Хроники Известного космоса - Лэрри Нивен

– Хороший поступок. Ваши самки не разумны?

– Нет. Иметь разумного партнера – что за нелепость? – Кзанол зарылся на миг в воспоминания Гринберга, мерзко ухмыльнулся и вернулся к насущным делам. – Как вам удалось спустить меня на землю?

– Ничего сложного, – пожал плечами старик. – Мы усыпили тебя звукоизлучателем, потом перехватили управление автопилотом. Единственный риск заключался в том, что машина могла быть на ручном управлении. Кстати, я Гарнер. А он – Мэсни.

Кзанол на это ничего не сказал. Он отметил, что Мэсни – человек коренастый и очень широкий, поэтому кажется куда ниже своих шести футов и двух дюймов, а его волосы и пищевые усики, или что там у него росло, снежно-белые. Мэсни смотрел на Кзанола задумчиво. Так свежеиспеченный студент-биолог разглядывает овечье сердце, перед тем как взяться за скальпель.

– Гринберг, – спросил он, – почему ты это сделал?

Кзанол не ответил.

– Янски потерял оба глаза и бо́льшую часть лица. Кнудсен почти год будет калекой: ты рассек ему позвоночник. Вот этим. – Он вытащил дезинтегратор из ящика стола. – Почему? Ты думал, это поможет тебе стать властителем мира? Глупо. Это всего лишь ручное оружие.

– Это даже не оружие, – сказал Кзанол, обнаружив, что ему несложно говорить по-английски, нужно только расслабиться, – это копательно-режущий или формопридающий инструмент. Всего-навсего.

Мэсни уставился на него.

– Гринберг, – прошептал он, словно боясь ответа, – кем ты себя считаешь?

Кзанол попытался заговорить и едва не подавился. Сверхречь не подходила для человеческих голосовых связок.

– Не Гринбергом, – выдавил он. – Не… э-э-э… рабом. Не человеком.

– Тогда кем?

Он затряс головой, потирая шею.

– Хорошо. Как работает этот безобидный инструмент? – спросил Мэсни.

– Нажимаешь кнопку, и луч срезает вещество с поверхности.

– Я не это имел в виду.

– Ну… он подавляет заряд электронов. Наверное, можно так сказать. Тогда то, что попадает под луч, самораспадается. Большие устройства мы используем для резки гор. – Голос упал до шепота. – Использовали.

Кзанол справился с удушьем. Мэсни нахмурился.

– Как долго ты пробыл под водой? – спросил Гарнер.

– Думаю, от одного до двух миллиардов лет. Ваших или наших, они не слишком различаются.

– Тогда твоя раса, вероятно, вымерла.

– Да. – Кзанол смотрел на свои руки, словно не веря глазам. – Как… – В горле у него булькнуло. – Как, ради Силы, я попал в это тело? Гринберг считал, что это просто машина для телепатии!

– Правильно, – кивнул Гарнер. – И ты все время, если так можно выразиться, пребывал в этом теле. Гринберг, память инопланетянина наложилась на твой мозг. Ты делал годами то же самое с дельфинами, но это никогда на тебя так не влияло. В чем же дело, Гринберг? Выскочи наружу!

Раб в инвалидном кресле не предпринял никаких попыток убить себя.

– Ты… – Кзанол-Гринберг сделал паузу, чтобы перевести слово, – беломяс. Ты презренный, гниющий, искалеченный беломяс с дефектными гениталиями. Перестань говорить мне, кто я! Я знаю, кто я!

Он поглядел на свои руки. Слезинки, появившиеся в уголках глаз, сбежали, раздражая кожу щек, но лицо оставалось невыразительным, как у дебила.

Гарнер смотрел на него с прищуром.

– Ты считаешь себя этим, как его там, инопланетным чудовищем из открытого космоса? Чушь. Инопланетное чудовище валяется на первом этаже этого здания, и оно совершенно безобидно. Если сможем вытащить его обратно в нормальное время, оно назовет тебя самозванцем. Попозже я свожу тебя поглядеть на него. Часть сказанного тобою – правда. Я в самом деле старик. Но что такое… э-э… беломяс? – Он подчеркнул последнее слово.

Кзанол успокоился.

– Это я для вас перевел. Беломяс – искусственно созданное тнуктипами животное, служащее источником мяса. Беломяс огромный, как динозавр, гладкий и белый, как шму. Он весьма похож на шму. Мы используем все части тела, кроме скелета, а беломяс ест легкодоступную пищу, дешевую, почти как воздух. Формой напоминает гусеницу, тянущуюся к листку. Рот находится перед лапой на животе.

– Легкодоступную пищу?

Кзанол-Гринберг его не услышал.

– Это забавно, – сказал он. – Гарнер, помнишь ли ты изображения брандашмыгов, присланные второй экспедицией с Джинкса? Гринберг надеялся когда-нибудь прочитать их мысли.

– Надо же, и в самом деле!

– Брандашмыги – это беломясы, – сказал Кзанол-Гринберг. – У них нет разума.

– Я это подозревал. Однако, сынок, тебе стоит вспомнить, что у них было два миллиарда лет на развитие ума.

– Это им не помогло. Они не могут мутировать. Такими созданы. Беломяс – это одна большая клетка, с хромосомой длиной в твою руку и толщиной в твой мизинец. Радиация никак не может повлиять на них, а при любом вредном воздействии прежде всего страдает аппарат для почкования.

Кзанол-Гринберг растерялся. Что означает это очередное совпадение?

– С чего вообще решили, что они разумны? – спросил он.

– Ну, например, с того, – сказал Гарнер мягко, – что, согласно отчету экспедиции, их мозг огромен. Весом с трехлетнего ребенка.

Кзанол-Гринберг расхохотался:

– Это тоже было задумано! У мозга беломяса чудесный вкус, поэтому тнуктипские инженеры увеличили его размер. И что?

– А то, что он имеет извилины, как человеческий мозг.

Ну да. Как человеческий, и тнуктипский, и тринтский, кстати. Но почему…

Кзанол-Гринберг похрустел суставами пальцев и поспешил раздвинуть руки, чтобы не повторить этого снова. Загадка разумных брандашмыгов беспокоила его, но другие вещи волновали больше. Почему, например, его не спасли через триста лет после нажатия аварийной кнопки? Он должен был врезаться в Землю подобно всеуничтожающему гневу Подателя Силы. Кто-нибудь на Луне непременно увидел бы это.

Неужели наблюдательный пост на луне брошен?

Почему?

– Возможно, – вломился в его мысли Гарнер, – мутации были вызваны чем-то покрупнее космических лучей. Чем-то вроде пулеметной очереди или метеорного потока.

Кзанол-Гринберг покачал головой и уточнил:

– Есть другие свидетельства?

– Да чертова куча. Гринберг, что ты знаешь о Джинксе?

– Немало, – сказал Кзанол-Гринберг.

Познания Ларри о Джинксе были столь же глубоки, как и у любого колониста. Едва прозвучало это слово, явились непрошеные воспоминания. Джинкс…

Естественный спутник Байнари, третьей планеты Сириуса А. Байнари – гигант с оранжевыми полосами, крупнее и намного горячее Юпитера. Джинкс же в шесть раз больше Земли, сила тяжести там превосходит земную в 1,78 раза, период обращения вокруг оси – свыше четырех суток. Из всех факторов, сформировавших Джинкс, важнейший – отсутствие радиоактивных элементов. Джинкс тверд на всей глубине литосферы, доходящей до половины расстояния от железоникелевого ядра.