Стреляющие руины - Сергей Самаров

Говоря честно, боевая машина пехоты, загруженная боеприпасами, становилась опасной для всех, кто едет на ней, и даже для тех, кто окажется неподалеку. Но других транспортных средств не было, а много ли можно поместить во внедорожник, в сравнении с двумя БМП? Но и БМП тоже полностью загружать было невозможно – следовало куда-то и бойцов сажать. Именно потому часть бойцов Ведьмин и приказал отправить пешим строем. Впрочем, к этому строю стоило прибавить еще столько же, чтобы увести как можно больше патронов. И подполковник, прикинув, тотчас отдал относительно этого новые распоряжения – в боевой машине пехоты поедут только грузчики, и то в уполовиненном составе...

* * *

– Ты капитана Бессариона хорошо знаешь? – спросил Ведьмин пленника, вытащив его из «Ленд Ровера» за шиворот и усадив спиной к блок-посту прямо на земле. Земля не холодная, геморрой не заработает.

Пленник при перемещении стонал, и подполковник видел, что он не разыгрывает из себя несчастного. После столкновения с машиной любой застонет. Наверняка схлопотал несколько переломов. Тем не менее, церемониться никто не собирался, и голос Василь Василича показывал это. Но пленник тоже должен понимать, что шел он не на прогулку, шел он убивать осетин и русских, и потому ждать сердечного приема со стороны этих самых осетин и русских ему не стоит.

– Я его совсем не знаю. Только один раз видел.

– Что за парень? Хотя бы внешне... Впечатление!

– Горилла. Выглядит, как горилла, такой же злой и сильный...

Характеристика была не самая лестная и высказана была с опаской. Наверное, капитан стоил того, чтобы его опасались не только осетины, но и воюющие плечом к плечу с ним грузины.

– Горилла должна сидеть в зоопарке, – категорично сказал подполковник Ведьмин. – Где Автандил должен был с ним встретиться? Куда следовало отвозить трупы русских?

– Это только Автандил знал. Он нам... не говорил...

Пленник хотел, видимо, сказать «не докладывал», но побоялся, что это будет выглядеть грубо и вызовет активную реакцию со стороны спецназовского офицера. А активная реакция, на взгляд пленника, могла выражаться только в ударах. И потому подобрал другое слово, которое произносил уже заискивая.

– А если я тебе попрошу вспомнить? – Ведьмин наклонился, хмуря брови, и произнося слова с откровенной угрозой.

– Как я могу вспомнить то, что не знаю? Я не знаю... Мамой клянусь, я не знаю.

Он был слишком напуган, чтобы обманывать. У парня все тело ныло и болело. Это потом, может быть, к завтрашнему дню, боль станет привычной, и появится равнодушие к ней. Обычное явление. Завтра его уже можно будет бить, но ничего выбить из него не удастся. Сейчас парень говорил правду.

– Забросьте его в БМП, – приказал Ведьмин проходящим мимо грузчикам. – Пусть между ящиков лежит. Если придавит, беда не большая. Но хотя бы ящик о ящик стукаться не будет. Передадите его майору Добровольскому...

Пленника опять потащили за шиворот, он опять стонал и извивался.

Василь Василичу предстояло выработать и собственную линию поведения. Если ему с группой идти на прорыв вместе с осетинскими ополченцами, то придется запереть себя в окружении, и неизвестно, удастся ли оттуда выбраться, когда в этом возникнет необходимость. Значит, с осетинами придется расстаться, но помочь им совершить прорыв все же следует. Еще один важный вопрос – связь с капитаном Бессарионом. Бессарион разговаривал уже с Теймуразовым, думая, что говорит с Автандилом, и должен запомнить голос. Необходимо взять с собой старшего лейтенанта. Да и еще несколько человек в поддержку. Бессарион наверняка будет не один, а в три ствола создать необходимую одновременную плотность огня невозможно. Чтобы Бессариона уничтожить, следует иметь поддержку.

Сам Теймуразов, как предполагал подполковник Ведьмин, наверняка захочет остаться со своими ополченцами. Ведьмин приказать ему не может. Вернее, приказать может, но Алыксандыр имеет право не подчиниться. Значит, надо просить полковника Фриева.

С этими мыслями Василь Василич направился пешком в сторону осетинского блок-поста, где загружали вторую БМП. Теймуразов был там и командовал.

– С Фриевым меня еще раз свяжи – потребовал Ведьмин.

– Я уже телефон снял. Сейчас...

Старший лейтенант побежал к БМП и вытащил оттуда аппарат. Подсоединить его к проводам было делом минуты. Теймуразов набрал номер и опять заговорил по-осетински. Потом протянул трубку Ведьмину.

– Полковник Фриев...

– Казбек Николаевич, я к тебе с просьбой...

– Я думал, за новостями...

– А есть новости?

– Есть. Неприятные... Грузины прорвались сразу на нескольких участках. Они в городе. Контролируют примерно треть. Остальную территорию мы держим. Там у нас плотность огня достаточная. Думаю, надо было сразу их туда пустить. В улицах танки становятся удобной мишенью. Можем еще хоть неделю держаться. А они уже, похоже, выдохлись, особенно пехота. Застряла. Не идет на плотный бой...

– Я понял. Держитесь...

– Теперь слушаю твою просьбу.

– Мне нужен Теймуразов и еще несколько человек. Дело важное. Это относится к моему заданию. Только со своими парнями мне будет трудно его выполнить. Стволов не хватит...

– Парней-то выделить можно. А вот Алыксандыр... Кто вместо него командовать будет?

– Добровольский. Мы со стороны прикроем прорыв основной группы. Там, внутри кольца, есть опытные командиры... Если столько держатся, значит, опытные. Мы уйдем в сторону. А Теймуразов мне необходим. Его голос знают, по телефону слышали. Если я буду отвечать, все сорвется. Это, Казбек Николаевич, оперативная необходимость.

– Передай Алыксандыру, что я согласен. Только остальным с прорывом помогите...

– Передаю ему трубку...

Теймуразов разговаривал недолго. Лицо его поскучнело, но возразить ему было нечего: сам виноват – по собственной инициативе взял спутниковую трубку, когда та зазвонила, и повел разговор. В итоге ему и придется вести разговор дальше...

И, только мысли коснулись спутниковой трубки, она подала голос.

Василь Василич некоторое время смотрел на определитель, высветивший номер израильского подполковника Ицхака Леви, и собирался с мыслями, думая, как лучше коверкать английские слова. Потом ответил, решив, что ключевым словом в его разговоре должно стать о`кей. Все, кто плохо владеет английским, независимо от национальности, любят этот достаточно внятный американизм...

Для отставного подполковника израильского спецназа Ицхака Леви нынешнее состояние стороннего наблюдателя в операции, где он был одним из основных организаторов, было в принципе непривычным, и оттого сложным. Он вообще впервые в своей военной практике работал не в составе своих национальных спецслужб, где был просто обязан состоять не наблюдателем, а только непосредственным участником. Здесь быть участником не полагалось, и это было непривычно, и потому сильно утомляло. Сидеть и ждать сообщения, надеяться при этом на силы и таланты других, пусть и тобой подготовленных людей, и не иметь возможность повлиять на ход событий – все это гораздо утомительнее и сложнее, чем быть непосредственной и деятельной движущей силой операции, чем действовать, рисковать и побеждать.