Наложницы ненависти - Вадим Панов

«Умница!»

«Ауди» резко вильнул, уходя от столкновения с «Газелью», сбросил скорость и остановился у обочины. Следом, бампер к бамперу, припарковался бордовый «Линкольн», из которого выскочили двое широкоплечих мужчин с рыжими волосами и аккуратными бородками. Бережно вытащив бесчувственную Яну из машины, они перенесли ее в свой автомобиль и тут же умчались.

А еще через минуту из наведенного по все еще работающему телефону портала выпрыгнул Кортес. Но было поздно.

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь.

Москва, Ленинградский проспект, 3 августа, пятница, 21:12

— Я нашел ее машину на Кутузовском, неподалеку от станции метро, — угрюмо произнес Кортес. — Ключи в замке зажигания. На сиденье включенный мобильник и сумочка. Она ничего не взяла с собой.

— Мы опросили всех: контролеров, дежурных по станции, полицейских, — мрачно добавил Артем. — Один постовой видел, как «Ауди» останавливался, он обратил на него внимание, потому что он очень резко затормозил у обочины. Но полицейский клянется, что из машины никто не выходил и рядом с ней никого не было.

— Ему отвели глаза, — буркнула Инга. — Это очевидно.

Сантьяга кивнул.

— Яна не позволила бы похитить себя обычным челам, — пробормотал Артем. — Ее взяли маги. Очень опытные и сильные маги.

Кортес скрипнул зубами:

— Комиссар, я…

— Кортес, — Сантьяга покачал головой, — мы с вами давно знаем друг друга, поэтому, пожалуйста, давайте обойдемся без лишних слов. Темный Двор высоко ценит сотрудничество с вашей командой, и мы приложим все силы, чтобы разобраться в ситуации. Я официально заявляю, что Яна находится под защитой Великого Дома Навь.

Эта фраза значила много: Темный Двор ревностно защищал своих подданных. С другой стороны, похитители, кем бы они ни были, наверняка знали о тесных взаимоотношениях между навами и наемниками. И все равно решились на операцию.

— Но кто мог ее похитить? — развела руками Инга. — Кому это понадобилось?

— У нас в последнее время даже не было никакого контракта, — поддакнул Артем.

— Старые враги? — предположила Рыжая.

— Кодекс запрещает мстить наемникам, — напомнил Артем. — Даже после ликвидации Богдана ле Ста все было тихо. Нет, здесь что-то другое.

Кортес покосился на комиссара:

— Может, все дело в нарастающем кризисе? Мы принимали участие во всех последних заварушках Тайного Города, и кто-то из ваших соперников решил вывести нас из игры?

— Возможно, — Сантьяга задумчиво потер висок. — Возможно, похищение действительно связано с текущим кризисом, но… — Комиссар помолчал. — Скажите, Кортес, вы знаете Яну гораздо лучше ваших компаньонов. — Нав снова выдержал паузу. — Она похожа на своих родителей?

— В каком смысле? — удивился наемник.

— Внешне. Знаете, дети обычно наследуют некоторые черты родителей: форма носа, глаза, губы. Не мне вам объяснять.

— Я понимаю… — Кортес тряхнул головой. — Неожиданный вопрос… На родителей? Ее отец умер, а мать… — Наемник нахмурился, припоминая детали. — Нет, на мать Яна мало похожа. Мы редко говорили на такие темы.

— А при чем здесь родители? — поинтересовался Артем.

— Сантьяга, не может быть. — Инга закусила губу. Она догадалась, куда клонит комиссар.

— Я должен проверить все варианты, — тихо ответил он.

— Какие варианты? — насторожился Кортес. Сантьяга внимательно посмотрел на наемника:

— Вероника Пономарева жива и, вероятно, выполняя приказ Ордена, ищет других перерожденных наложниц Азаг-Тота.

— Вы хотите сказать…

— Вполне возможно, что Яна — одна из них. Одна из трех оставшихся на планете гиперборейских ведьм.

Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь.

Москва, проспект Вернадского, 3 августа, пятница, 21:13

Это сон?

Или явь?

Сознание накатывало волнами, но не задерживалось надолго. Разум не хотел воспринимать окружающую действительность. Не хотел, и всё. Но обрывочные фразы долетали до оглушенного мозга, вызывая непонимание и удивление.

— Десять кубиков!

— У нас же есть время! «Время на что?»

— Десять кубиков, я сказал!

«Десять кубиков чего?»

Тонкая игла нашла дорогу к вене. Боли от укола не было, видимо, мозг отказался ее воспринимать, но Яна физически ощутила, как ее кровь смешивается с чем-то чуждым, с чем-то ядовитым и неприятным… Как ее кровь смешивается с этим и становится другой. Как кровь становится ЕЕ НАСТОЯЩЕЙ КРОВЬЮ.

— Ее трясет!

— Но она не умерла.

— Накройте ее чем-нибудь. И развяжите.

— Кто знает, что она сделает, придя в себя?

— Это будет не скоро. Минимум, через пару часов.

— Я бы не хотел…

— Да развяжи ее, лейтенант, все равно эта девица уже наша.

«Наша? Чья? Вы ничего не путаете?» Яна проваливалась все глубже и глубже. Голоса затихали становились невнятным гулом, шепотом волн, тишиной. И эту проклятую тишину заполнила бессильная злоба на всех.

Злоба, постепенно перерастающая в ненависть.

— А она красивая.

— Конечно, Кортес вряд ли бы заинтересовался уродиной.

— Азаг-Тот тоже.

— Умеют жить, ублюдки.

«Кортес? Кортес, милый, где ты? Помоги!! Пожалуйста, не оставляй меня одну с этими подонками!»

«Забудь о нем».

«Кто это сказал?»

— Красивая грудь.

Руки, чужие руки скользят по телу. Что они делают? Кажется, натирают каким-то маслом. Открыть глаза! Надо открыть глаза! Посмотреть на врагов, запомнить. Надо открыть глаза!

«Они открыты!»

«Почему я ничего не вижу? Откуда этот золотой туман?»

«Это пройдет».

«КТО ЭТО СКАЗАЛ?!!»

— Кожа такая бархатистая, никогда не скажешь, что она наемник. Ухаживает за собой.

— О чем это вы здесь треплетесь?!

— Что, и поболтать нельзя?

— Забыли, кто тут у вас?

«Я! Здесь только я! А кто я такая?»

«Ты вспомнишь…»

— Сколько вы еще будете возиться?

— Вы же сами сказали: воспроизвести рисунок как можно точнее.