Одна минута славы - Анна Михалева

— Ты спятил! — проворчала Лариса и отпихнула от себя Сакисяна.

Тот пожал плечами, но отошел на безопасное расстояние.

Странным Алене показалось то, что телефон Инги был записан дважды — второй раз на одной странице с Лялькиным. Там же был телефон и Ирины — той самой плакавшей девушки, с которой она познакомилась в день, когда впервые пришла на студию «Степ». Кроме этих трех известных ей имен, были и еще.

— Ну, хватит с меня! — Лариса порывисто встала, подошла к Алене, взяла у нее из рук книжечку и швырнула ее в кусты.

— Да что с тобой! — Сашка бросился на поиски.

— Если ты собираешься и дальше похваляться своими похождениями — отвези меня сначала домой. Я это слушать не намерена! — гневно заявила она, блеснув голубыми глазами.

— Ну уж, Ларочка! — встрепенулся Игорь, сочтя своим долгом погасить назревающий скандал, поскольку его друг шарил по кустам. — Пойдем лучше погуляем. Слышишь, птички поют…

На ближайшем дереве действительно прокуковала кукушка. Правда, ее крики трудно было назвать пением, но тем не менее.

— Кукушка-кукушка, сколько мне жить? — задиристо крикнула Алена, желая прекратить взрывоопасный разговор, хотя он и вызывал у нее живой интерес. Ей очень хотелось узнать подробности про записи в книжке Сакисяна, но она решила оставить это на другой раз. Когда Ларисы рядом не будет.

Все замерли и приготовились слушать. Но кукушка, шумно взмахнув крыльями, сорвалась с ветки и гордо удалилась.

— Надо было раньше кричать, — разочарованно посетовала Лариса.

— А что у нас с шашлыками? — неподобающе весело поинтересовался Сашка, просунув голову сквозь ветки.

Алена растерянно оглядела собравшихся и наконец подняла глаза к небу с немым вопросом.

— С таким трепетом вопросы кукушке задают только дети да бандиты, — усмехнулся Игорь.

На том и порешили. Однако с этого момента Алену больше не интересовали ни записная книжка, ни Лариса с ее несдержанностью, ни даже Сашка. Она стала думать совсем о другом. И чем больше думала, тем сильнее пугалась.

* * *

Не то чтобы какая-то там кукушка могла свести ее с ума, как раз наоборот — скорее мозги вправила. Проводя свое хаотичное расследование назло следователю Терещенко, в ходе которого она бесцеремонно вторгалась в область, где доселе безнаказанно орудовал убийца, она тем самым подставила себя по всем возможным статьям. Во-первых, узнала главный секрет Генки Харитонова о том, что у него есть вторая семья, а следовательно — масса мотивов для убийства законной жены (а ведь подозрения с него пока еще никто не снимал); во-вторых, поперлась на студию «Степ» — главный рассадник подозреваемых, да еще в ролике снялась и деньги скоро получит, что в глазах убийцы, несомненно, выведет ее в лидеры среди претенденток на очередную жертву. Да этот убийца может считать себя идиотом, кем бы он до этого себя ни считал, если не клюнет на такую приманку, как Алена, которая кричит на всех перекрестках, будто знает о преступлении гораздо больше, чем следователь. Еще и лезет своим курносым носом во все его темные делишки.

Скорее всего убийца уже строит планы, как бы поскорее ее убрать со своей порочной дороги. Странно, что раньше она не подумала над тем, что тайну, до которой она так упрямо докапывается, она имеет шанс унести с собой в могилу. Где же ее хваленое чувство самосохранения?! Алена вздрогнула и понеслась к телефону. Насморк, который она считала своей главной проблемой еще утром, прошел сам собой, наверное, от страха. Трясущимися пальцами она пошарила в сумке, потеряв терпение, вывалила ее содержимое на диван, мимоходом удивляясь, чего там только нет, по большей части бесполезного, — фантики от давно съеденных конфет, использованные одноразовые зажигалки, даже теткин нож, который она положила в сумку еще в среду (сразу после посещения Дома художника). Теперь вот почти неделю выложить забывает. Наконец выгребла визитку следователя и, набрав номер, замерла.

Только на десятом продолжительном гудке сообразила, что сегодня субботний вечер, и если Терещенко находился бы в кабинете, то бдительные психологи непременно поставили бы ему диагноз — трудоголик и принялись бы усиленно лечить. «Итак, две ночи и день, — сказала она упавшим голосом. — День простоять да ночь продержаться! Ничего, — тут же подбодрила себя Алена. — Не убил же он меня до сих пор. Весь мой страх основан теперь только на том, что до меня дошло, во что я вляпалась».

Успокоение почему-то не приходило, ее продолжало трясти. За спиной ей уже слышался шорох, она резко повернулась. Господи! — кто там подкрадывается? Но, к счастью, никого не обнаружила. «И зачем мне все это нужно! Писала бы себе статейки для журнала, нет же, выпендриться решила. А ведь милашка-следователь предупреждал!» — уже ныла она. Корни волос зачесались — в народе это называется «волосы встали дыбом», о повышенной температуре, сопутствующей простуде, можно было забыть — внизу живота зарождался арктический холод. Когда же перед глазами запрыгали желтые звездочки, она снова схватила трубку телефона с твердым намерением набрать 02, а если и там уже все ушли, то звонить в представительство ООН, «Гринпис» и еще в пару мест, которые в принципе отношения к совершенным убийствам не имеют, но помочь в состоянии. Вот «Гринпис», например, котиков морских спасает, чем же она хуже морского котика, в конце концов! К счастью, ответили по первому телефону:

— Отделение милиции. Вас слушают.

И тут раздался звонок в дверь. Алена так и не успела выложить свои опасения.

— Подождите минуточку, — пролепетала она и, бросив трубку, кинулась в прихожую, по пути отметив, что в глазах дежурного милиционера скорее всего выглядит сумасбродной маньячкой или телефонной хулиганкой, в зависимости от настроения последнего.

Посмотрев в «глазок», она счастливо улыбнулась, открыла все свои замки и широко распахнула дверь перед Константином Буниным, и тот торжественно вручил ей большой букет садовых ромашек.

— Никогда еще не радовалась твоему появлению сильнее, чем теперь! — призналась она.

— Чему обязан? — Он автоматически чмокнул ее в щеку.

— Так, — загадочно ответила Алена и понеслась в гостиную к телефону. Ей совсем не хотелось объясняться с Буниным по поводу своего звонка. Поиздевается только, и все. К ее великому облегчению, ждать у трубки в милиции было не принято, поэтому извиняться не пришлось. Перед кем извиняться, перед короткими гудками, что ли?!

— Итак, — он подошел сзади и, обняв ее, прижал к себе, — откроешь мне свою тайну?

— Нет…

— Аленка, и чего я в тебя такой влюбленный… — прошептал он вполне искренно.

— С чего это ты взял? — Удивительно, но присутствие Бунина ее успокоило, она перестала дрожать и даже немного расслабилась.

— Так, встречался сегодня с одной…

— Постыдился бы, — усмехнулась она. — Ничего себе, романтическое доказательство любви.

— Но я же холостяк. Веду себя как подобает настоящему холостяку.