Прощения не ждут - Лора Бекитт

Однако эта женщина принадлежала ему, она была его женой, а значит, он мог позволить себе все, на что бы только решился.

Арни несмело и неумело ласкал тело Надин, и она откликалась на его ласки. Это казалось чудом. Согласно его прежним представлениям физическое наслаждение было сопряжено со стыдом и чувством вины, а нагота и вовсе была запретна. Теперь он знал, что это не так. Любовь искупала грех и прикрывала их обнаженные тела своими волшебными одеждами.

Надин ощущала почти то же самое. Мать всегда намекала на то, что близость мужчины и женщины сродни скверне, и это стоит терпеть только ради рождения детей.

Сперва скованная, напряженная, как струна, она позволила себе расслабиться и внезапно поняла, что ей приятно то, что делает Арни. Когда они закончили, она увидела, что он желает повторить, и не знала, как дать понять ему, что нисколько не возражает против того, чтобы испытать это еще раз.

К счастью, жадные поцелуи и страстный порыв друг к другу решили дело. Это была настоящая брачная ночь; засыпая в объятиях Арни, Надин очень хорошо понимала, что имели в виду люди, когда говорили, что муж и жена вылеплены из одного куска глины.

Утром они позволили себе непростительную роскошь поваляться в постели. В кои-то веки им не надо было ни куда-то спешить, ни приниматься за работу.

Они прожили в Шайенне несколько дней. Надин накупила дешевых романов в бумажных обложках, какие отец запрещал ей читать, и всяких безделушек, каких у нее никогда не было. Она заказала нарядное платье с широким, украшенным оборками подолом и бархатную шляпку с перьями, в каких щеголяли местные модницы. Арни не хотел, да и не умел носить городскую одежду, но хотя бы выкинул старую и облачился в новенькую и чистую.

Ни он, ни она никогда не вели столь беззаботную жизнь. Они ели в ресторанах, ходили по магазинам, гуляли по городу, а по ночам всласть занимались любовью в гостиничном номере. Им казалось, что так будет всегда.

Кошелек с деньгами Джозефа Иверса хранился у Надин: Арни наотрез отказался взять его себе. Когда деньги заканчивались, она просто доставала очередную купюру и клала на столик в номере, а Арни как бы между прочим совал деньги в карман. Ему не нравилась такая игра, но он не мог придумать ничего другого. В конце концов, в ресторане, в гостинице и в лавке расплачиваться должен был именно он. При этом Арни страшно смущался, потому что с детства привык считать каждый цент.

Он понятия не имел, сколько денег дал им Иверс, но это выяснилось довольно скоро.

Арни очень хотел навестить свою мать, и Надин поддерживала его. И они решили поехать туда, благо поселок находился неподалеку от Шайенна. Накануне Арни обмолвился, что надо бы вернуть седло Кларенса его отцу.

— Так верни, — сказала Надин.

— Тогда я останусь без седла.

— Купи себе новое.

— Легко сказать «купи»! Хорошее седло стоит сорок долларов.

— Ну и что? В кошельке их несколько сотен.

Арни потерял дар речи, а Надин продолжила:

— Думаю, мы должны выбрать подарки для твоей матери, братьев и сестер. Нехорошо появляться с пустыми руками.

Судя по всему, ей доставляло большое удовольствие посещать магазины и лавки и покупать все, что вздумается. В результате Надин приобрела вязаную шаль с кистями и другую, шелковую, радужную, какой Ирма Янсон не носила сроду, два отреза материи на платья, прелестную резную шкатулку со швейными принадлежностями (правда, без музыки) и красивый кофейный сервиз.

— Не лучше ли было просто купить мешок муки, крупы и сахара, — вздохнул Арни. — Мать была бы рада.

Надин ответила:

— Зачем привозить продукты? Мы дадим ей денег. Твоей семье больше не придется голодать.

В туманной дали виднелся маленький поселок. Зимой здесь было особенно уныло. Старые, облупленные, грязные домишки выглядели ужасающе некрасивыми. Дым, копоть, скверный запах, теснота… Арни привык к этому с детства, но Надин выросла на ранчо; пусть в плену запретов и взглядов отца, и все-таки — на приволье.

— Мне кажется, тебе здесь не понравится, — сказал он.

Она удивилась:

— Почему? Ведь здесь живет твоя семья!

Арни попросил Надин подождать во дворе. Ему хотелось хотя бы немного подготовить мать к встрече с новоиспеченной невесткой.

Разумеется, кто-то из младших оказался на улице и возвестил о приезде Арни восторженными криками. Тот велел братьям привязать лошадей к ограде, а сам поскорее шагнул внутрь дома.

Ирма Янсон занималась стиркой в крохотной кухоньке. Это была еще молодая, но уже поблекшая, измученная невзгодами женщина, которой словно бы не хватало тепла и солнца.

Увидев старшего сына, Ирма выпрямилась, и в ее глазах отразилась радость пополам с тревогой.

— Арни! Ты вернулся? Что-то случилось или…

Он подошел к ней и взял ее красные мыльные руки в свои.

— Случилось, мама, но не плохое.

Ирма поняла, что ей лучше сесть. Оставив стирку, она вытерла руки о фартук и смотрела на сына, ожидая, что он скажет.

— Мне пришлось оставить работу на ранчо, потому что я… женился.

Он заметил, как мать отшатнулась.

— Женился?! Арни! Но ведь ты еще так молод, тебе всего двадцать лет! То есть, конечно, ты уже взрослый, но… Она здесь?

Он прочитал во взгляде матери то, что она не решалась сказать. Ирма боялась, что он взвалил непосильный груз на себя, да и на нее тоже. Приехал с женой, намереваясь посадить ее на шею семье.

— Да, здесь, она ждет во дворе. Но это не то, что ты думаешь. Надин — дочь богатого ранчеро, соседа того человека, к которому нанялись мы с Кларенсом. Мы не останемся здесь, мы просто решили тебя навестить. Моя жена хочет познакомиться с тобой.

Совершенно сбитая с толку, Ирма растерянно оглядела убогое жилье.

— Да, но ведь у нас…

Арни улыбнулся.

— Не беспокойся. Она простая неизбалованная девушка.

Надин предстала перед Ирмой. Было заметно, как сильно волнуются обе женщины. К счастью, мать Арни сразу почувствовала, что для этой хорошо одетой и, как ей показалось, уверенной в себе девушки не существует ничего важнее любви к ее сыну. Дело довершили подарки. Братьям и сестрам Арни достались сладости, а Ирма ахнула, увидев материю, шали и открыв шкатулку, где было три пары ножниц разных размеров, наперстки, иголки, мотки ниток и ярко раскрашенный деревянный гриб для штопки.

Когда Надин вызвалась помочь в работе по дому, сердце Ирмы окончательно растаяло. Арни сиял, едва ли не впервые в жизни видя мать столь оживленной и радостной. А та украдкой поглядывала то на него, то на невестку, силясь понять, чем ее сын мог понравиться богатой девушке.