Контрольное вторжение - Михаил Медведев

Как быстро все меняется. Еще два часа назад я обнимал Туману, час назад глотал овсянку и строил планы на будущее, а сейчас уже стою в строю с каменным выражением на лице и преданно пожираю глазами начальство. Правда, это совершенно не мешает мне мило беседовать с моей невестой по новому телефону. Судя по непроницаемым физиономиям моих соседей справа и слева, они, так же как и я, мысленно находились далеко от военкоматовского дворика.

— Любимая. Ты как? — спросил я, не разжимая губ.

— Меня мобилизовали.

— О чем ты говоришь? Это меня мобилизовали. Ты сдала анализы?

— Я сейчас в орбитальном лифте. Еду на баржу. Я не смогу с тобой встретиться, — печально сообщила Тумана.

— Каком лифте? Какую баржу?

— Я еду на большую транспортную баржу. Мы будем готовить ее к перевозке детей на Марс, — терпеливо объяснила она. — Не знаю, чем им может помочь палеонтолог, но врач, как только приняла мои данные, сразу же выдала мобилизационное распоряжение. Я ничего не понимаю, Свет. Ты где?

— В армии.

Я наконец-то сообразил, про какую баржу говорила Тумана. Гигантские герметичные ящики давно и регулярно курсировали по маршруту Земля — Марс — Земля. Обладая посредственными скоростными характеристиками, они имели поистине чудовищную грузоподъемность и использовались для перевозки мяса, овощей, древесины и воды с Земли на Марс и продукции тамошних заводов, включая сжиженное электричество и диетические бактерии, в обратном направлении. В условиях военного времени баржи, похоже, решили использовать для спасения беженцев. Женщин же мобилизуют для обслуживания больных, раненых и детей. Детишки нуждаются в большом количестве обслуживающего персонала, а полет предстоит неблизкий.

— Я хотела бы остаться на Земле, — посетовала Тумана.

— Земля сейчас самое опасное место в Солнечной Системе, — возразил я. — Хорошо, что ты улетаешь. Мне будет спокойнее.

— Равняйсь, Ыыырнооо! — рявкнул правофланговый, и в мое поле зрения вплыл поджарый космофлотец с майорскими погонами на плечах.

Настоящий военный — это что-то вроде вымершей и воскрешенной птицы додо. Все про нее слышали, но мало кто видел. Мне офицер сразу не понравился. Было в его глазах нечто похожее на оптическую систему боевой машины, и двигался он как старый списанный робот. Явный поклонник чистого разума. Такие всех окружающих, а равно и самих себя сводят к упрощенным математическим моделями и обращаются соответственно не по-людски.

— Здравствуйте, товарищи, — сказал майор очень тихо, но его услышали все, кто стоял на плацу перед зданием военкомата. — Мне не нужно говорить вам о том, что Земля в опасности. Сейчас в Ленинграде идет бой. Настоящий бой. Я бы даже сказал — битва. Срочно требуется подкрепление. Дорога каждая минута, но я считаю необходимым задержать вас, чтобы напомнить некоторые простые вещи, которые из-за их обыденной очевидности порой напрочь забываются.

— Кажется, меня отправят в Ленинград, — сообщил я Тумане.

— Расчищать завалы?

— Думаю, наоборот. Похоже, там ожидается кое-что поинтереснее, — вместо того, чтобы успокоить невесту, я зачем-то начал рисоваться перед ней. Поняв это, я поспешил исправиться и бодро соврал: — Будем строить укрепления и размещать в них роботов. Только что сказали.

— Вы все изучали теорию мегаколлективизма, — вкрадчиво поведал майор, — но не представляете, насколько это учение ценно для каждого из вас. Не представляете просто потому, что никогда не жили вне поля реального мегаколлективизма. Вы все думаете, что понимаете значение Человечества для вас, но на самом деле вы не можете этого осознавать в полной мере, потому что никогда не оказывались вне Человечества. Никто не сомневается, что и без мегаколлективизма, и без Человечества каждый отдельный индивидуум способен выжить, но будет ли он при этом счастлив? Будут ли счастливы его дети и близкие? Сегодня впервые у вас появится возможность выбрать. Вы вступите в бой с врагами Человечества, и я верю, что вы останетесь на правильной стороне и вашим наставникам не придется краснеть за вас.

Оратор говорил не по-военному сложными фразами, и я быстро потерял нить его рассуждений. Он определенно нес какую-то чушь. Какой может быть выбор, когда враг у ворот?

— Будь осторожен, Свет, у нашего ребенка должен быть отец, — пропищал в голове голос Туманы.

— И мать тоже, — усмехнулся я. — Как только закончится эта дурацкая война…

— Не тогда, когда закончится, — перебила она меня. — Ты уже почти отец. Все еще очень зыбко, но врач на обследовании сказал, что я беременна уже почти два часа. Как в анекдоте. К счастью, у тебя оказалась генная карточка первого класса, поэтому мы допущены к браку. Осталось получить твою подпись.

В первый момент я ей не поверил. «Я — отец» звучало, как «я — скрипач». Совершенно несовместимые понятия.

— Ты не шутишь? Разве подобное возможно?

— Чудеса иногда случаются, — убежденно сказала она. — С вероятностью 84 процента ты через девять месяцев станешь папой.

— Боюсь, что у вас нет ни одного шанса выжить. Поэтому в бой пойдут только добровольцы. — Взгляд майора рентгеновскими лучами прошил каменные лица призывников, мне даже показалось, что он перехватил мой разговор с Туманой. — Желающим отказаться приказываю немедленно покинуть строй. Мы отправим вас на разбор завалов в Пензу.

— Мальчик или девочка? — спросил я.

— Не знаю, не выясняла. Глубокое сканирование может быть опасным. Оно еще очень маленькое.

— Я в вас не ошибся, — губы офицера дрогнули. — Прощайтесь со своими родными, через две минуты ваши индивидуальные коммуникационные системы будут переведены под управление военных компьютеров.

— Я люблю тебя, Тумана.

— Неправильно, Свет, — ее голос звучал глуше, чем прежде, военные компьютеры вступали в свои права, с непонятной вежливостью предупреждая абонентов о скором отключении.

— Я люблю вас!

— Мы тебя тоже, Свет. Возвращайся скорее.

Добрый-добрый военный компьютер подарил мне еще немного мирного времени, и, продолжая ворковать с Туманой, я связался по параллельному каналу с ЗАГСом, отправил туда свою ментальную подпись, но так и не дождался подтверждения получения. Оглушительная тишина безжалостно отрезала меня от моей новорожденной семьи, а равно и от всего остального мира.

В одно мгновение я превратился в крошечный винтик огромной военной машины Человечества.

— Напра-во! Шагом-арш!

Подошвы вразнобой зашаркали по бетонным плитам.

— Диспетчер? — обратился я в странную пустоту в своей голове.

— Слушаю вас, Ломакин, — мгновенно отозвался мужской голос.

— На мое имя должен был поступить брачный запрос. Я его подтверждаю. Хочу быть уверен, что все сошлось.

— Сейчас проверю. Секунду.