Украденная служанка - Стелла Вайнштейн

Понюхав воздух чудовище довольно хрюкает и несется ко мне с мощью средневекового тарана. Я от страха взлетаю к самому потолку. Самодельный нож тренькает и отлетает в сторону где-то внизу.

Вот разиня, боец называется!

Свино-крокодил, возбужденно стучит шипастым хвостом по полу, поднимается и перебирает по стене передними лапищами. Вытягивается, сверкает зубами, резкий рывок вытянутой головы и пасть смыкается на икре.

Кровь веером разлетается по потолку, и только потом вспышкой настигает боль. Я выдираю двумя руками икру из зуб чудища, с ужасом как через туман гляжу мельком на рваные раны, хлеставшие кровью.

Порыв ветра толкает меня с утроенной силой по потолку подальше от голодной твари. Она проворно семенит следом стоя, задние ноги шаркают по полу, передние по стене.

В порыве вдохновения я мешаю опилки с собственной кровью в липкий ком и порывом ветра влепляю в свиные глазки чудища. Оно ревет и мотает головой, разъяренно хрюкая. Опускается на все конечности на пол, вертится на месте, пытаясь освободиться от гадости. Не тут то было, кровь сворачивается и мокрые опилки намертво прилипают к коже.

Окрыленная удачей я леплю комки и пуляю в ноздри и уши свино-крокодила. Он гнусаво ревет, кидается на стены и лязгает зубами. Шипастый хвост плетью мотается из стороны в сторону.

Я глотаю подступившую тошноту. Рана словно онемела, а может из-за адреналина не чувствуется боль. Пока не схлынула храбрость приземляюсь на пол, подальше от толстого зубастика, и хромаю прочь.

За мной тянется красный след как в фильме ужасов. Накрывает ужасная слабость — то ли потеря крови, то ли перерасход сил. Меня шатает и перед глазами мелькают белесые червячки.

Я останавливаюсь, упираюсь дрожащей ладонью в стену, сгибаюсь пополам. Выворачивает до желчи, до спазма желудка. Запах крови витает в воздухе.

В голове только одна мысль.

«Лишь бы не помешали. Смогу».

Еще два шага вперед. Подталкиваю саму себя воздухом из последних сил. Впереди коридор расширяется. Комната!

На постаменте посреди зала с круглым потолком, блестит золотом и драгоценными камнями вожделенная чаша. Она полна красной жидкостью.

Я беру ее в руки и принюхиваюсь. Вино. Меня терзает отчаянная жажда, организм требует напиться. Чашу оставили принцы, значит и ее наполнение — часть награды.

Глоток. Вино заполняет рот благословенной жидкостью, ничуть не горькое, с нотками свежих ягод, глубоким ароматом. Оно мгновенно ударяет в голову и мне становится ничуть не страшно. В сердце поет песню чистый восторг.

Хлопок, еще хлопок. Потайная дверь в стене комнаты отодвигается прочь и сквозь нее входят принцы с телохранителями и визами. Аплодирует Ричард, размеренно, с каменным лицом. Энтони подхватывает меня под локоть, делает знак своему визу подать сундучок со снадобьями и расстелить на полу плед.

Укладывает меня на пол, шепчет на ухо:

— Ты великолепна.

Размеренными движениями достает порошок, сыпет отмеренное количество на рану. Затем капает жидкость из зеленого пузырька.

Ногу прошивает электричеством, в глазах темнеет от боли. Я вцепляюсь в плед, сжимая зубы. Всхлипываю, не давая крику вырваться наружу.

Слышу тихий голос Энтони:

— Потерпи. Укус бигаста воспаляется, необходимо выжечь кровеносные сосуды…

И одновременно размеренную речь Ричарда. Тот смотрит на меня сверху вниз, скрестив руки на груди:

— Находчивость, выдержка, способность нестандартно мыслить… Мой бигаст без царапинки, уж за одно это я вынужден признать, что ошибался в ней. У тебя неплохой глаз на людей, брат. С удовольствием засвидетельствую контракт после обеда. А сейчас прости, Энтони, дела ждут, хотя сегодняшнее зрелище оказалось весьма занятным. Уверен, твоя эмбия окажется настоящим бриллиантом лет через пять. Следует присмотреться к пришельцам из ее мира повнимательней, сегодня же отдам соответствующий приказ.

Ричард легко кланяется и на прощание обращается прямиком ко мне.

— Надеюсь вы хорошо отдохнете, леди, и ничто не нарушит ваш обеденный сон. Я прослежу, чтобы ваше завтрашнее путешествие в академию оказалось благоприятным, — затем он бросает взгляд на мой трофей и добавляет — вы заслужили этот кубок.

Я понимаю послание между строк. Сегодняшний отъезд в полдень отменяется. Ричард подает руку перемирия, пока я готова как можно быстрее уехать подальше от дворца.

Хотя бы сумела завоевать его уважение. Тем, что не покалечила чудище, к которому старший принц испытывает некую симпатию.

Зверушка подходит к характеру Ричарда.

Когда Энтони поднимает меня на ноги, у меня кружится голова. Я подношу ладонь к виску и спрашиваю:

— Что это за вино? Довольно крепкое, хотя совсем не чувствуется.

— Вино? — переспрашивает принц.

Подает знак телохранителю и тот подносит к нему кубок, наполненный красной жидкостью. Принц принюхивается, рассматривает золотую чашу.

— Что за шутки? Кто подменил призовую чашу? — Энтони опмакивает палец в вино, пробует на язык, затем отпивает маленький глоток.

— Мне знакомо это вино… Им славятся южные угодья. Знаменитые виноградники Бестернов.

Я прикусываю губу. Вино оставил неизвестный, а я выдула половину чаши. В этом мире нельзя расслабляться ни на секунду.

Энтони распахивает глаза, мигом потерявшие теплоту.

— Уильям проник в лабиринт и заменил кубок. Ты пила вино из родовой чаши Бестернов, Света.

— И что это значит?

Энтони кривит губы, протягивает плащ со своего плеча. Я бросаю взгляд на себя и ужасаюсь. Платье представляет собой жалкие огрызки. Грязные ноги в кроссовках с белым пунктиром шрамов на икре, в бордовых разводах засохшей крови.

— Пока не значит ничего. Скорей, тебе нужно принять ванну и отдохнуть, а меня ждут дела.

Я покорно иду за Энтони, но пресловутый кубок не дает покоя. Я оборачиваюсь — один из телохранителей выставляет его обратно на пьедестал. Меня тревожит мысль, что и кубок и вино — завуалированное послание лично мне от лорда Бестерна.

Только, я не могу в нем разобраться.

Принц привел меня в свои покои, усадил в глубокое кресло. Позвонил в колокольчик и отдал распоряжения расторопно появившейся служанке. Я не слушала, погруженная в собственные переживания.

Я чувствовала себя совершенно разбитой. Волна адреналина отхлынула, нога нещадно ныла, ссадины и синяки давали о себе знать. Триумф больше не тек жидким золотом по венам, в сердце закрался страх перед неизвестностью.

— Можно задать один вопрос? — спросила я Энтони, после того, как мы остались одни.

— Конечно, Света.