Дважды рождённый - Владимир Шарапановский

нуля и потому самим себе создавать проблемы, чтобы потом их доблестно преодолевать — глупость несусветная. Итак тут жесточайший дефицит кадров в нужных областях, а программистов и вовсе нигде не выпускают. Только на математических факультетах университетов. И тут уж не стоит плодить сущности сверх необходимого.

Глава 10

Мои добрые друзья, я думаю это урок для всех нас.

Может теперь, прежде, чем макнуть кого-то головой в горшок, вы подумаете. — Эй, а ведь у парня есть чувства.

Может не стоит его мучить? Просто, вдруг он… ну мало ли… вдруг окажется… что он… не знаю… например король. И первым своим королевским указом, он выгонит всех, кто чморил его!

Да, да — я про вас говорю, шпана турнирная!

«Шрек третий» 2007 г.

Вот сидим и переглядываемся в комнате. А что остается делать? Нас заперли, и эти утырки о чём-то спорят в другой комнате. Слышно плохо, так как в элитном жилье звукоизоляция отличная, и двери капитальные, сделанные из толстой древесины, а не ДСП. Высадить такие — весьма сложно, даже если бы было кому. Но нас тут трое, две девушки и я. Вот думаю, и как мы вляпались в такое дерьмо?

И ведь день начался как обычно, и ничего не предвещало такой жопы. Утром с Верочкой позавтракали и пошли в Универ. Я решил сделать перерыв в занятиях и всё-таки попытаться претворить планы в жизнь. В Универе мы сорвались со скучной философии, и пошли разыскивать Хайди.

Татьяна сказала, что у них кажется лабораторные на кафедре биохимии. Сама пойти с нами не смогла, так как должна была присутствовать на паре. Ну, так мы и сами с усами и пошли в другой корпус, где размещается кафедра биохимии. Чтобы не брести в обход всего периметра, решили пройти через столовую, благо двери в неё были как с улицы, так и из самого главного корпуса.

Черт, знал бы где упадешь, так и соломки бы подстелил. Но мы быстро миновали столовую и прошли далее на кафедру, чтобы уточнить, в каком помещении проходят лабораторки. Заглянув в двери убедились, что Хайди на месте и попросили её выйти в коридор для беседы.

Наверно, она удивилась, что незнакомая девушка с ребенком хочет с ней поговорить, но вышла без задержки. Мы отошли к окошку, и Верочка посадила меня на подоконник, чтобы удобнее было разговаривать, а сама отошла на несколько шагов. Я её просил понаблюдать, чтобы наш разговор не подслушивали, и она остановилась у дверей аудитории.

Я поздоровался с Хайди и спросил, давно ли она встречалась с Мартиной? Не виделись ли они летом? Сказать, что та удивилась — это еще не сказать ничего. Она и так была застенчивой и малообщительной, а тут и вовсе язык проглотила. Только смотрела на меня изумленными синими глазами, а они стали огромными и чуть затуманенными. Не будь она такой застенчивой, то и c парнями у неё был бы полный порядок.

Пришлось переспросить ещё раз, чтобы лёд тронулся и дал трещины. Но вразумительной речи ещё не добился, а только рот открывался и закрывался беззвучно. Пришлось рявкнуть, чтобы привести в чувство, и она смогла рассказывать.

Они виделись в Германии, так как Мартина не смогла забрать с собой все свои вещи, когда срочно уезжала. Вот Хайди летом и отвезла их ей. Пришлось ещё раз подтолкнуть её речевой процесс, спросив, как там дела и всё ли у Мартины благополучно? Почему не приехала продолжать учёбу?

Тут на меня вывалился целый ворох новостей, что Мартина сейчас занимает ответственный пост в союзе свободной немецкой молодежи, и её наградили за активное содействие в сборе помощи пострадавшим от урагана «Бхола». Теперь она занимается именно этим направлением, и стала очень большим человек у них. а награду ей лично вручал Эрих Хонеккер. Пришлось даже слегка заткнуть этот фонтан красноречия наводящим вопросом, переписываются ли они, и есть ли у Хайди её адрес?

Та восторженно ответила, что, несмотря на такой взлёт карьеры, Мартина утверждала, что они подруги и надо продолжать поддерживать переписку и дружбу. Было видно, что это сильно польстило Хайди. Ещё бы, скромная девушка без связей и особых достижений, а тут подруге удалось так замечательно изменить свою жизнь. Это и саму Хайди делало значительнее в собственных глазах, а у неё и с самого начало чувствовался недостаток уверенности и сниженная самооценка.

Я выказал радость, что её подругу так высоко оценили на родине, но та осталась всё той же доброй, весёлой и замечательной Мартиной. Попросил обязательно в следующем письме передать ей привет от старого знакомого, который поручил мне это, и обязательно в письме написать, что это — «das ist fantastisch!», и Мартине небывало повезло.

Но только я собирался распрощаться и попросил разрешение подойти через пару недель, чтобы узнать ответ, как всё и завертелось.

Эти придурки, отмороженные на всю голову, заметили нас и поспешили окружить. А затем грубо поволокли к выходу в сторону столовой. Там к ним присоединился их главный долбодятел. Правда, я успел крикнуть, что нас похищают, и многие головы в столовой повернулись в нашу сторону. Этот дебил заткнул мне рот потной ладонью, которая еще и воняла никотином, и они потащили нас дальше на выход.

Если бы рот был открыт, я бы пояснил, что они совсем берега потеряли, похищать немецкую студентку из учебного корпуса в разгар лекций. Но там где мозги раздавали, они даже и в очереди не стояли. Так они и тащили нас до дома этого ушлёпка. Не знаю, под какими веществами они ходят на пары, но иначе трудно всё объяснить. Разве что ореолом вседозволенности и всепрощения сопровождавшим их с самого детства.

Главарь похитителей

Девушки с самого нападения были заторможенными, и это вовсе не странно, учитывая, что Хайди по натуре — очень застенчивая и мягкая, а Верочке мы только начали прививать характер.

Когда нас наконец-то втолкнули в пятикомнатные хоромы и открыли мне рот, я и выдал им все расклады.

— Вы соображаете, что творите? Или уверены что папаши отмажут от любых неприятностей? Но это такие неприятности, что вам не отмыться. Только что, в самый разгар дня вы силой утащили из Университета немецкую студентку, гражданку ГДР. Половина присутствующих в столовой это видели. Последствия вам поведать, или сами в состоянии сообразить?

— Да заткните этому недомерку хлебальник! Чего он развыступался, — произнес главарь.