Краповые рабы - Сергей Самаров

Группа отправилась в погоню…

* * *

Бабаджан Ашурович знал, куда он идет. По этому ущелью он мог бы передвигаться с завязанными глазами и днем, и потому темнота его не слишком смущала. Его моджахеды тоже, казалось, родились в этом ущелье. Удивляли сваны. Они видели ночью, как кошки, и шли не спотыкаясь, поддерживая темп. Не отставал даже тот, что был ранен в икроножную мышцу. Видимо, только один шприц-тюбик пармедола сумел помочь ему не чувствовать боли. Конечно, может и один-единственный шприц-тюбик стать чудодейственным средством, особенно, если человек всю жизнь провел высоко в горах, на свежем воздухе, и никогда наркотиками не баловался. Говорили, что на наркоманов пармедол как средство утоления боли действовал по-разному. Кому-то немного помогал, но большинство вообще не ощущало его присутствия в организме. Это те, кто имел привычку к более тяжелым наркотикам. Эмир Дагиров у себя в джамаате наркоманов не держал. Они народ ненадежный. Он не только «травку» не разрешал курить, а вообще не разрешал курить. Курящий человек себя часто одним запахом выдает.

А вот сваны, кроме раненного в икру, курили. И, едва ущелье повернуло, их уже не смогли обстреливать, они сразу все затянулись сигаретами. Бабаджан Ашурович на них даже не прикрикнул. Они не его подчиненные. Они не входят в его джамаат, более того, даже не являются его единоверцами, следовательно, в какой-то степени являются его врагами, как и все христиане. Они, если быть более точным, просто партнеры по бизнесу. А партнеры по бизнесу могут быть кем угодно. Та же Саудовская Аравия, где ваххабизм является государственной религией, ведет деловые отношения и с США, и с Израилем. Это знают все, и никто же Саудовскую Аравию не осуждает. А кто вообще может запретить Дагирову вести деловые отношения с христианами? У него время от времени возникают деловые отношения даже с представителями федеральных силовых структур. Бизнес есть бизнес, и зарабатывать людям запретить нельзя.

После поворота ущелья путь уже пошел по ровному месту, и потому пошли быстрее. Так добрались до следующего поворота, за которым располагался палаточный лагерь джамаата, на данный момент брошенный. Может быть, брошенный навсегда, но это зависело от многих обстоятельств. Моджахеды сразу двинулись к своим палаткам, чтобы забрать что-то из личных вещей, потому что сюда они уже едва ли вернутся. Бабаджан Ашурович забирать ничего не собирался, кроме санитарной сумки и кое-каких документов. И тоже сразу свернул к своей маленькой палатке. Заодно испытал тактический фонарь, прикрепленный к ствольной коробке его трофейного автомата, и нашел фонарь очень удобным. Особенно понравилось выведенное под пальцы правой руки внешнее управление, с которым эмир быстро разобрался. Дистанция луча, цвет света, различные фильтры – все управлялось с одного пульта одним нажатием кнопки большим пальцем. И даже существовала подсветка самих кнопок, включаемая сбоку. Сразу появилась мысль оснастить все автоматы своего джамаата такими же фонарями. Говорят, купить их можно в любом охотничьем магазине.

Санитарную сумку он нашел сразу, а вот документов в палатке не оказалось, как не оказалось и карт. Но, что больше всего было неприятно эмиру, не оказалось той самой главной карты, где указывалось место щели, через которую следовало уходить в Грузию. Хотя это, может быть, даже к лучшему. Эта карта и не особенно нужна. С ним были сваны, которые часто пользовались проходом и прекрасно знали его местонахождение. Они найдут и проведут. Да и сам Бабаджан Ашурович уже четырежды ходил этим путем. Дважды туда и обратно. Примерно помнит, где находится вход. При необходимости всегда найдет и без сванов. Тем не менее…

Но вопрос эмира все же интересовал – куда могли деться карты? Кто мог их взять? Скорее всего, тот старший лейтенант спецназа, командир взвода, что планировал гнаться за сванами, которые увели рабов, не просто прошел мимо палаток, но и заглянул в них, несмотря на то что торопился. Чем это могло грозить? Если старший лейтенант просмотрел карты, он наверняка обнаружил карту с маршрутом. Бабаджан Ашурович посылал в село к сванам Рустама и рисовал для него на карте маршрут. Наверное, командир взвода спецназа увидел разметку маршрута. Но тогда это значило, что он ушел в Грузию. А рядом с селом пограничная застава. Пограничники просто перебьют боевых роботов. Они сами обучены, как роботы, и обучали их американские специалисты. Одно это внушало эмиру Дагирову уважение к грузинским пограничникам.

Но такая ситуация была Бабаджану Ашуровичу только на руку. Это значило, что ему уже, скорее всего, не стоит опасаться встречи с группой старшего лейтенанта. Забравшись в сопредельную страну, командир взвода спецназа уже поставил себя вне закона. Переход границы, да еще с оружием в руках! Это серьезное преступление по всем международным законам. Это, по сути, маленькая война, поскольку взвод спецназа ГРУ представляет даже не полицию, а регулярную российскую армию. Спецназ всегда себе много позволяет. Психология боевого робота порождает ощущение всесилия и надзаконности. На этом спецназ и должен погореть. И погорит обязательно. Бабаджан Ашурович слепо верил в свою звезду. Всю жизнь, в самых сложных обстоятельствах, что-то или кто-то свыше помогал ему. Главное, верить в эту помощь. Аллаху виднее, как должна разрешиться та или иная ситуация, и он знает, кто нужен ему, чтобы нести истинную мусульманскую веру. Бабаджан Ашурович всегда получал помощь. В самых, казалось бы, безнадежных ситуациях. События сегодняшнего дня тому пример. Он ни на секунду не усомнился, что будет спасен, несмотря на ранение. И пусть получил второе ранение, но все же спасся, когда его охраняли боевые роботы. Они и сейчас преследуют его. Они могли бы быть и впереди, и тогда пришлось бы прорываться через их строй, если бы не удалось спрятаться и пропустить их мимо себя. Но Аллах, видимо, специально послал боевым роботам карту с участком грузинской территории. «Волкодавы» имеют привычку преследовать добычу до конца, чтобы запустить свои зубы в горло противнику. Вот и ушел старший лейтенант… Как его фамилия… Красивая какая-то… Самоцветов кажется? Да, старший лейтенант Самоцветов. Он ушел в Грузию, как настоящий «волкодав», не желающий упустить добычу несмотря ни на что. И там сложил, хочется надеяться, голову. Эмир верил в это. А если он верил, так и должно случиться.

Долго задерживаться на своей базе эмир не желал. Моджахеды его уже были готовы к выступлению. Сам он только нашел в своей медицинской сумке упаковку из двенадцати шприц-тюбиков пармедола, забросил за плечо сумку и сразу сделал себе укол. Всего один, чтобы голову не затуманивало. Но и одного укола хватило, чтобы он чувствовал себя лучше. Хотелось, конечно, и второй укол сделать. Бабаджан Ашурович хорошо помнил, какими легкими были его ноги после двух уколов, как не чувствовал он ни боли, ни усталости во время бегства от боевых роботов. Но он сдержал себя, понимая, что его желание гибели в Грузии старшему лейтенанту Самоцветову – есть только его желание. Но Аллах всегда может посмотреть на ситуацию иначе. Кого Аллах любит, тому он и посылает испытания, чтобы проверить, насколько этот человек достоин любви Всевышнего. Уже одно то, что Бабаджан Ашурович оказался здесь, в горах, говорило о том, что Аллах его любит. Но он может послать ему новое испытание. И выведет группу спецназа из сложного положения в Грузии, чтобы испытать новыми трудностями эмира Дагирова. И на случай такой встречи следует иметь ясный ум. А после двух уколов, как помнил эмир, в голове, как и в ногах, появляется легкость. Такая легкость, словно там пустота. А при встрече с боевыми роботами требуется думать. Только думающий человек может их победить. Бабаджан Ашурович всегда относил себя к думающим людям. Более того, он всегда считал себя человеком умным, способным принять единственно правильное решение, и принять его вовремя. Есть много умных людей, которые в состоянии просчитать каждую ситуацию и найти верное решение, но сидя где-то в кресле. Такие люди пишут книги и учебники. У них ум теоретического склада. А вот в острой боевой обстановке принимать решения – это не для них. А эмир Дагиров всегда принимает своевременные решения в боевой обстановке. Ум его практического склада. Но второй укол пармедола не позволит быстро мыслить. От него в голове туман и мысли становятся легкими, а это может означать смерть. Умереть с легкими мыслями в голове все равно – умереть. И никакой разницы нет, как ты примешь смерть, легко или в мучениях. Хотя, конечно, каждый человек хочет легкой смерти, а еще больше хочет жизни, причем любой, легкой или тяжелой, но только жизни. Вопрос лишь в том, хочет ли этого для тебя Аллах?..