Честь Девлина - Патриция Брей

— Когда Дуальд не вернулся к ночи, я поняла, что случилась беда, и на следующий день мы с братом отправились за ним. Дуальд искал выживших и не нашел. Нам потребовался почти целый день, чтобы собрать всех мертвецов и похоронить их как полагается.

— И вы думаете, что это было зерновое безумие?

— А что это еще могло быть? Один человек разрублен на много частей, у других распороты животы. Две сестры повесились в сарае, а у их ног лежали мертвые дети. Некоторых нашли голыми и замерзшими на дороге — они сорвали с себя одежду. Так поступают люди, охваченные безумием.

Девлину пришлось согласиться с ней. Дункейр — не Джорск. Людям не приходится опасаться ни бандитов, ни чужеземных набегов. Причины смерти этих людей могли быть только внутренними.

— Зерновое безумие случалось и раньше, но мне не приходилось слышать о вымерших деревнях.

— Уверяю вас, это именно оно, — проговорила Ниам, опуская взгляд. — Это были хорошие люди. Они не заслужили такой смерти.

Будь это деревня побольше или город, признаки болезни можно было бы распознать раньше. Не успевшие заразиться могли изолировать безумных и не дать им навредить себе. Но в таком маленьком местечке стоило хотя бы четверти населения заболеть, как они обрекли остальных.

Многие из погибших были совсем детьми. Должно быть, они пришли в ужас, когда взрослые вокруг сошли с ума и начали убивать друг друга. Оставалось только надеяться, что самого страшного дети не успели увидеть.

— А не было ли вокруг других деревень, где случались вспышки зернового безумия?

— Вы принимаете нас за дураков? — с презрением спросила женщина. — Дойди до нас хоть словечко, и мы бы сами стали как то проклятое зерно, прежде чем съесть хоть крупинку. Мой брат уже отправился предупреждать другие деревни в наших местах.

— Прошу прощения, я не хотел вас оскорбить. — И в самом деле глупый вопрос. Никто не стал бы есть зерно, которое может оказаться ядовитым.

Рожь привозили из Украденных Земель, которые теперь возделывали выходцы из Джорска. Два поколения назад в Дункейре не знали такого зерна, однако теперь дешевая рожь составляла заметную часть зимнего питания. Она была одновременно и благословением, и проклятием. Такое зерно было куда дешевле золотой пшеницы, зато время от времени оно портилось, и людей охватывала страшная болезнь. От нее редко поправлялись, а те, кто умудрялся уцелеть, нередко кончали с собой, не в силах жить с воспоминаниями о сотворенных ужасах.

Последняя вспышка была более десятка лет назад. Теперь болезнь вернулась и, учитывая, что впереди голодная зима, становилось ясно, что эта деревня первая из многих, которые пострадают.

— Кто еще покупал зерно у того же самого торговца? — спросил Девлин.

— Каждый год народ из нашей округи отправляет двоих в Альварен выменивать овец на зерно и прочие необходимые вещи. Мой народ живет в этой долине, а некоторые к югу отсюда, возле речки.

Может быть, зараженным было только зерно, доставшееся этой деревне, но рисковать нельзя.

— Вам придется сжечь свою рожь. И сообщите мне имя торговца, который продал его вам, тогда я смогу предупредить других его покупателей.

— Не надо указывать нам, что делать, — отрезала Ниам. — Мы сами в силах о себе позаботиться.

— Разумеется, — проговорил Девлин, краснея. Он начал отдавать приказы по привычке, как сделал бы в Джорске, где малые и великие ожидали от Избранного, что он поведет их за собой.

В Дункейре и в добрые, и в злые времена родичи заботились друг о друге. Правда, случившееся было одним из наихудших событий. Даже Девлин едва мог заставить себя думать о кошмарах, произошедших здесь, а ведь эти люди чужие ему. Для тех же, кто звал их родней, это и вовсе непереносимо.

И все же они сумели это вынести, почтили мертвых как смогли и нашли время предупредить остальных об опасности. А если Ниам и Дуальд презирают чужаков, вмешавшихся в их горе, кто может винить их? Путешественникам повезло, что они вообще застали здесь кого-то. Ниам и ее муж пришли, чтобы навалить последние камни на могилы, а остальные их родичи погнали осиротевших овец по долине.

— Твои родичи — твоя забота, но этот торговец — моя. Назови мне его имя, и я сделаю все, чтобы больше никто не пострадал.

Ниам кивнула.

— И еще одно. — Девлин снял с пояса кошель с деньгами и протянул его женщине.

Та отступила на шаг, всем видом показывая, что не прикоснется к золоту.

Воин кинул кошель, и тот с веселым звоном приземлился у ног Ниам.

— Зима только началась. Вам понадобится новое зерно взамен утраченного. Возьми монеты. На них ты сможешь купить золотую пшеницу, от которой станет веселее желудку и сердцу.

— Забери свое джорскианское золото. Нам не нужна благотворительность от чужаков.

Ее упрямство напомнило Девлину его самого. Только речь шла о большем, нежели просто о гордости. Пастухи, живущие в горных долинах, выращивали на своей земле овец, а не сажали зерно. Чтобы купить продовольствие, им приходилось торговать шерстью. Сейчас у них не было ни шерсти, ни надежного зерна. В лучшем случае придется продать самих овец, тем самым обездолив себя.

— Я говорю как Девлин, брат Аланны-ткача. У Аланны есть трое прелестных детей, и она не хотела бы, чтобы твои голодали. Возьми деньги ради нее.

— Я не знаю эту Аланну… — проговорила Ниам.

— Ты можешь отыскать ее родню в Альварене, когда отправишься за пшеницей. Поблагодари их за дар, сделанный во имя ее детей.

Ниам посмотрела на кошель, а Девлин невольно затаил дыхание. Если она откажется, придется искать другой способ помочь им, например, закупить в ближайшем городе пшеницы и доставить сюда. Вряд ли они отринут полную телегу зерна, не важно кто ее послал.

Наконец Ниам кивнула, и Девлин с облегчением перевел дыхание.

— Я передам благодарность Аланне, когда увижу ее, и верну долг, как только смогу.

— Я оставлю вас скорбеть о погибших, — проговорил Девлин. — И да хранит Мать-Земля тебя и твое семейство.

Они покинули разрушенную деревню, хотя даже когда она исчезла из виду, не могли думать ни о чем другом. Путники ехали в тишине, потому что о такой бессмысленной трагедии и не скажешь ничего. Вот Девлин Избранный, но он не может защитить свой народ от страшной болезни, не может избавить от бедности, которая вынуждает полагаться на такие ненадежные источники пропитания. А к ярости от собственной беспомощности подмешивался страх, что по пути им могут встретиться и другие подобные трагедии.

Девлин выехал вперед остальных, отчасти желая хоть немного уединиться, отчасти стараясь не показывать товарищем свое дурное настроение. Он знал, что не прав, но, глядя на Стивена и Дидрика, слышал голос в глубине души, который нашептывал: "Вот это джорскианцы, из того самого народа, что притесняет твой, и они тоже виновны в страданиях кейрийцев".