Счастье бывает разным - Иосиф Гольман

Но он так устроен, что коль начали о работе, то и думать будет о работе.

Первым вопросом был самый приятный — дележ заработанных денег.

Наталья доложила результаты месяца: лучше, чем раньше. После зарплат, аренды и всех налогов — без малого одиннадцать тысяч долларов, по пять с половиной на брата. Ну, с учетом потерь — по пять. Тоже очень недурно.

Чистов получает прежние деньги, практически не сидя на работе. А Наталья свои прежние доходы удвоила. Есть за что бороться.

— Делим или откладываем? — спросила Фирсова, кивая на толстые пачки сине-зеленых тысячных и фиолетовых пятисотенных купюр, лежавшие на столе.

— Это теперь тебе решать, — улыбнулся Владимир Сергеевич.

Наталья предложила по сто тысяч рублей каждому забрать, остальное положить в фонд развития фирмы.

— О’кей, — согласился Чистов. — Но на закупку или если еще чего замутим, все равно придется кредитоваться.

— Это верно, — согласилась Фирсова. — Однако и запас не помешает.

Вторым вопросом как раз был закупочный или «замутить чего-то еще».

Здесь основным докладчиком была Марина Ли Джу. Она вошла, как всегда, спокойная, села рядом с Натальей напротив Чистова.

Сейчас, в круглых очках, узких джинсиках и маскирующей грудь серой кофточке, она снова выглядела ботанкой-старшеклассницей.

— Вот что я в итоге нашла. — Марина выложила на стол три листа бумаги, аккуратно размеченные цветными фломастерами. — Красным — позиции, в которых больше пяти «концов» между закупкой и розницей в Москве. Синим — от трех до пяти. И наконец, зеленым — до трех.

— Ну, зеленый можно, наверное, вычеркнуть, — предположила Фирсова. — Привезти, растаможить, складировать и продать — в убыток попадем.

— Смотря что везем, — не согласилась Ли Джу. — Вот, например, — она произнесла что-то совсем невнятное для русского уха. — Его можно в Москву ввозить более тонны в месяц. Все уйдет в китайскую диаспору, я в принципе уже договорилась. Рентабельность операции — с учетом ежеквартальной поставки — двадцать процентов. Не двести, конечно, но при отсутствии форс-мажора — практически гарантированно.

— А сколько в деньгах будет? — спросил Чистов.

— Полторы тысячи евро чистой прибыли в месяц.

— При обороте примерно в восемь, — задумалась Наталья. — В квартал — двадцать пять. — И в свою очередь спросила: — А почему, если сбыт гарантирован, никто это не возит?

— Мелкие деньги, — объяснила Ли Джу. — Никого не интересует.

— Ну, для нас — не такие уж и мелкие. Особенно если ежемесячно, — подытожила директор. — Думаю, годится. В качестве одной из позиций.

— Марин, ты хоть объясни в двух словах, что это такое, — рассмеялся Чистов. — Сувениры? Гаджеты? А то, не дай бог, еда? Нас же санинспекторы одолеют.

— Не еда, — своеобразно объяснила Марина. — Но для еды, — еще более своеобразно закончила она свое объяснение.

— Понятно, — не стал углубляться Чистов.

Затем они продолжили изучение Марининого списка.

Поработала она очень неплохо: для дальнейшего — уже детального — исследования легко смогли набрать четыре позиции, не считая первой, где все было понятно с деньгами. Единственно, что импортер так и не понял: что же он такое ввозит?

Закончила же свой доклад Марина и вовсе неожиданно.

Она сказала, что возить китайские товары, конечно, хорошо, но малоперспективно. Это было правдой: сильным торговцем без сети сбыта и серьезных оборотных средств «Птица счастья» стать не могла.

По этой же причине Марина отвергла — после детального анализа — варианты с «навозным» и «опилочным» бизнесом. Вариант со спиртовой бардой она даже рассматривать не стала: очень ядовитая штука, не дай бог прокол — всю жизнь будешь расплачиваться.

Главным же делом будущего Марина видела участие в проекте с экологической деревней.

Наталья, послушав несколько минут, самоустранилась: сказала, что это очень далеко от ее сегодняшней деятельности. В общем-то, так оно и было.

Поэтому дальнейший разговор Чистов и Ли Джу перенесли на дорогу: они собирались сегодня же посетить поля маркиза Карабаса.

Вообще-то, владельца земли, очередного приятеля Береславского, звали Марк Барабаш. Но «маркиз Карабас» звучало как-то привычнее.

Поехали на «четверке» «аудюхе» Чистова.

Время, начало двенадцатого, выбрали — хоть и не специально — удачное: раньше — все в пробках из едущих на работу. Ехать же еще позже — рискуешь не успеть за день: до полей «маркиза» надо было преодолеть более сотни километров, причем двадцать из них — по Москве.

Пробки, к счастью, оказались не жестокими, но к тому моменту, как выскочили на Новорижское шоссе, около часа потеряли. Можно было бы ехать и по Минскому, однако сообща решили, что по широкой Новой Риге все равно будет быстрее. Да и нельзя считать этот час потерянным.

Чистов на автомате — хоть коробка и была с ручным переключением — втыкал передачи, тормозя и ускоряясь на бесчисленных светофорах, что никак не мешало ему вникать в выкладки Марины.

А идеи у нее были глобальные.

Более всего ее грело, что основатель проекта вовсе не хочет в итоге получить десяток изб с населением из бородатых мужиков в зипунах, пашущих землю деревянной сохой и поклоняющихся Перуну.

Она тоже мечтала о современном проекте, одновременно научно-исследовательском, социальном и прежде всего — даже не сельскохозяйственном, а коммуникационно-экологическом. При этом Ли Джу совершенно трезво просчитывала экономическую сторону предстоящего бизнеса и сопутствующие риски.

Предварительные переговоры с Карабасом — «Тьфу, черт, — выругался про себя Чистов, — ляпнешь же где-нибудь вслух» — велись серьезные. Тот очень настроен на сотрудничество. И потому, что видел в Ли Джу — Чистов отдавал себе отчет, что в ней, а не в нем, — хорошего аналитика. И потому, что мгновенно выяснил бизнес-вес Марининого папы и политические связи жены Чистова. А также — потому, что (как он сам признался) от Береславского подлецы не приходят.

Они уже давно съехали с Новой Риги и теперь пилили по неплохого качества бетонке, только узкой, пару раз пересекавшей по пути речку Рузу по аккуратным одинакового вида мостам.

Потом свернули в сторону, на грунтовку, буквально на сотню метров, и остановились прямо за черным «Лендкрузером» Карабаса. Он, видно, тоже только что подъехал: еще пыль в воздухе висела. «Тьфу, черт! Барабаша!» — в очередной раз поправил себя Чистов, после чего, совершенно нерационально, решил себя больше не поправлять. Вроде не должен ляпнуть. А ляпнет — посмеются. Если Карабас умный — простит. А если неумный — то нечего с ним и проекты разводить.

Вылезли из машины, размяли затекшие ноги. С поля навстречу им уже двигался Карабас.