Автономный режим - Ник Трой

— Посмотрите туда, — услышал я голос татарина, когда мелодия смолкла.

Обернувшись, я увидел нашу обратную дорогу.

Крымский полуостров возвышается над морским дном подобно Везувию. Кажется, что вот-вот случится что-то страшное, что мгновенно убьет всю эту волшебную красоту. Будто сейчас обрушится на нас, уничтожив подводные Помпеи. Похоже, что к этому чувству придется привыкать. По крайней мере, насколько я мог увидеть, ни один житель подводного царства не испытывает ничего подобного.

* * *

Внедорожник свернул с общей дороги, еще один тоннель скрыл от взгляда толщу воды над нами. Три затяжных поворота, и в свете фар показалось большое здание, похожее на позвоночник динозавра. Я насчитал в нем двенадцать этажей-уровней. Над входом, ожидаемо выполненным в виде раскрытой раковины, вывеска из лазерных лучей.

— Крымский офис корпорации «Новая надежда», — сообщил водитель, останавливая «мицубиси» у раковины. — Добро пожаловать.

С некоторым трепетом я выбрался из машины. Что ни говори, но к «Новой надежде» у меня еще остались теплые чувства. Немножко. Где-то глубоко внутри. Очень глубоко.

У входа живое оцепление из бронированных фигур. Около полусотни бойцов полицейского спецназа, рядом бронемашины. Отдельно припаркованы беспилотники «Новой надежды». Если не показалось, то, кажется, на крыше еще и снайперы.

За спиной раздался рев моторов, я обернулся, на парковку въехали пять машин, мягко притормозили в сторонке. Это они за нами все это время ехали?

Татарин в ответ на мой взгляд сказал кротко:

— Было приказано обеспечить вашу безопасность любой ценой.

Хочется верить, хочется верить… Ладно, пусть будет моя безопасность, а не средство меня удержать. Все равно выбор я уже сделал.

Стеклянные двери распахнулись передо мной навстречу качнулся огромный холл. Выкрашенные в бежевый цвет стены сплошь закрыты стеклянными шкафами, откуда на меня глядят с фотографий знаменитости в компании руководства корпорации (есть даже фото Евгения Калугина с президентом), всевозможные кубки, дипломы. Пахнет озоном, перегретым «железом» и осенью.

— Петр Астахов прибыл, — вывел меня из ступора голос татарина.

Я оглянулся.

У двери с надписью «Зона А» замерли трое. Две незнакомые девушки в фирменных костюмах и седовласый бугай в джинсах и футболке с надписью: «Сексизму — ДА». Ему на вид лет шестьдесят, но фигура как у молодого Шварценеггера. Седые волосы заплетены в дрэды, с частым вкраплением цветных проводов. На широком лице выражение искреннего смущения и вины, что никак не вяжется с крупными скулами и массивным подбородком. Мощную шею обвивает ожерелье из флэшек.

— Ну, привет, Сэйт, — пробормотал бугай.

Я вскинул брови.

— Ох… прости, мы ж не знакомы в рилайфе, — он окончательно смутился. Девушки по бокам заученно оскалились в вежливой улыбке, я заметил в их глазах дикое напряжение. Бугай добавил: — Ты знаешь меня под ником Дикарь.

Та-ак, приехали. Вот тебе и Дикарь… оказался почти дедушкой, раза в три старше меня. Вот уж не ожидал подобного… хотя это же виртуальность, я мог бы и предвидеть. Дикарь мог быть женщиной, голубым, бритоголовым евреем или жирным девственником. Так что будем считать, мне еще повезло.

— Рад познакомиться еще раз, — смущенно улыбнулся Дикарь и протянул руку.

Я шагнул навстречу, пробормотал:

— Так вот ты какой, северный олень…

Дикарь заморгал с непониманием:

— Что? Я не…

Договорить не дал мой кулак, врезавшийся ему в скулу.

Илчи так и не опустил автомат. С тщательностью, выдававшей напряжение контрабандиста, он снова запер все двери. Потом обернулся, и его взгляд не сулил четверке непрошеных гостей ничего хорошего.

— Нам нужно поговорить, — сказал Иван Терехин, с громким шелестом стягивая целлофановый плащ.

Его жемчужного цвета волосы чуть растрепались, что выдает его безумный день. Оливкового цвета в красной сетке полопавшихся сосудов. Видимо, ему несладко пришлось во время «перехвата». Хорошо еще, что жив остался. Наверное, арахниды слишком спешили.

— Говори, — разрешил Илчи, не отводя автомат.

— Господин Фокс, — замялся региональный директор корпорации «Новая надежда». — Не могли бы вы опустить оружие?

— Не мог бы.

— Поверьте, мы…

— Не поверю. А теперь — говори, что хотел. Время — деньги.

Терехин с мольбой посмотрел на меня. Пришлось признать, что в чем-то он прав. Мне самому не нравится стоять вот так, ожидая, когда контрабандист решит, что разговор затянулся, и нажмет на спусковой крючок. В конце концов, автомат в его руках всего лишь видимость власти. На самом деле это мы в зависимом положении — танки снаружи об этом говорят чрезвычайно красноречиво.

Я проговорил:

— Илчи, если бы они хотели, то взяли бы бункер штурмом. Убери оружие.

По его глазам я понял, куда он сейчас меня пошлет. Но тут вмешался Иван:

— И, если можно, давайте выпьем кофе.

Я почти услышал, как челюсть контрабандиста стукнулась о пол от наглости гостя. Однако немедленных выстрелов не последовало.

Сидя в одной из комнатушек бункера, мы прихлебывали растворимый кофе из алюминиевых кружек. На донышке своей я заметил серп и молот, чуть ниже была дата «29.10.1983». Илчи, с автоматом на коленях, сидит в сторонке. Терехин пристроился напротив меня, двое военных изобразили тени скорби за его спиной. Четвертым оказался тот самый генномод, чью голову я принес в свое время в Цирк Беспринципности. Ну или его брат-близнец. Сколько его ни рассматривал, но так и не смог увидеть на шее шрам.

— Что вам нужно? — спросил я, закурив.

Терехин отставил кофе, кивнул с благодарностью контрабандисту. Когда тот в ответ показал средний палец, сделал вид, что не заметил.

— Нам нужны вы, — пожал плечами Иван.

Опять одна и та же старая песня. Задолбали.

— И что, — спросил я кисло, — вы думаете, что я вот так и брошусь к вам?

— Нам нужна ваша помощь. И, поверьте, ситуация чрезвычайная.

Видимо, на моем лице отразились все мысли, потому как он поморщился и заговорил:

— Вы в своем праве не верить нам. К сожалению, мы в последнее время не слишком понимаем друг друга. Но мне кажется, что это временно. Уверен, мы сможем найти общий язык.

— После того, как я уничтожил виртуальность? — осклабился я, вложив в гримасу весь сарказм, на который только был способен.

— После того, как вы уничтожили виртуальность, — не смутился Иван. — Даже после того, как вы распылили половину нашего бюджета, что привело к закрытию многих важных и перспективных проектов. И после обнародования наших паролей, баз данных и приватной информации пользователей.