Немножко иностранка - Виктория Токарева

В молодые годы я работала учительницей в музыкальной школе, и для меня началом года был именно сентябрь. Новый год начинался не первого января, а первого сентября. Да и в некоторых религиях новый год начинается именно с сентября. Это можно понять: сбор урожая, созревание плодов, свадьбы. Подведение итогов.

Лето кончилось. Каким бы оно ни было, но лето – это солнце, тепло, рай, «это маленькая жизнь», как поет Олег Митяев. Однако многие не выносят жару. Осенью легче дышать, осенью приятнее гулять, богаче краски. «В багрец и золото одетые леса». Красота иная, чем летом. Разница такая же, как между юностью и зрелостью. Не старость, нет. Старость – это зима. А осень – именно зрелость, насыщенность.

Кровососущие, комары и мошки, закончили свой жизненный цикл, выполнили свою программу размножения и убрались восвояси. Без них тоже гораздо спокойнее человеку: никто не мельтешит, не зудит, не жалит. Ночью, когда комар на бреющем полете кружит над лицом, звук напоминает войну.

Японцы не боятся смерти и считают ее главной встречей.

Несколько дней назад умер мой сосед. Он поехал на Арбат проголосовать за мэра Москвы. Опустил бюллетень, вышел на улицу и умер за несколько секунд. Он, наверное, не заметил, что умер. И продолжал идти по Арбату где-то за чертой.

Мне хочется сказать о нем несколько слов. Виктор Матвеевич Горшков. Он был поэт, геолог, муж моей подруги писательницы Анны Масс плюс дед Мазай. Дед Мазай спасал зайцев от наводнения. Пересаживал их в свою лодку. Виктор Горшков спасал тех, кто не мог без него обойтись. К нему тянулись гастарбайтеры, он давал им свои рабочие инструменты: лопаты, лом, молоток, электропилу-болгарку. Рабочий люд – таджики, армяне, белорусы приезжали на заработки с голыми руками. Не поедут же они с лопатой и молотком. Все это находилось у Виктора Матвеевича. Он сочувствовал униженным и оскорбленным. Он их уважал. Они смотрели на него с благодарностью. И Виктор Горшков в свою очередь питался их благодарным светом.

На нашей улице живет брошенная всеми больная старушка. Виктор каждый день носил ей супчик в кастрюльке. Я встретила его с этой кастрюлькой и сказала:

– А вот ко мне не придешь…

– Я приду ко всем, кому я нужен, – ответил он.

Его смерть была легкой. Судьба как бы поблагодарила его за красивую нравственную жизнь.

Завтра похороны. Его будут провожать родные, близкие, а также рабочие из Армении, Таджикистана, Белоруссии. Они будут стоять с суровыми лицами, и древняя культура их народа невольно проявится на лице.

А у моей подруги Татьяны родился внук. От француза. Француз приехал в Россию поработать поваром – и вот вам результат. Ребенка назвали Жан-Жак. Фамилию пожелали оставить свою: Иванов. В сумме Иванов Жан-Жак.

Ребенок – загляденье. Он еще не говорит. Наверное, не знает, с какого языка начать.

Выбрали мэра Москвы. Хорошо это или плохо, будет видно позже. Присоединили Троицк к Москве. Наш дачный поселок стал Москвой. Вообще-то я хотела жить на даче.

Зачем нужна бесконечная Москва? Может быть, я не права. Хорошо бы мне доказали обратное. Всегда приятно очаровываться. Это лучше, чем разочаровываться. Особенно осенью.

Осень – время надежд. Слабеющие лучи солнца усилят внутреннее тепло. Рыжая осень. Разве можно ее не любить?

Анне Масс приснился сон: ее муж Витя Горшков сидит на крыльце деревянного дома. Дом утопает в высоких травах. Откуда ни возьмись появился их пес Мишка, подбежал к Вите Горшкову и положил лапы ему на плечи. Человек и собака счастливо обнялись. Я забыла добавить, что Мишка умер сразу после Виктора Матвеевича. Без хозяина Мишка не видел смысла жизни. Анна проснулась с просветленным лицом, каким-то образом поверила сну: они вместе и им хорошо.

Академик Юрий Бузиашвили подарил мне свою книгу. Она называется «Главный помощник врача – пациент».

Книга большая, тяжелая, голубая, с фотографиями. На фотографиях отражен сам Юрий Бузиашвили – очень симпатичный. Глядя на фото, легко представить себе, каким он был в детстве. Я заметила, в талантливых людях всегда виден отсвет детства.

Я повертела книгу в руках. Наверняка она написана для узких специалистов, где один врач делится с другими своими наработками. Чтиво полезное, но скучное. Я не врач, зачем мне эта книга? Но ведь не скажешь человеку «спасибо, не надо». Пришлось взять и даже заглянуть в нее. И что же? Я прочитала книгу в один присест, как «Три мушкетера». На это ушла вся ночь, но я не жалею. Эта книга напитала мою душу, заставила думать. При этом она прекрасно написана – легко и ярко. Я удивилась: Бузиашвили – грузин, а так легко ориентируется в русском языке. Ни одного лишнего слова, а те, что есть, попадают в цель смысла. Я как человек, работающий со словом, очень ценю хороший язык и не могу читать плохие тексты. Для меня это мучительно. Мне кажется, что мои мозги забиваются глиной.

Ткань повествования – это всегда самовыражение. За словами видна человеческая сущность. Юрий Бузиашвили – хороший врач и хороший человек. Это взаимосвязано. Плохой человек не может быть хорошим врачом. Ему до лампочки чужие проблемы. «Вас много, а я один».

Книга заставила меня задуматься над многими проблемами.

Проблема № 1. Страх.

Человек боится смерти. Это самый сильный и самый унизительный страх.

Почему смерть страшна? Потому что там – неизвестность. Мы не знаем и даже не представляем себе – ЧТО ТАМ. Ведь тело остается здесь. Его зарывают или жгут. А все радости жизни связаны именно с телом: еда, любовь, книги, дети.

Что же ТАМ? Только душа. И то неизвестно: есть ли она и в каком виде пребывает? Что это? Шар? Плазмоид? Где она обитает?

У Евгения Шварца (гениальный был человек) я прочитала: «После смерти я перейду в волновое состояние». Значит, душа – это волны. Похоже. Мы, живые, эти волны чувствуем. Когда уходит дорогой нам человек, мы ощущаем его присутствие. Значит, он касается нас своими волнами.

Что такое тот свет? Где он? Существует предположение: он там, где мы. Среди нас. Но он невидим. Другое время и пространство, для нас недостижимое. В нашем языке и нашем понимании нет таких слов, которые бы объяснили ТО время и ТО пространство.

Может быть, на том свете хорошо. Ничего не болит. Но как не хочется расставаться со своим любимым телом. Хочется длить и длить земную жизнь…

Представьте себе: мы не боимся смерти, мы знаем, что смерть – благо и, как считают буддисты, смерть – это всё сначала. Опять родишься, опять любишь, опять молодость, опять расцвет. В случае потери страха человек перестает ценить жизнь, исчезает инстинкт самосохранения, увеличивается число самоубийств. Поэтому страх смерти нужен человеку. Он заставляет ценить жизнь и дорожить жизнью.