Тень за кадром - Евгений Игоревич Новицкий

— А этого я тем более не советую, — заметил я. — Если попытаешься, только заблудишься. Мы очень далеко от населенных пунктов.

— Я все-таки попытаюсь, — настаивала она.

— Мила, не надо! — призвал я. — Для тебя это будет верная смерть. Я ведь помню: у тебя пространственный идиотизм. Ты сама так говорила. Да я и сам сколько раз замечал… Ты на соседней улице могла заблудиться, а не то что в лесу.

Мила замолчала. Крыть ей было нечем.

— В общем, отдохни, не скучай, — скороговоркой сказал я и быстро вышел.

Когда я отдалился от дома метров на десять, то оглянулся и увидел, что Мила стоит у домика, пристально глядя мне вслед.

Я нарочно ускорил шаг, чтобы у нее не возникло соблазна угнаться за мной.

* * *

Вскоре я был уже в городе. Подогнал машину к «Мосфильму» и поспешил на автобус до Дубровки.

Успел как раз вовремя — как только запрыгнул в автобус, тот тронулся с места.

— Ну, вот и я! — бодро воскликнул я, снова входя в свой домик.

Мила сидела на кровати, глядя на меня с ненавистью.

— Рад, что ты проявила благоразумие, — сказал я, имея в виду то, что она не попыталась сбежать. Хотя наверняка предприняла такую попытку. Отошла немного от дома, поняла, что заблудится, испугалась и метнулась назад. Уверен, так все и было. Уж я-то ее знаю.

— Мы будем спать вместе? — хмуро спросила Мила, показывая на кровать.

— Я могу на полу, — отозвался я. — У меня еще один матрац есть.

— Да, лучше так, — сказала Мила. Помешкав секунду, она добавила: — А мне казалось, все ради этого.

— Ради чего? — не понял я.

— Думала, ты меня сюда привез, чтоб спокойно со мной переспать, — сквозь зубы пояснила она.

— Фу, Мила, как грубо, — покачал я головой.

— С каких это пор ты стал таким неженкой? — фыркнула она. — В студенческие годы мы только так и говорили!

— Кто-то говорил, но ты — никогда.

— Ты все забыл, — отмахнулась она. — Вообще ты изменился. И не в лучшую сторону.

— А вот ты нисколько не изменилась, — посмотрел я на нее.

— Как долго ты намерен продолжать это идиотство? — резко спросила она.

— Ты о чем?

— Хватит придуриваться! Ты понимаешь, о чем! Когда ты отвезешь меня домой?

— Зачем тебе туда? — вздохнул я.

— Прекрати отвечать вопросом на вопрос! — вспылила она. — Можешь хотя бы разговаривать по-человечески, если не способен по-человечески поступать?!

— Откуда я знаю, насколько это у нас… затянется, — туманно ответил я.

— У нас?! — Мила так возмутилась, что даже вскочила на ноги. — У кого это — «у нас»? Это ты все устроил, я вообще ни при чем!

— Ты сама села в мою машину…

— Замолчи же! — закричала она. — Ты или издеваешься, или, не знаю, спятил совершенно!

— Просто я рассуждаю логически, — холодно заметил я. — А у тебя, как всегда, одни эмоции…

— Зато у тебя никаких эмоций нет, чурбан ты бесчувственный!

— Мила, ну зачем тебе зря тратить нервы? Ты все равно ничего не добьешься своими криками и оскорблениями.

Она осеклась.

— Хорошо, — сказала она уже более спокойно. — А чем я могу чего-то от тебя добиться?

— Не надо ничего добиваться, если что-то нужно, просто попроси меня.

— Я и прошу: отвези меня домой.

— Не могу.

— Почему?

— Я оставил машину в городе.

— Как же ты добрался?

— На автобусе.

— Ну так и меня отвези на автобусе! Даже не надо отвозить — просто доведи до остановки. Или до дороги, до любой дороги! До любого места, где есть люди!

— Предлагаешь идти прямо сейчас? — покосился я на нее.

— Чем раньше, тем лучше, — отрезала она.

— Сейчас мы уже никуда не дойдем. Посмотри, как темно.

— Значит, пойдем утром!

— Посмотрим, — сказал я, чтобы отвязаться хоть до утра.

Мила действительно не стала меня больше пытать. Только бросила мне:

— Учти, спать с тобой я все равно не стану!

— Ну и не спи, — пожал я плечами.

Я постелил себе на полу. Спал крепко. Мила, кажется, тоже.

Утром я открыл глаза и посмотрел на нее. Словно почувствовав мой взгляд, она тоже распахнула глаза — и тут же подскочила на постели.

Только сейчас я заметил, что она спала одетой.

— Все, идем? — торопливо сказала Мила.

— Куда? — спросил я.

— Ты опять за свое? О чем мы вчера говорили?

— О многом.

— Ну хватит, прошу тебя. Пойдем, пожалуйста.

— Мы не пойдем, — пришлось сказать мне.

— Как?! — воскликнула она. — Ты ведь обещал!

— Я не обещал. Я сказал «посмотрим».

— А на что тут смотреть? Долго это еще будет продолжаться? Все это слишком затянулось, тебе не кажется?

— Меньше суток прошло, а ты говоришь «затянулось», — съязвил я.

— Замолчи! Нужно идти в город, слышишь? И мне, и тебе надо на работу!

— Мне пока не надо, — показал я на свою переносицу. — У меня больничный.

— А мне надо! — крикнула она.

— Ты и здесь проживешь… Здесь даже работать не нужно, чем плохо?

— Ты полный псих, — зашипела она. — Ты же будешь за это отвечать, неужели не понимаешь? Тебя посадят в тюрьму или, скорее, в психушку!

— Напрасно ты угрожаешь, — заметил я. — Ведь я тебя тогда тем более не захочу отпустить… Точнее, не «отпустить», а… как это сказать?.. Я ведь тебя не держу, как уже говорил, стало быть, и отпускать не нужно…

— Миша, Миша, — как-то фальшиво заговорила она и вдруг переместилась ко мне на матрац. Вытянувшись рядом со мной, она стала целовать меня, гладить по лицу. — Миша, давай решим наш вопрос полюбовно. Сейчас мы займемся… этим… так же, как раньше, как когда-то… а потом… потом просто забудем об этом! И ты, и я никому об этом не скажем. Я ведь и не смогу сказать, иначе муж меня просто убьет! Мне и так трудно будет объяснить, где я была эту ночь… Да, кстати, меня ведь, наверно, уже ищут, — внезапно забеспокоилась она и тут же забыла, что еще секунду назад пыталась меня соблазнить.

Я поднялся на ноги:

— Пойду разведу костер.

— Зачем? — посмотрела на меня снизу Мила.

— Чтобы позавтракать, зачем же еще… Ты будешь кашу?

— Ничего я не буду, — пробурчала она, закрывая глаза.

— Ты и вчера ничего не ела. — Мне только сейчас пришло это в голову.

— Тебе какое дело?

— Мила, если ты хочешь объявить голодовку…

— Да, хочу! — перебила она и тоже вскочила на ноги. — Точнее, я просто не хочу ничего есть здесь, с тобой, в этом твоем доме! Вернее, в этой жалкой карикатуре на дом!

Меня это немного обеспокоило, но потом я решил, что