Анклав - Энн Агирре

– А что здесь написано?

Он разгладил полоску пальцами – от них по краям остались темные следы. Видно, Невидимка не раз теребил бумажку после имянаречения.

– Думаю, вот что: «Краска-невидимка».

Ух ты! Как интересно! Вроде как она есть, эта краска, а вроде как ее и нет. Но она есть, и когда понадобится, себя проявит. Невидимка. Подходящее имя для человека, который не бросил напарника в трудную минуту, хотя до этого не выказывал преданности и верности. Для человека, который готов последовать за тобой повсюду, даже на Поверхность.

– Тебе подходит.

Тут я осеклась, не зная, задавать следующий вопрос или нет. Возможно, он и сам не помнит. А может, просто не захочет сказать.

– А как тебя звал твой Производитель?

– Ты же сама говорила – теперь я Невидимка. И я не очень-то хочу вспоминать все по новой.

Понятно. То, старое имя ему дал мертвый человек. Покойник. Зачем такое повторять? Не надо. Когда он обнял меня, я не стала сопротивляться. Он немного помедлил, словно ждал, как я себя поведу, а потом положил голову мне на плечо. Его окутывала невидимым плащом печаль. И память о потерях, которую я никогда не смогу с ним разделить.

Мы стали совсем близки. Но это особая близость. Такая… сокровенная. Не такая, как с Наперстком и Камнем. Сейчас во мне все напряглось, до мурашек по коже, и нежность, немного беспокойная, разливалась по телу… А еще я чувствовала, что нужна ему. Он ничего не говорил, но я все равно чувствовала. И я повернулась и прижалась щекой к его щеке, и вспомнила, как мы целовались.

Призрачный жар того поцелуя долго оставался со мной. И даже проник в сны – хотя Невидимка давно поднялся и ушел к себе.

Когда я проснулась, то испугалась: горим! Я чуть не рухнула с дивана и собралась бежать прочь, когда чувства наконец опередили инстинктивный страх и сообщили, что дымом не пахнет. А нет огня без дыма, правда? Это ж просто.

Но тогда почему в комнате так светло?

Я подкралась к окну и выглянула – глаза непроизвольно сощурились от резкой боли. Все заливал яркий, беспощадный свет. Если бы кто-то попытался мне рассказать о таком, я бы не поверила. Но это было правдой: свет резал глаза.

Сзади подошел Невидимка. У него на лице была какая-то прикрывающая глаза штука. Он принес мне такую же. Я надела ее.

– Это солнечные очки. Внизу на полу пара штук валялась.

Он улыбнулся:

– Полезная вещь, правда? Я ведь тоже от солнца отвык…

Ах вот оно что. У света, оказывается, есть имя. Сам свет мне не очень-то пока нравился, но наглазная штука почти примирила меня с непривычно ярким сиянием.

– Он для нас вреден?

– Ну, как сказать. Я ж давно здесь был в последний раз…

Сквозь дымчатое стекло я рассматривала город – впервые в жизни. Нет, конечно, нам показывали фотографии, старые, размытые. Старейшины не уставали повторять, что на них – старый мир. Погибший мир. Теперь там ничего нет, только ядовитые испарения. На Поверхности нас ждут ужас и смерть. И, как всякая сказка, эта содержала в себе зерно истины. Правда, погребенное под толстым слоем лжи.

Передо мной вздымались высоченные дома. Некоторые рухнули, от них остались одни развалины. К их подножию лепились здания пониже – эти сохранились лучше. Все построены из старого камня – некоторые стены выглядели необработанными, другие так, что чувствовалось – здесь приложил руку человек. Под беспощадным солнцем цвета потускнели – прямо как на артефактах, которые мы находили под землей. Дома стояли тесно, стена к стене, и между ними просматривались только узкие щели. А некоторые осыпались на сторону, словно устали и оперлись на устоявших на ногах соседей.

Одно здание возвышалось над всеми, его заостренная башня переливалась зеленым. Оно выделялось среди остальных – красотой. И окна у него были такие, особенные – тоже заостренные. Многие обвалились и висели покореженными железными балками. А еще здание покрывали намалеванные белой краской знаки – значит, это чья-то территория. Не знаю, почему, но зрелище опечалило меня – жалко такую красоту, наверное. Собравшись с мыслями, я обернулась:

– Ну, что будем делать дальше?

И я разделила на порции остатки принесенной из анклава еды. По моему мнению, первым делом нужно найти еду и воду.

– Отец часто говорил, что нужно выбраться из города.

И Невидимка неопределенно помахал руками – прочь, прочь отсюда.

– Он так называл это место. Рассказывал, что за его пределами все зеленое, чистое, и там можно сажать еду и смотреть, как она растет. А еще там много зверей – охоться не хочу. И воду можно пить без боязни заболеть.

Хм, не очень-то правдоподобно, но…

– А он не сказал тебе, где лежат такие земли?

– На севере. Он всегда так и говорил – на севере.

– Ну тогда пошли на север!

Я надеялась, что он-то знает, в каком направлении нужно двигаться. А то из меня на Поверхности никудышный проводник – заверну за угол и тут же потеряюсь.

– Надо подождать прихода ночи. Днем гораздо больше шансов напороться на банду. А еще я думаю, что ты сгоришь.

– Сгорю?!..

И я представила себя поджаривающейся на вертеле.

– На солнце, – слабо улыбнулся Невидимка. – Бандиты не зажарят нас. И не съедят. Так что за это не бойся.

– А что насчет воды? Еду-то мы сможем добыть в дороге, а вот…

– Я думал об этом. Внизу, в доме, есть запас воды. Нам нужно ее вскипятить. Если получится, то проблема решена.

– Можно на задах развести огонь!

А в самом деле, тут полно всяких деревяшек! И я поднялась и отправилась обыскивать шкафы. Нашла кастрюлю. Теперь надо бы как-то ее приладить над огнем. И мы целый день потратили на то, чтобы соорудить что-то похожее на очаг.

– Как считаешь, получится?

Я лишь покачала головой. Невидимка стоял на часах, а я разводила огонь. С одной стороны, лучшего и желать нельзя, с другой – я все равно нервничала. Нет, конечно, если появятся бандиты, он их обязательно увидит. Но звуки вокруг оказались абсолютно непривычными, и я не отличала опасные от безобидных. Вскидывалась, к примеру, на писк зверьков. Или на хлопанье крыльев. К тому же зрение у меня было не то что под землей – даже в солнцезащитных очках я едва терпела резь в глазах. Не привыкла еще к солнечному свету. И хотя коже было приятно и тепло, Невидимка все время меня заталкивал в дом.

– Хорошего понемногу, Двойка. Тебе нужно привыкнуть, иначе облезешь клочьями!

Да, точно. Он же так и сказал – сгоришь на солнце. А оно выглядело соответствующе – оранжевое, разъяренное, жгучее. Я взглянула на него через темное стекло очков и удивилась, как же мы умудрились утратить память о таком потрясающем явлении? Внизу, в анклаве, никогда не упоминали, чем отличаются ночь и день. Рассказывали только о жгучем воздухе и воде, обжигающей, как пламя. Похоже, нам достались неполные и перепутанные воспоминания. Как печально… А Хранитель слов, выходит, пересказывал лживые предания. М-да, обидно, когда жизнь тратится впустую…