Влюбиться в дьявола - Элизабет Хойт

Рено поморщился: всего-то. Он хорошо знал, какая участь уготована пленникам индейцев. Он потерял семь лет жизни, чудом спасся, а виной всему — предательство одного из его товарищей.

— Ну что ж, надо поговорить с Манро и разоблачить его, — решительно заявил он. — Негодяй должен получить по заслугам, пусть его вздернут на виселице.

— Его дело будет скоро разбираться в парламенте. Уже назначена дата, — с досадой заметил лорд Бланшар.

Листер, утомленный бальной суетой и шумом, усмехнулся:

— Чему вы удивляетесь? Бланшар побагровел от гнева.

— Не притворяйтесь, что вам все безразлично. Если Сент-Обен вернет себе титул, вашей политической карьере крышка.

Листер пожал плечами, выражение его лица стало холодным и строгим.

— Не ссорьтесь, джентльмены, — внушительно заметил Хасселторп. — Ссоры до добра не доводят. Лучше подумайте о том, как нам выкарабкаться из создавшегося положения.

— А что вы предлагаете? — с обиженным видом спросил Бланшар. — До сих пор ни один из вас не предложил мне никакой помощи. Я борюсь в одиночку, даже моя племянница перешла на его сторону. Хоуп сумел снискать ее расположение, негодяй.

— Не ожидал от него такой прыти. — Хасселторп обернулся и взглянул на Хоупа, который прогуливался по залу вместе с Вейлом. — Какой ловкий стратегический маневр! Если он женится, то одним ударом разрушит все слухи о своем безумии. Женатый мужчина всегда выглядит солиднее и внушительнее.

— Точно, — подлил масла в огонь Листер. — А вы что думаете, Грэм?

Нейтан Грэм, опустив голову, рассеянно смотрел себе под ноги.

— Что вы сказали?

— Я говорю, что карьера мужчины во многом зависит от удачного брака. Вы согласны со мной?

Грэм покраснел. Он знал, что в свете злословят о его частых ссорах с женой. Однако его голос звучал ровно и твердо, когда он произнес:

— Конечно, нет.

В глазах Листера мелькнула усмешка. Хасселторп скривил губы:

— Как я погляжу, здесь собрались сливки светского общества.

Листер вопросительно взглянул на него. На лице Хасселторпа появилась хитрая улыбка.

— Скажу откровенно: меня восхищает смелость мисс Молине.

— К чему вы клоните? — настороженно спросил Бланшар.

— Если ваш племянник выкинет здесь какой-нибудь фортель, то все поверят, что он, в самом деле, повредился в уме.

Молодой Грэм первым понял, на что намекает Хасселторп. Он побледнел и бросил мимолетный взгляд на Хоупа.

Листер открыл, было, рот, но ничего не успел сказать. В их беседу вмешалась Адриана, которая, возникнув откуда-то сбоку, очутилась рядом с Хасселторпом. На ней было удивительно яркое платье, смесь светло-желтого и бледно-лилового цветов, в котором она очень походила на легкомысленного мотылька.

— Дорогой, — воскликнула она, — хоть на минуту отвлекись от скучной политики и потанцуй со мной! Думаю, джентльмены не будут возражать, если ты уделишь мне немного внимания.

Она кокетливо взглянула на Листера, Бланшара и Грэма. Листер, который в это время уже успел заглянуть в ее декольте, поклонился:

— Конечно, нет, мадам.

— Вот видишь, дорогой. Его светлость дал согласие. — Адриана игриво присела в реверансе.

На своем горьком опыте Хасселторп убедился, что жена не отстанет от него до тех пор, пока он, утомленный и раздраженный ее назойливыми просьбами, не уступит.

— Я думал, что танцевать с вами на сегодняшнем балу будет молодой Бэнкфорт, — еще на что-то надеясь, вымолвил он.

— Я прогнала его прочь, он мне прискучил. Кроме того, ты же сам любишь танцевать.

Хасселторп снова вздохнул — сколько раз он говорил ей о том, что терпеть не может танцы! Все бесполезно. Она почему-то полагала, что он тем самым просто дразнит ее. Увы, Адриана жила, повинуясь сиюминутным желаниям и эмоциям, а не доводам рассудка. Благоразумие в число ее добродетелей не входило.

Хасселторп взглянул поверх головы жены, прислушиваясь к музыке, и заметил, какие злобные взгляды бросает Бланшар на Хоупа. Если бы взгляды могли убивать, то Хоуп должен был бы упасть замертво. Хасселторпу стало интересно, чем могла быть вызвана такая откровенная ненависть. Не примешиваются ли к ней личные обиды, и на что способен человек, обуреваемый столь враждебными чувствами?

* * *

— А теперь расскажи мне, — обратилась Беатриса к своей лучшей подруге миссис Грэм, которая увлекла ее для беседы в укромный уголок, — что с тобой случилось? Почему ты не дала мне поговорить с мисс Вейл?

— Мне срочно нужно переговорить с тобой, — с важным видом сообщила ей Лотти. Они с Беатрисой сидели на диванчике, обитом шелком, за статуей греческого бога и фикусом в кадке.

— Как я погляжу, дело очень секретное, — прошептала Беатриса и скользнула глазами по животу Лотти. Неужели дело в том, что?..

— Я ухожу от Нейтана. Удивлению Беатрисы не было предела.

— Но почему? — спросила она в замешательстве и одновременно с тревогой. — Я думала, что ты его любишь.

— Люблю, — ответила Лотти. — Еще как люблю, тем хуже.

— Ничего не понимаю.

Лотти вздохнула, и тут, приглядевшись, Беатриса заметила, что ее подруге действительно плохо. Под глазами у нее были темные круги, руки она крепко сцепила вместе, но они все равно чуть подрагивали.

— Да, я люблю его, а он любит меня, но он почти не обращает на меня внимания. Он проходит мимо, будто я стена, а не живой человек.

— А-а, начинаю понимать. Продолжай дальше.

— О-о! — простонала Лотти, сжимая руки в кулаки. — Мне так тяжело, ты не представляешь…

Беатриса ласково похлопала ладонью по одному из кулачков Лотти:

— Я внимательно слушаю тебя, дорогая. Лотти закрыла глаза и глубоко вздохнула:

— Он относится ко мне так, будто я вещь, которая принадлежит ему. У него есть дом, экипаж, дворецкий и жена. Жена — это своего рода должность, понимаешь? Да, очень может быть, что он любит меня, но внешне его любовь никак не проявляется. Я ему безразлична, Беа, и на моем месте могла быть любая другая женщина. — Она бросила на Беатрису взгляд, полный отчаяния и безысходности. — Например, Регина Рокфорд, или Памела Тистлуэйт, или та леди, которая недавно вышла замуж за итальянского графа.

— Мередит Брайтуэлл, — подсказала Беатриса, у которой была хорошая память на имена.

— Да, да, — подтвердила Лотти. — Одним словом, любая из них. Я занимаю место, вернее, заполняю пространство вокруг него, не более того. Если я умру, он погорюет-погорюет, а затем женится на другой, чтобы место жены не пустовало.

— Все совсем не так, — прошептала пораженная Беатриса. Неужели брак выглядит именно так, как его видит Лотти? Неужели после свадьбы любовь, восторженные признания, ухаживания — все остается в прошлом?