Пробуждение - Тина М. Дженкинс

Когда главный вопрос был решен, все — включая Гарта и Персис — начали по очереди дежурить у постели тринадцатого номера, находившегося на грани жизни и смерти. Он дышал тяжело, с присвистом и хрипом, а его лоб горел как в огне, однако нигде на теле не появилось ни бластом, ни опухолей. Это и был тот успех, к которому Гарт так стремился, однако он не испытывал по этому поводу никакой радости. Во время их последнего разговора Персис довольно прозрачно намекнула ему, что он гораздо больше интересуется контролем над своей транспортной рибосомой, чем сохранением жизни пациента, и Гарт никак не мог об этом забыть.

В эти тревожные дни у Гарта все валилось из рук. Он не мог сосредоточиться ни на одном деле и испытывал непреодолимое желание поговорить с кем-то, кто не имел бы отношения к «Икору» и не был скован жесткими правилами корпоративного поведения. В конце концов он решил позвонить своему старому другу, который проводил операцию по соединению донорского тела с Головой.

— Сан-Диего, больница СЦИ, Тим Боут, — сказал он, обращаясь к компьютеру. Веб-камера мигнула, и через несколько секунд на экране появилось лицо Тима.

— Тебе повезло, что ты меня застал. Я только что вернулся из Сан-Франциско — там произошла крупная авария на строительстве. — Тим всегда любил прихвастнуть своей готовностью сломя голову мчаться на край света, чтобы спасти жизнь тяжело раненному человеку. — Итак… Как там наше чудовище? Еще живо?

— Боюсь, ему недолго осталось.

— Ну вот, еще один возвращается в прах, — сказал Тим печально. — Неужели я где-то напорол?

— Нет. Просто Голова неожиданно дала сильную иммунную реакцию на один из наших вирусов-носителей. Теперь нам остается только ждать, чем все закончится, хотя я подозреваю, что кончится плохо… Собственно говоря, я просто собирался поблагодарить тебя за хорошую работу, Тим, но…

— Пустяки, не стоит благодарности. Мне было даже интересно, к тому же я не очень и напрягался. Всего-то двадцать часов пришлось попотеть. Кстати, когда этот парень умер в первый раз?

— Голова была заморожена в 2006-м.

— Постарайся сохранить его в живых, ладно? Хочу его кое о чем расспросить…

— О чем?

— О том, как он и его поколение умудрились так загадить планету, что теперь на ней и жить-то невозможно!

— Ладно, как только он придет в себя, я устрою тебе встречу. Только, боюсь, разговаривать с ним будет все равно что с кирпичной стеной.

Гарт был очень рад, что ему удалось поговорить с Тимом. Потрепаться — вот более подходящее слово. Их шутливая беседа помогла ему успокоиться и совладать с нервами. А нервничать было отчего. В глубине души Гарт почти не сомневался, что их эксперимент готов вырваться из-под контроля.

20

К следующему утру состояние пациента не изменилось, и Персис решила, что у нее есть немного времени для утренней прогулки. Главное, Рик согласился с ее планом. В особенный восторг он от него, конечно, не пришел, однако они действительно зашли слишком далеко, поэтому ничего другого им просто не оставалось.

Когда Персис была уже у входной двери, сработал сенсор безопасности. Услышав тревожный сигнал, Персис нахмурилась.

— Докладывай, — резко сказала она.

Из крошечного динамика донесся синтезированный женский голос. По идее он должен был быть приятным, но сегодня Персис сочла его визгливым и искусственным.

— Угарный газ — 7 процентов, двуокись азота — 9,5 процента, закись азота — 15 процентов, полихлорированные бифенилы — 28 процентов, сернистый ангидрид — 6 процентов, фенилртутные соединения — 35 процентов…

— А теперь скажи, что это означает, — требовательно перебила Персис и добавила: — Докладывай.

— Опасные для жизни загрязняющие атмосферные примеси, — снова зазвучал компьютерный голос. — Степень риска — высокая. Для нахождения на открытом воздухе свыше пятнадцати минут рекомендуется воспользоваться кислородным аппаратом.

Проклятье! Экологическая тревога, и как раз в тот день, когда у нее появилось время для прогулки! Тяжело вздохнув, Персис отворила свой платяной шкаф и стала рыться на полках в поисках кислородных баллонов для дыхательной маски. Первый баллон, который попался ей под руки, оказался почти пуст, и она продолжила поиски. Найдя полный баллон, она подсоединила его к маске, а потом взяла кислородный аппарат для Охотника — своего ручного волка, которого воспитывала со щенячьего возраста.

Прошло уже несколько недель с тех пор, как Персис в последний раз гуляла в парке Саут-Маунтин. Остановив электрокар на площадке в самом начале размеченного прогулочного маршрута, она бросила неодобрительный взгляд на облако смога, висевшее над Фениксом словно желтовато-коричневое покрывало, потом посмотрела на себя в зеркальце заднего вида. В широкополой защитной шляпе и кислородной маске она напоминала не человека, а какое-то зловредное насекомое.

— Ну что, стоит нам показываться людям в таком виде? — проговорила она, обращаясь к Охотнику. Тот в ответ негромко взвизгнул и поскреб лапой дверь электромобиля.

— Знаю, знаю, что ты думаешь, — кивнула Персис. — По-твоему, конечно стоит.

Персис мечтала о водчонке с тех самых пор, как уехала из Нью-Йорка. Теперь это был мощный, уже почти совсем взрослый зверь с блестящей, густой, темной шерстью и белым ромбиком на лбу — характерным признаком, отличавшим одомашненных волков. Охотник принадлежал к подвиду волков Великих равнин, которых люди выращивали в неволе вот уже больше пятидесяти лет. За это время их мозг несколько увеличился в объеме, а головы стали круглее.

— Рядом, Охотник, рядом! — скомандовала Персис, увидев, что волк потрусил по тропе. Закон запрещал выгуливать волков без поводка, но она сомневалась, что в столь ранний час их кто-нибудь увидит.

Тропа поднималась в гору, и вскоре Персис почувствовала одышку. Похоже, за время, что она не ходила на прогулки, она подрастеряла физическую форму. Лицо под маской покрылось потом, и Персис сняла ее, чтобы немного остудить кожу. Едкий сернистый запах тотчас проник в рот и застрял где-то в горле.

В Нью-Йорке с воздушно-капельными инфекциями и смогом боролись, превращая тротуары в герметично закрытые прозрачными пластиковыми кожухами коридоры. Но в Фениксе дело обстояло иначе. Здесь слишком мало пешеходов, поэтому подобная мера была признана слишком дорогостоящей. Чтобы добежать от дома до машины или магазина, людям приходилось пользоваться респираторами и миниатюрными воздушными фильтрами, которые тоже стоили отнюдь не дешево. Что же до длительных прогулок под открытым небом — особенно в дни повышенной опасности, — такая роскошь доступна только тем, кто может позволить себе покупать бал тоны с кислородом для кислородных приборов.

Охотник по-прежнему бежал впереди нее, однако через каждые сто ярдов он останавливался и поворачивал свою массивную голову, чтобы взглянуть, как там хозяйка. Наблюдая за ним, Персис невольно задалась вопросом, вспоминает ли он о своей,;жизни в Аризоне, не скучает ли по холмам, оленям, лосям и диким индейкам, на которых охотились его далекие предки. Ее волк никогда ни на кого не охотился, однако он был ей надежным защитником. А это немаловажно в городе, который пережил столько волнений и бунтов. Даже сидя на цепи, Охотник производил устрашающее впечатление и не раз отпугивал от дома разных подозрительных типов. Персис пообещала себе, что когда-нибудь отвезет Охотника в Йеллоустонский или Йосемитский национальный парк — хотя бы просто затем, чтобы посмотреть, какова-то будет его реакция на зов дикой природы.