Час бультерьера - Михаил Зайцев

Лезвие бжикнуло, блеснуло и застряло в черепе основного автоматчика. Будто рог у него во лбу вырос. По самую рукоять вошел в череп ножик.

Разжимаю зубы, ножны падают на пол... Фу-у-у... Наконец-то можно вздохнуть спокойно. Четыре китайца за четыре секунды плюс бонус, штатник в нокауте, для моего возраста это запредельно. Рекордный результат для калечного ветерана кровавых разборок. Устал, блин, как старая проститутка после юбилейного субботника в ментовской сауне... Ф-у-у...

Стою, чуть согнувшись, и дышу, как рыба, выброшенная на берег, а секунды убегают в вечность. Негоже...

Стряхиваю с протеза отвратительно зубастый шматок, подхожу, пьяно пошатываясь, к нокаутированному американцу. Мне б как следует отдышаться, утихомирить сердцебиение и мандраж в мышцах, а нельзя, надо сначала штатника обезоружить и упаковать, пока он в отрубе валяется.

Иностранец свалился на лежак. Ноги остались на полу, а остальное попой кверху свалилось поперек рюкзаков, битком набитых контрабандным товаром. Что это за товар? И мне хотелось бы знать. И не только, чего в рюкзаках, но и вообще все подробности подпольного транзита. Для того и оставил в живых штатника, чтоб допросить с пристрастием.

Нагибаюсь к нокаутированному, крюком цепляю ткань пижонистой куртки на его левом плече, тяну помаленьку, переворачиваю мистера мордой кверху. Тяжелый, падла. Торец каблука лишь чиркнул ему по черепу за ухом, и продолжительность гарантированной отключки после такого щадящего мазка обычно не превышает минуты. Вроде и минута уже прошла, даже две с хвостиком пробежали, а штатник до сих пор кислый, точно жмурик.

Тут бы мне и насторожиться на предмет его уж слишком, уж чересчур неживой вялости, а я... Дурак я старый, вот я кто! Выжатый лимон безмозглый!..

Куртка, подцепленная крюком-протезом, собралась складками, складки натянулись, безвольное увесистое тело медленно повернулось на бок и вдруг обрело волю!

Американец ожил, увы и ах, совершенно, абсолютно неожиданно для меня, старого придурка, слишком уставшего после рекордной взрывной активности...

...Ух, и хитрюгой же он оказался, ухарь звезднополосатый! Нокаута у него не было! Легкий нокдаун всего лишь и последующая имитация обморока, вот чего было! Я-то дурак дураком, а Рэмбо пакостный сообразил вовремя прикинуться ветошью и момент подгадал правильный для внезапного воскрешения! Ох, не прост американец! Ой, как же я в нем ошибался! Позор моим сединам...

...Толпа отчаянных мыслей промчалась по моим дефективным мозговым извилинам со скоростью гоночного болида, а наперегонки с мыслями мчался навстречу моему потному лицу кулак хитрющего иностранца, кулак, по величине сравнимый с перезрелым кокосом! А крюк, зараза, зацепился за его фирменную куртку и полностью лишил подвижности правую руку!

Предплечьем левой сбиваю его кокосообразный жесткий кулак, удар второго кулака пропускаю. И в башке сразу сделалось мутно. Оказывается, он еще и в боксе кое-чего соображает, этот суперхитрец, забугорный поц! Последнее, чему я успел удивиться, – сразу трем приближающимся его кулакам. Понимаю, что это у меня в глазах троится, пропускаю третий удар, и в голове наступает долгая, тошнотворная ночь...

Очнулся от головной боли. Чувствовалось, что по тыкве били умело и не раз, и не три, а значительно больше, дабы продлить состояние моего наркоза. Я очнулся, глаз не открыл, сосредоточился на ощущениях.

Череп раскалывается, однако вроде бы не тошнит. Это отрадно, ежели и есть сотрясение мозгов, то в легкой форме. Самое отрадное, конечно, в том, что я живой и вроде бы целый. В смысле – обошлось без сломанных костей и проникающих ранений. Даже вставные, бешено дорогие зубы, и те все в целости и сохранности. Но, черт побери, почему мне так холодно?.. Озноб?.. С чего это вдруг?.. И жестко как-то лежать, неудобно, узко...

Прошло несколько секунд, способность ориентироваться в собственных ощущениях восстановилась полностью, и я узнал, что лежу в чем мать родила на узкой лавке, одной из тех, что стояла возле стола, голые ноги под лавкой связаны крепко-накрепко в щиколотках, руки тоже завернуты под лавку, на левой, полноценной, руке браслетка наручников защелкнута стандартно, на правой наручник режет кожу под набалдашником протеза.

– Я слышу – у вас, товарищ, изменился дыхательный ритм, – произнес по-русски, догадайтесь, чей голос. Иностранный акцент почти неуловим, его русская речь, как фальшивая купюра: не знаешь, что это фальшивка, можешь и за родную принять. – Вы вернулись в сознание, товарищ. Откройте глаза. Хватит притворяться, копируя мой актерский прием. Это вам не поможет, товарищ.

Открываю глаза, поворачиваю голову на голос и вижу, что в избушке произошла некоторая перестановка, пока я, ха, «спал». Хвала Будде, пока что не «вечным сном», но весьма похожим на оный.

Басурман американский – факел статуи Свободы ему в жопу, да с поворотом, да чтоб по самые гланды! – перетащил все трупы в тот угол, где находилась поленница дров, стол задвинул поближе к лежаку, освободил пространство возле печки-«буржуйки», установил на свободном пятачке две лавки параллельно одна другой, на дистанции полутора примерно метров лавка от лавки. На одной лавке лежу я в костюме Адама, на другой, поближе к печурке, сидит он, и ему прекрасно видны мои связанные под лавкой ноги и, главное, скованные руки. В правом кулаке у америкоса пистолет, большой и красивый, в левом полешко. Еще несколько полешек валяется около печурки, а в самой «буржуйке» весело пляшут желтые огоньки пламени, и чайник, что стоит поверх печки, уже закипает.

– Ду ю спик инглиш? – спрашиваю американца и вежливо растягиваю рот до ушей.

Шутку он не оценил, даже глазами не улыбнулся.

– Разговаривать будем на вашем языке, товарищ.

– О’кей, мистер. Будем спик рашен. О чем будем спик?

– Кто вы и откуда, товарищ? Из какого учреждения?

– Пардон, я не въехал. Что значит, «из какого учреждения»? Учреждения у нас бывают исправительные, бюрократические, еще бывают...

– Вы собрались ваньку валять? – Он, не глядя, швырнул полешко в жерло печки. Попал. А чайник уже шипел, вот-вот из носика пар повалит.

– Что значит «ваньку валять»? Дуньку Кулакову знаю, а про Ваньку впервые слышу.

– Из какой вы конторы? – Он привстал с лавочки, взялся за деревянную ручку чайника.

– Чай пить будем, мистер?.. Ой! Ой, поставьте чайник на место, пожалуйста! Я понял! Понял-понял, чего вы удумали! Не надо на меня кипятком брызгать! Ненавижу кипяток, терпеть не могу яйца вкрутую! Особенно свои собственные! – Я напряг усталые мышцы, изогнулся буквой «зю», насколько позволяла узость доски, отодвинул подальше от иностранца с чайником свои, интеллигентно выражаясь, «чресла». И чуть было не опрокинулся вместе со скамейкой.

– Товарищ, не упустите возможности умереть без мучений, – очень серьезным голосом молвил американец, подумал немного и вернул чайник на место. Из носика повалил пар, под крышкой забулькало. Штатник опустился обратно на лавку. Деловито продолжил допрос: – Кто вы? Откуда? Говорите правду.