Ковчег - Андрей Ливадный

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове оторопевшего воина, невольно взявшегося за оружие, хотя Бриан и понимал: удар секиры ничто для духа тьмы…

Нетопырь попятился во мрак, издав едва слышное шипение.

В следующий момент его смутная тень мелькнула над костром. Сидящие у огня зеленокожие воины вдруг заволновались, один из них вскочил, резко выпростав руку в немом, изумленном жесте, указывающем на небо. Остальные загалдели, на звук обернулся стоявший у шатра дрон, и в этот момент нетопырь вновь вынырнул в круг света, планируя на широких кожистых крыльях, он раззявил свою маленькую пасть, показав острые зубки и розовое небо.

Бриан не слышал его крика, казалось, что мышь-вампир просто разевает рот, но волна нехорошей дрожи пробежала по телу, цефал под ним испуганно зашипел, грозя выдать и себя и седока, но зеленокожим воинам уже стало не до них. Воспользовавшись всеобщим оцепенением и растерянностью, ушастый нетопырь с яростным писком вцепился в лицо дрона, полоснул когтями по коже, оставив на ней рваные, брызнувшие кровью следы, и тут же отпрянул, исчезая за границей света и тьмы…

В лагере поднялся настоящий содом. Дико орал рухнувший на колени дрон. Из ран на его лице хлестала кровь. Зеленокожие лучники хватали оружие, ткань шатра резко заколебалась, когда спящие внутри откинули полог, выскакивая наружу…

Бриан резко натянул повод, осаживая цефала, который дрожал и шипел, нервно озираясь по сторонам. Время ударить было самое подходящее, но он все еще колебался, испытывая не свойственную ему нерешительность.

Очевидно, замешательство странника заставило нетопыря вторично влететь в освещенный кострами круг.

Он опять вынырнул из тьмы, планируя на широких крыльях, испуская неслышимый уху, но ощущаемый каждой клеточкой крик. Воины, что схватили луки, не смогли натянуть тетивы, они роняли оружие, в ужасе отшатываясь в стороны, лишь бы убраться с дороги маленькой, но бесстрашной твари, которая рождена ночью и властвует в ней.

Однако дроны оказались не столь подвержены панике. Двое из них вырвали мечи из ножен и с перекошенными лицами кинулись на нетопыря. Тому удалось резко взмыть вверх, уходя из-под удара блеснувших в неверном свете костра клинков, но жуткая магия его неслышного крика оказалась разрушена, зеленокожие словно очнулись, вскинув луки, и несколько стрел со свистом пронзили стылый ночной воздух…

…Бриан почувствовал стыд. Гневная волна бессвязных мыслей окатила его. Он топтался на месте, пока отважное существо крутилось в свете костра, отвлекая весь лагерь, уворачиваясь от мечей и стрел, и делало это с единственной целью – помочь ему освободить пленника, а он – бесстрашный воин – стоял в замешательстве, все еще сомневаясь, не двалг ли мутит его разум своими страшными иллюзиями?..

Бриан резко кольнул цефала пятками в бока, и Гранд послушно рванулся вперед, радуясь возможности бежать, а не стоять, содрогаясь от неслышного крика исчадия подземелий.

Связанные на ночь рабы тесной кучей сгрудились в десяти метрах от костра, на той границе, где мятущийся свет переходил в непроглядную ночь. Во всеобщей суматохе на них никто не обращал внимания, мышь-вампир атаковал лагерь с противоположной стороны – вновь и вновь он бросался вперед, кружил над головами воинов страшным мороком, словно не было ему дела до стрел и мечей, а жизнь безучастно застывшего среди пленников юноши казалась для него дороже собственной…

Цефал двумя огромными скачками достиг группы рабов, которые в ужасе перед происходящим пытались уползти поближе к костру, но только тянули в разные стороны связывающую их веревку. От диких обитателей пещер несло невыносимым смрадом. Бледный юноша сидел среди всеобщей суматохи, храня странную невозмутимость, очень похожую на полную потерю разума; его тело дергалось вслед за рывками общей привязи, словно он был не больше чем куклой, живой оболочкой погибшей души…

Двумя резкими взмахами секиры Бриан обрубил веревку, связывающую пленника с остальными рабами, и, нагнувшись со спины цефала, левой рукой подхватил его за ворот одежды, рванул, изумившись легкости истощенного человеческого тела, перекинул через спину Гранда впереди себя и заставил цефала резко отпрянуть во тьму, пока воющие от ужаса рабы не привлекли внимания своих хозяев.

Умное животное огромными скачками рвануло во тьму, унося двух человек в сторону от суматошного лагеря, где по-прежнему слышались крики, проклятия, свист стрел и звон секущих пустоту клинков…

…Через некоторое время Бриан немного приостановил бешеный бег цефала. Оглянувшись, он уже едва смог различить далекий отсвет костра, что горел у подножия одинокой скалы. Погони не ощущалось, но он не успокоился, пытливо вглядываясь во мрак.

Что он надеялся разглядеть там? Неужели искал в стылом воздухе серую тень?

Ничего не разглядев, Бриан мотнул головой в непонятном жесте и молча тронул цефала с места. Спасенный пленник лежал поперек крупа Гранда, и его руки безвольно болтались из стороны в сторону, в такт огромным шагам нелетающей птицы.

О чем думал в этот момент воин? О превратностях судьбы, сделавшей злого подземного духа его нежданным союзником? Или о странной привязанности, что продемонстрировал мышь-вампир к человеку? Кто он, этот юноша, что так безропотно сносил свою долю, оставаясь безучастным к окружающему его Миру? Уж не из мрачных ли подземелий выволокли его дроны? В таком случае он храбрец, каких еще не приходилось встречать Бриану: путь в подземелья лежал через непроходимые, скованные снегом и льдом перевалы, запутанные лабиринты населенных нечистью пещер, а сами подземелья, если верить слухам о них, были полны ужаса куда большего, чем все дроны и зеленые, вместе взятые…

Обуреваемый такими мыслями, Бриан ехал все дальше и дальше, стремясь оставить как можно большее расстояние между собой и растревоженным лагерем зверозубых.

Ему следовало найти такое место, где можно укрыться, развести костер и обогреть несчастного пленника, который безвольной куклой висел поперек седла и, похоже, был без сознания.

* * *

Ручей тихо звенел, нашептывая что-то на своем языке.

От его голоса клонило в сон.

Бриан сидел, клюя носом. Секира лежала на коленях, правая рука с промасленной тряпочкой, зажатой в мозолистых пальцах, лениво ползала по глянцевому металлу лезвия. Туда-сюда, туда-сюда…

Осоловевший взгляд Бриана упал на спасенного. Ночью тот кричал. Слова незнакомого языка выходили из его груди с сиплыми, надорванными вздохами. Парень, по всему видно, был болен не только душой, но и телом.

«Кто же он?» – мучительно гадал Бриан. Воин находился в явном замешательстве: спасти он его спас, а вот что делать дальше? Тот ни ест, ни пьет, хотя губы вон все потрескались от жара. Смотрит, но не видит. Взгляд незнакомца, казалось, направлен внутрь, может, на ту лихоманку, что заставляет его вдруг валиться на теплую землю и биться в страшных судорогах с пеной у рта.

Бриан действительно не знал, что ему делать. Известную болезнь, рану, ожог, перелом – все можно вылечить, но парня одолевала неведомая ему пакость, в этих землях толком и не знаешь, чего ждать от самой простой болезни. Главное в чужой зоне – это не навредить. Вон вода в ручье – бежит себе, журчит, разбиваясь о камушки, такая прозрачная, обыкновенная на вид и вкус, а пойди попей – скрутит через пару суток так, что и не встанешь больше…