Не учите меня жить! - Мэриан Кайз

— Двадцать шесть.

— Вот оно как. Ты понимаешь, что я тебе в отцы гожусь?

— Если тебе девятьсот двадцать четыре ты, пожалуй, и на дедушку потянешь.

— Если не на прадедушку.

— Но для своих лет ты неплохо сохранился.

— Здоровый образ жизни, Люси Салливан, вот что главное. Да еще сделка, которую я заключил с дьяволом.

— Что за сделка?

Как же он мне нравился, как мне было весело!

— Не стареть ни на год из тех девятисот, что я тебя дожидался, но, если я сделаю хотя бы шаг, чтобы заполучить постоянную работу, то немедленно одряхлею и умру.

— Забавно, — сказала я. — Именно это происходит со мной всякий раз, как я иду на работу, но мне не приходилось девятьсот лет ждать, когда это произойдет.

— Неужели ты ходишь на службу? — в ужасе спросил он. — Бедная, бедная Люси, милая моя девочка, как же это? Ты вообще не должна работать. Тебе следует проводить дни, лежа в мягкой постели в золотом платье, поглощать конфеты и благосклонно принимать поклонение своих обожателей.

— Всю жизнь об этом мечтаю, — искренне призналась я.

— Чудесно, — воодушевленно кивнул он. — К слову, о мягкой постели… С моей стороны будет очень большой наглостью предложить проводить тебя домой?

Я открыла рот, чувствуя легкое головокружение от тревоги.

— Прости меня, Люси Салливан, — патетически воскликнул он, больно сжав мой локоть. — Не могу поверить, что я такое сказал. Прошу тебя, прошу, сотри мои слова из памяти, постарайся забыть, что я вообще их говорил, что с моих губ сорвалось столь бесстыдное предложение. Разрази меня гром! Удара молнии, пожалуй, и то будет мало.

— Все в порядке, — успокоила я его, тронутая глубиной его раскаяния. Если он так смутился, значит, у него нет привычки навязываться в гости к дамам, с которыми едва знаком?

— Нет, не все в порядке, — возразил он. — Как у меня язык повернулся сказать подобное такой женщине, как ты? Сейчас я скроюсь, сгину с глаз твоих и прошу тебя забыть, что мы были знакомы. Больше я ничего не могу для тебя сделать. Прощай, Люси Салливан.

— Не надо, не исчезай, — заволновалась я, пока не зная, хочется ли мне спать с ним. Чтобы он ушел, не хотелось точно.

— Ты желаешь, чтобы я остался, Люси Салливан? — не скрывая беспокойства, спросил он.

— Да!

— Ну, если не шутишь… побудь здесь, а я сбегаю за курткой.

— Но…

Господи боже! Я-то хотела, чтобы он остался со мной здесь, на вечеринке, и развлекал меня дальше, а он, похоже, решил, что я пригласила его остаться в моей мягкой постели, и теперь мне предстояло объяснить ему это заблуждение и свести его появление в моей квартире к обычному незапланированному визиту. А вдруг он обидится?

Он обернулся значительно быстрее, чем в тот раз, и уже стоял передо мною с ворохом шарфов, курткой и свитером под мышкой.

— Я готов, Люси Салливан.

Да уж наверное, нервно сглатывая, подумала я.

— Только, Люси… вот что…

— Что еще?

— Не знаю, хватит ли у меня денег, чтобы полностью заплатить мою долю за такси. Лэдброк-гров ведь неблизко отсюда?

— А сколько у тебя есть?

Он выгреб из кармана пригоршню мелочи.

— Ну-ка, посмотрим: четыре фунта… пять фунтов… нет, прошу прощения, это песеты. Пять песет, десятицентовик, чудотворный образок и семь, восемь, девять, одиннадцать пенсов!

— Ладно, сойдет, — рассмеялась я. Чего я, в конце концов, ждала? Мечтать о встрече с бедным музыкантом, а потом сетовать, что у него нет денег?

— За мной не заржавеет, Люси. Я отдам, как только получу свои законные миллионы.

На Лэдброк-гров мы приехали очень не скоро. В такси держались за руки, но пока не целовались. Я понимала, что это — вопрос времени, и страшно нервничала. Точнее, пребывала в нервном возбуждении.

Гас упорно стремился втянуть таксиста в беседу, задавал ему всевозможные вопросы типа «кто был наиболее известный из ваших пассажиров», потом «наименее известный из ваших пассажиров», нес еще какую-то чепуху и замолчал только после того, как где-то в районе Фулхэма тот резко затормозил и в лаконичных, но емких выражениях предупредил нас, что, если Гас немедленно не заткнется, мы оба можем освободить салон, топать пешком, куда нам надо, и обмениваться путевыми впечатлениями сколько влезет.

За такси заплатила я, но Гас насильно всучил мне свою пригоршню иностранной мелочи.

— Зачем они мне? Не надо, — протестовала я.

— Возьми, Люси, — настаивал он, прибавив с немалой долей иронии: — У меня, знаешь, тоже своя гордость имеется.

Я долго возилась с ключом, пытаясь открыть входную дверь.

Мы наконец вошли в квартиру, я предложила выпить чаю, но Гаса чай не интересовал.

— Люси, я страшно устал, — простонал он. — Мы пойдем спать?

О господи! Я знала, что это значит.

Меня беспокоило слишком многое, проблема контрацепции не в последнюю очередь, а Гас, похоже, был не в том состоянии, чтобы заботиться о таких вещах. И не только заботиться, но даже просто думать. Возможно, когда он не пьян, то способен отвечать за свои поступки, — хотя на это я особой надежды не имела, — но сейчас, кажется, пришла моя очередь мыслить здраво и думать о последствиях. Не то чтобы я возражала: как известно, в моем вкусе мужчины неразумные, дикие и необузданные.

— Так как же, Люси? — улыбнулся мой герой.

— Конечно! — насколько могла беззаботно, весело и спокойно ответила я, стараясь казаться уверенной в себе женщиной. Потом испугалась, не слишком ли я настойчива и разнузданна. Я вовсе не хотела, чтобы он увидел, какой я на самом деле клубок нервов, но заставлять его думать, что я умираю от желания отправиться с ним в постель, тоже лишнее.

— Ну что, пошли, — промямлила я, надеясь, что мой тон близок к нейтральному.

Я понимала, что веду себя не совсем разумно. Пригласила совершенно незнакомого человека, незнакомого мужчину, притом очень странного, в пустую квартиру. Если меня изнасилуют, ограбят и убьют, кроме себя самой, винить будет некого. Хотя по поведению Гаса было не похоже, что он настроен на насилие и грабеж. Он увлеченно кружил по моей спальне, совал нос во все по очереди ящики, читал валявшиеся повсюду счета, восхищался, как у меня уютно.

— Настоящий камин! — восторгался он. — Люси Салливан, ты хоть понимаешь, что это значит?

— А что это значит?

— Что мы должны поставить перед ним стулья, сидеть, любоваться пляской языков пламени и рассказывать истории.

— Да, но, видишь ли, мы камином не пользуемся, потому что дымоход надо…