Золото Будды - Роберт ван Гулик

— Наша конфуцианская доктрина, — заговорил судья Ди, — требует от женщины чистоты и целомудренности. Я часто спрашиваю себя: почему эти слова применяют только в отношении тела, но не разума? Наш учитель Конфуций говорил: «Пусть человечество будет образцом». Я твердо убежден, госпожа Цзао, что все догмы следует толковать в соответствии с этими великими словами.

Молодая женщина одарила его благодарным взглядом. Потом немного подумала и сказала:

— Я думаю, лучше всего для меня было бы уйти в монастырь.

— Поскольку прежде в вас не было стремления посвятить себя религии, — заметил судья Ди, — то это скоропалительное решение я рассматриваю просто как попытку убежать от действительности, это не принесет пользы вам, женщине, отмеченной острым и проницательным умом. Я могу написать в столицу своему другу, и он вас возьмет учительницей для своих дочерей. Со временем он непременно найдет для вас отличного мужа.

— Я вам очень благодарна, ваша честь, — застенчиво проговорила госпожа Цзао. — Мой короткий брак с Ку был неудачным, а произошедшее в доме Фаня и услышанное на цветочной лодке заставило меня испытать отвращение к физическим отношениям между мужчинами и женщинами, и боюсь, навсегда. Поэтому, наверное, монастырь — единственное подходящее для меня место.

— Вы слишком молоды, чтобы употреблять слово навсегда, госпожа Цзао, — помрачнел судья. — Нам с вами не годится обсуждать подобные проблемы. Через пару недель сюда приедет моя семья, и я настоятельно советую вам поговорить о своем будущем с моей женой. А пока поживите в доме нашего следователя, доктора Шеня. Его жена, как я слышал, очень доброжелательна и умна, а его дочь не даст вам особенно скучать. Старшина, проводите госпожу Цзао к доктору Шеню.

Молодая женщина низко поклонилась, и они ушли. Ма Жун и Чао Тай шумно ввалились в кабинет. Судья повернулся к Чао Таю:

— Ты слышал жалобу сюцая Цзао? Мне очень жаль его сына. Юноша произвел на меня хорошее впечатление. Возьми двух охотников и стражу и иди в горы. Может быть, вам посчастливится убить этого тигра. А ты, Ма Жун, останься здесь. Передай начальнику стражи распоряжения по поимке По Кая и отправляйся лечить свою раненую руку. Вы оба до вечера мне не нужны. А позже пойдем на церемонию в храм Белого облака.

Чао Тай с энтузиазмом воспринял поручение судьи. Но Ма Жун был недоволен.

— Ты не пойдешь на охоту без меня, — прорычал он. — Я же тебе, братишка, буду нужен, чтобы держать зверя за хвост, пока ты будешь приканчивать его.

Друзья расхохотались и вышли из кабинета.

Оставшись в одиночестве за своим столом, заваленном бумагами, судья раскрыл пухлую палку с материалами о налогах. Он чувствовал, что необходимо отвлечься. Слишком многое обрушилось на него сегодня. Позже можно будет проанализировать факты и отобрать те, что способны пролить свет нa это дело.

Он уже довольно долго сидел над бумагами, когда в дверь постучали. Вошел встревоженный начальник стражи.

— Ваша честь! — взволнованно воскликнул он. — Господин Тан принял яд и сейчас находится при смерти. Он хочет вас видеть.

Судья Ди вскочил и бросился за начальником стражи. Пересекая улицу и направляясь к гостинице, судья спросил на ходу:

— А есть ли какое-то противоядие?

— Он не говорит, какой яд принял, — тяжело дыша ответил начальник стражи. — Признался в содеянном, только когда он подействовал.

Наверху в коридоре их встретила пожилая женщина и тут же упала на колели перед судьей, умоляя его простить ее мужа. Судья Ди произнес несколько ободряющих слов, и она, поднявшись, провела его в просторную спальню.

На кровати лежал Тан с закрытыми глазами. Его жена присела на край кровати и мягко заговорила с мужем. Тан открыл глаза и, увидев судью, с облегчением вздохнул.

— Оставь нас одних, — попросил он жену.

Та встала, а судья занял ее место возле умирающего. Тан посмотрел на судью долгим, изучающим взглядом и заговорил усталым голосом:

— Этот яд медленно парализует все тело. Ноги у меня уже отнялись. Но мой разум еще ясен. Я хочу рассказать о преступлении, которое совершил, и потом задать один вопрос.

— Вы имеете в виду нечто, связанное с убийством судьи, о чем не рассказали мне? — быстро спросил судья Ди.

Тан медленно покачал головой.

— Я рассказал вам все, о чем знал, — сказал он. — Мне не дают покоя мои преступления, до чужих мне нет дела. Хотя убийство судьи и появление призрака глубоко огорчили меня. Когда я оказываюсь в таком состоянии, то не могу контролировать… другого. Потом убили Фаня, единственного человека, который был дорог мне, и я…

— Я все знаю о вас и о Фане, — прервал его судья. — Мы действуем по велению природы. Если два человека нашли друг друга, это их личное дело. Не тревожьтесь по этому поводу.

— Дело совсем не в этом, — продолжал Тат, покачав головой. — Я упомянул о нем только для того, чтобы вы поняли, в каком я находился состоянии. Когда я слабею, тот, другой, кто сидит во мне, берет верх, особенно во время полной луны. — Taн с трудом дышал. После очередного шумного вздоха он оживился: — За много лет я хорошо узнал его, узнал все его гнусные повадки. Однажды я нашел дневник своего деда. Оказывается, ему тоже пришлось бороться против внутреннего врага. Моему отцу посчастливилось не знать его, а вот дед в конце концов повесился. Он оказался в положении, когда уже не мог сопротивляться. Точно так же, как я. И я принял яд. Теперь и с ним будет покончено, потому что у нас с женой лет детей. Он умрет вместе со мной.

Его худое лицо исказила кривая улыбка. Судья Ди смотрел на него с состраданием. Может быть, Тают начинает сходить с ума?

Умирающий некоторое время глядел прямо перед собой. Вдруг он испуганно поднял глаза на судью.

— Яд берет свое, — с трудом проговорил оп. — Мне надо торопиться Я расскажу вам, как все случилось. Бывало, я просыпался ночами, чувствуя, как щемит грудь. Я вставал и начинал ходить взад и вперед по комнате. Но мне становилось тесно в стенах комнаты, и я вынужден был выходить на открытый воздух. Но улицы словно обступали меня, дома клонились ко мне, пытаясь раздавить… Я впадал в панику, задыхался. Как только мне становилось совсем нечем дышать, моими поступками начинал руководить он. — Тан снова глубоко вздохнул, ему стало чуть легче. — Однажды я залез на городскую стену и спрыгнул на другую сторону. Точно так же я поступил прошлой ночью. За городской стеной я чувствовал себя совершенно иначе: кровь энергично бежала по жилам, я ощущал силу и возбуждение, свежий воздух наполнял легкие, я был готов все преодолеть. Передо мной открывался новый мир. Я нюхал траву и влажную землю и знал, что здесь недавно пробежал заяц. Я широко открывал глаза л мог видеть в темноте. Я втягивал носом воздух и чувствовал, что впереди за деревьями раскинулся пруд. Потом я ощущал другой запах, который заставлял меня пригибаться к земле, щекотал мои верны. Это был запах теплой человеческой крови…