Пылкий романтик - Мэдлин Хантер

– Мне показалось, она женщина боевая, эта Кэтрин! – поцокала языком Пен.

– Неудивительно. За ее недолгую жизнь ей пришлось многое повидать. Теперь она живет одна.

В голосе Джулиана явно слышалось восхищение Кейт, отчего эта девица начала нравиться Пен еще меньше.

– Она знает, кто я? – спросила Пен.

– Как я уже сказал, в гостиницах мы будем останавливаться под вымышленными именами, но от Кейт скрыть твое имя вряд ли удастся. Не беспокойся, Пен, Кейт будет отличной спутницей. Она будет изображать твою служанку, если сказать точнее, служанку дамы, которую будешь изображать ты. Впрочем, она вполне образованна и может сгодиться на нечто большее, чем роль служанки. Миссис Ливэнхэм говорила, что Кейт обладает необычным талантом.

– Каким же?

– Кейт преотлично стреляет из пистолета. Любому мужчине даст фору.

– Вот как? – удивилась Пен.

Джулиан помог Пен сесть в экипаж. А Кэтрин вдруг с удивительной заботой накрыла ее ноги пледом.

– А мистер Хэмптон поедет на козлах? – спросила Кейт.

– Похоже, что да, – кивнула Пен.

– Но зачем? В карете достаточно места.

– Откуда ж я знаю? – фыркнула Пен.

– Не знаете? Разве вы не знакомы с мистером Хэмптоном?

– Напротив, он мой хороший друг. Я знаю его с детства, но это не означает, что я способна читать его мысли!

– Для того чтобы знать повадки мужчины, вовсе не нужно уметь читать его мысли.

Кэтрин разговаривала тем безапелляционным тоном, который никогда не нравился Пен.

– Я знаю, что мистер Хэмптон любит бывать на улице, даже в ненастье. Ему нравится наблюдать за природой, нравится, когда его обдувает ветер. Это в его духе.

Они попрощались с шевалье, и карета тронулась в путь. День был ненастный. Плед, накинутый Кэтрин на ноги Пен, был весьма кстати.

Покосившись на ноги Кейт, Пен заметила ее старенькие туфли, торчавшие из-под юбок, и поспешила в свою очередь закутать ее ноги.

Кейт посмотрела на нее с удивлением и благодарностью. И сразу же Пен показалась ей гораздо привлекательнее, чем до сих пор. Пен заметила россыпь озорных веснушек на лице Кейт и подумала, что та, должно быть, совсем юная особа... Небесно-голубые глаза Кейт лучезарно светились: надеждой, любовью, верой в жизнь. Но Пен почему-то казалось: пройдет еще два-три года, и глаза эти подернутся ледяной пеленой безразличия.

– Я все о вас знаю, – произнесла Кейт. – Вы смело поступили, графиня, что ушли от мужа. Я знаю: решиться на это очень нелегко.

– Я думаю, мне это было не сложнее, чем вам. У меня по крайней мере, когда уходила от графа, были кое-какие свои средства. К тому же у меня есть родные, которые всегда готовы помочь.

– Он вас бил?

Бил? Пен поразил этот вопрос. А еще больше та простота, с которой ее новая знакомая задала его. Никто раньше не спрашивал ее об этом: ни братья, ни даже Джулиан, когда она рассказывала ему о выходках мужа.

Нет, кулаков Энтони обычно не распускал. Он причинял ей боль, но другими, более изощренными способами. Если не считать вчерашнего дня.

Пен помотала головой.

– А мой Джейкоб часто распускал руки, – по-деловому, словно речь шла о самом обычном явлении, поведала Кейт, – особенно когда напьется. Сначала я мирилась с этим, поскольку он был мой муж, потом я мирилась, потому что у нас родилась дочь. Но однажды я не выдержала и ушла. Пришлось бросить дочь. А я ее очень люблю, но жить так дальше было просто невыносимо.

– Вы боялись, что он вас убьет? – спросила Пен.

– Я боялась, что в один прекрасный день я убью его. Помню, как однажды утром проснулась вся в синяках. И такая вдруг ненависть поднялась у меня в сердце! И я решила уйти от греха подальше, а то бы точно его угробила.

В голосе Кейт не прозвучало ровным счетом никаких эмоций, словно она в сотый раз рассказывала старую, самой ей давно осточертевшую историю. Выражение глаз Кейт, однако, выдавало ее: в них стояла все та же боль, словно это было вчера.

– И с тех пор вы ни разу не виделись с дочерью? – спросила Пен.

– Ни разу. Муж отправил ее к своим родителям. Они живут где-то на севере Англии, кажется, в Карлайсле. Он, правда, надеется, что я еще вернусь к нему, соскучившись по дочери. Или надеется, что сможет вернуть меня силой. Но я ни за что к нему не вернусь. Когда муж в плавании, я чувствую себя в безопасности, но когда возвращается. Поэтому я решила уехать куда-нибудь из Англии.

– На какие же средства вы живете? – полюбопытствовала Пен.

– По-всякому, – уклончиво ответила та. – Перебиваюсь кое-как. Торговать собой, слава Богу, не приходилось, хотя, если не останется другого выхода, я бы смогла, пожалуй, пойти и на это. Мужу я ведь, можно сказать, тоже продавала себя, не так ли? Если уж я спала с мужчиной, к которому не испытывала ничего, кроме ненависти, то, думаю, смогу и с чужим.

Пен понимала, что должна сказать что-нибудь о грехе, о чувстве собственного достоинства, но у нее не было настроения заниматься морализаторством. Кто она такая, чтобы указывать этой женщине, как жить? Сама-то, в конце концов, совсем недавно составляла список потенциальных любовников!

По сторонам тянулся сельский пейзаж – однообразный и унылый, как небо в сумрачный день. Что ж, через несколько дней они уже будут в Кроссингтоне, и Пен встретится с Клео, которую не видела столько лет. Интересно, насколько изменилась она за эти годы? В какую женщину превратилась эта забитая, вечно испуганная девочка?

Пен вдруг задумалась о том, насколько смелым был ее план использовать Клео в качестве свидетельницы. Не был ли подобный выбор актом трусости? Не должна ли она действовать по-другому, более решительно, как собиралась изначально? У Кейт хотя бы хватило мужества принять решение и оставить мужа. Пусть даже по закону она и является его женой.

Впрочем, подумала Пен, Кейт бежит из Англии, потому что у нее здесь нет ничего, о чем она стала бы жалеть. Для нее же покинуть родину означает разлучиться со многими близкими и любимыми людьми, со всем, что ей дорого, что составляет неотъемлемую часть ее жизни... Вести же открытую борьбу – значит подвергать сильному риску родных и друзей.

– А ваш мистер Хэмптон симпатичный! – заявила вдруг Кейт.

– Да, недурен, – согласилась Пен, – во всяком случае, на мой вкус.

– Я думаю, что и на вкус многих женщин. Вот только мрачный какой-то, все время молчит. А может быть, оно и к лучшему, что молчит. Есть много мужчин, которые все время о чем-то говорят, а послушаешь – болтал, болтал, а ничего не сказал.

– Тонко подмечено! – рассмеялась Пен. – Я думаю, мистер Хэмптон согласится с вами.

Кэтрин поправила свой плед. Пен обратила внимание, какими нервными движениями ее длинные пальцы теребят его край.