату. Мне хотелось думать, что причиной тому – исключительно желание дать мне возможность проделать все процедуры перед сном в одиночестве. А не объяснения с Молью на тему того, почему это он вдруг стал проявлять ко мне настолько очевидный интерес.

– Вы спите, Клара? – спросил Ястреб от двери, держа перед собой свечу.

Очень хотелось притвориться заснувшей, но я всё же ответила:

– Ещё нет. Но устала очень сильно, так что за сном дело не станет.

Нарочито громко зевнув, я приподнялась на локтях, когда увидела, как Андор направляется ко мне. Чёрт побери… а если мужу приспичит наконец одарить меня своим, кхм, вниманием? Придётся кричать? Звать на помощь? Тогда позора точно не оберёшься, и я надеялась, что Ястреб это понимает.

Поставив свечу на прикроватный столик, Мирогаст присел рядом со мной. Я натянула одеяло до самого подбородка, глядя на лицо Андора и подбирая слова. Но он заговорил первым:

– Вы позволите взглянуть на вашу печать? – задал он вопрос, и рука его, не дожидаясь одобрения, отбросила одеяло с моих ног.

Длинные сильные пальцы осторожно обхватили за лодыжку, обвели то место, где находилась нить Олроса. По телу моему побежали толпы мурашек.

– Что-то не так? – нахмурилась я и попыталась выпростать ногу, что Мирогаст не сразу, но дал мне сделать.

– Вы не чувствуете ничего? Ни покалывания, ни боли, ни каких-либо приятных или неприятных ощущений? – вдруг спросил он меня с такой серьёзностью, что я заподозрила неладное.

Ещё чего доброго скажет сейчас, что раз чувствительности нет, то и союз теперь можно считать несостоявшимся. Особенно учитывая, что мужем и женой мы до конца так и не стали.