Амазонка - Семен Резник

— Да.

— И ты часто навещаешь ее? — спросил Купер ровным тоном. В глазах Лопеса промелькнула искорка и сразу угасла.

— Ну, не так чтобы часто, — парень явно не был красноречив.

Купер отметил для себя, что на тупом лице этого кретина он не заметил ни малейшего следа волнения. Он даже не удосужился спросить, за что его задержали.

— А когда ты был у матери в последний раз? — Купер пристально глянул на Лопеса. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он назвал дату. Это было как раз накануне гибели мальчика.

— И долго ты был у нее?

Лопес задумался или сделал вид, что вспоминает:

— Приехал вечером, переночевал… — угрюмо произнес он.

— Расскажи-ка все по порядку, — Гарри включил диктофон. — Ты приехал к матери…Слушай, каждое слово из тебя приходится вытаскивать клещами! Так, говори…

— Я приехал около восьми вечера. Потом… потом я поговорил с матерью, перекусил и смотрел допоздна телевизор. Затем лег спать.

— Где?

— Что где?

— Где ты спал?

— У Пересов есть отдельная комната… так, подсобка.

— Что было дальше?

— Ну… утром позавтракал и уехал около десяти.

— Когда, говоришь, утром ты встал?

— Около восьми.

— Так. А зачем ты приезжал, неужели соскучился по матери?

— Вообще… у меня кончились деньги.

— В тот вечер и утром, кроме матери, ты еще с кем-нибудь общался?

Опять что-то промелькнуло в глазах Лопеса.

— Нет! — раздраженно бросил он.

Купер выключил диктофон, подошел к окну и посмотрел на улицу. С третьего этажа хорошо просматривалась автомобильная стоянка. Машины мокли под дождем, а рядом по мокрому тротуару шли прохожие с зонтами.

— Итак, ты уехал около десяти, — Купер уселся за стол и снова включил диктофон. — Ты, верно, не знаешь, в какой попал переплет. Думаешь, треплется, вот коп! Потреплется, надоест ему, и выпустит. Ты или кретин, или придуриваешься… Ты прекрасно знаешь, почему я вожусь с тобой… Почему бы тебе не выложить все.

— Но… но я действительно ничего не знаю.

— Ну, хорошо. Допустим, не знаешь, в чем я сильно сомневаюсь. Но ты говорил, что ни с кем не общался. А с экономкой?

— Терезой? Да, да я с ней говорил.

— А где это было?

— На кухне.

— Вот, вот! Тереза тебя видела на кухне. Что ты там делал?

— Завтракал! — буркнул Лопес.

— Когда ты вошел на кухню, там, кроме твоей матери, был еще кто-нибудь?

Лопес на минуту задумался:

— Ну, мама… потом зашла Тереза. Она говорила с матерью…

— О чем?

— Я не помню.

— Итак, ты встал около восьми… На кухню, допустим, ты пошел в полдевятого, в десять ты уехал… Ты что, был на кухне полтора часа? — размышлял вслух Купер. Но это не все. Тереза и твоя мать сказали, что ты был на кухне в семь! В семь, голубчик! В десять ты уехал. Что ты делал эти три часа? Что?

Лопес немного растерялся. Тревога мелькнула в его глазах.

— Нет, нет, было около девяти, когда я зашел на кухню, неуверенно произнес он.

— Нет, было семь! — ледяным тоном отрезал Купер. — Экономка говорит, что ты был взволнован. Чем, Николас, чем ты был взволнован?

— Я… я не помню.

И тут Купер решил изменить тактику. До этого к парню нельзя было придраться в ответах, до тех пор, когда этот малый брякнул, что зашел на кухню около девяти. Тут он явно сморозил глупость: Тереза его действительно видела на кухне в семь. Возможно, он считал, что тогда было девять часов. Или ему действительно надо было скрыть, что произошло за эти два часа. Он мог запросто сказать, что два часа валялся с книгой на диване.

— Лопес, ты хорошо знаешь семью, в которой служит твоя мать?

— Ну, знаю…

— Не правда ли, у них прелестный мальчик…

— Джонни?

— Да, Джонни. Ты дружил с ним?

— Я?! Да, вроде бы, нет. А что?

— Да ничего. Просто я подумал, что между вами могли сложиться приятельские отношения, — произнес Купер и почувствовал, что устал. Он решил, что для первого допроса этого достаточно. Гарри нажал на кнопку, вмонтированную в поверхность стола. Сразу появился сержант Фуантэс.

— Джузеппе, отведи его в камеру.

— Но, сеньор инспектор, в чем меня обвиняют!? — закричал Лопес.

— Поверь, парень, в очень серьезном деле. Посиди в камере и подумай, в каком. Мне кажется, ты знаешь, откуда дует ветер…

— А ну пошли! — угрожающе зарычал сержант.

После того, как Лопеса увели, Купер еще долго сидел за письменным столом, выкуривая сигарету за сигаретой и осмысливая каждое слово, сказанное Лопесом: «Очевидно, он знает гораздо больше, чем сказал. Иначе как объяснить, что он сдвинул время? Если он подсыпал яд в стакан с соком около девяти, то все логично. Ему надо было сдвинуть время. Ведь экспертиза установила, что мальчик отравлен около восьми. Боб Чейз, эксперт, не мог ошибиться. В это время Лопес уже, видимо, покинул кухню; в это время Тереза начала разносить сок по комнатам. Постой! Постой! — едва не воскликнул Гарри, — ведь он не мог знать, какой стакан достанется Джонни?! Не мог! Он не мог незаметно подсыпать яд на кухне, значит, Николас или кто-то другой подсыпал яд уже в комнате мальчика. Это сильно уменьшает подозрение в его причастности к преступлению», — подумал Купер и включил диктофон. Он вновь прослушал запись беседы с Лопесом. Потом встал и зашагал по комнате.

«Неужели это слепой случай, и яд подсыпали на кухне, дабы пострадал другой член семьи Прессов? Если это так, то преступление — месть сенатору… Но, если жертвой должен был стать именно мальчик, тогда яд, однозначно, подсыпали не на кухне».

Купер вдруг представил Лопеса, крадущегося по коридору в комнату мальчика. Но тогда его мог кто-то увидеть. Он подумал, что следует еще раз опросить всех обитателей этого дома.

Выходя из кабинета, он столкнулся в дверях с Мартином Суаресом.

— Ты куда? — спросил тот.

— Надо, по делу, — махнул рукой Купер.

— Может, вернешься? У меня с собой отличное виски, раздавим… — он вынул из внутреннего кармана пиджака небольшую плоскую бутылочку.

— Хотелось бы, но дел невпроворот, — с сожалением произнес инспектор и вышел.

Уже сидя в машине, он подумал, что если Лопес подсыпал яд, а это случилось около восьми, то почему он не уехал немедленно, а ждал еще два часа? Зачем? Разве так поступают убийцы? Может, Лопес покинул дом Переса значительно раньше десяти? Кстати, это легко установить. Следует лишь хорошенько допросить домашних. Купер перебрал еще несколько версий, но каждая имела большой изъян. Раздосадованный, он завел машину, и тут ему пришло в голову, что возможно, существовал какой-то другой человек, который запросто мог проникнуть в дом сенатора. А вот загадочного Энрико можно исключить из круга подозреваемых, ибо в момент совершения преступления его не было на вилле.