Такие трудные чудеса - Владимир Гончаров

– Да, так… сделал кружок…

– Ну, и что там? Как там? Видел чего-нибудь? – проявил жадное любопытство Женька.

– Было там что-то такое… Но я не разобрал. Темно очень, понимаешь? А когда подошел – оно исчезло.

Все это Димка произносил с важной ленцой в голосе, как будто он каждый день только тем и занимался, что ходил охотиться на «кладбищенских монстров».

– Ой! Неужели тебе страшно не было? – поинтересовалась Ира. – А я тут прямо обмирала от ужаса! А еще нам показалось, что в лесу кто-то кричал… Верно, ребята? Так страшно! Ты не слышал?

– Вроде, как орал кто-то… Но не рядом… В стороне, – осторожно ответил Димка, справедливо полагая, что ребята, скорее всего, слышали его собственный дикий вопль. – А насчет страха… Ну да, конечно, страшно немножко… Только все это… ну, про монстра, скорее всего, ерунда и выдумки.

За этими расспросами ребята не заметили, как перешли дорогу и углубились в городской квартал.

– Ну, ладно! – первым опомнился Васька Харченко. – Мне пора, а то предки сердиться будут.

– И я тоже пошел! – спохватился Женька. – Давай пять, Димон! До завтра! А вообще, ты у нас супер, оказывается!

Они ушли.

– Ой! А мне все равно жутко! – заявила вдруг Ира. – Ребята, проводите меня до подъезда. А? – попросила она Катю и Диму.

– Нет проблем! – солидно отозвался на такую просьбу Димка, и они втроем двинулись к дому, в котором жила Катина подружка.

Когда за Ирой закрылась дверь подъезда, Димка понял, что он, наконец, добился желанного. Как-то само собою получилось остаться с Катей наедине, и в этой ситуации не было ничего более естественного, чем проводить ее до дома. Просто Катя пошла, а Димка пошел рядом с нею, и Катя ничуть этому не удивилась, а приняла как должное. Только вот разговор больше не клеился. Но даже молча идти рядом с Катей Димке было очень приятно. Раньше он таких чувств никогда не испытывал.

Под козырьком Катиного подъезда горела яркая лампа.

Ух ты! – сказала Катя, оглядев Димку с головы до ног в ярком свете. – Где это ты куртку так испачкал?

Димка посмотрел себе на грудь и увидел, что куртка спереди действительно вся в грязных разводах.

– Да, ерунда это! – ответил он. – Это я в лесу в темноте споткнулся и грохнутся на землю. Фигня все! Дома почищу!

– А это что, на лице? – спросила Катя и прикоснулось пальцами к Димкиной щеке.

От этого прикосновения Димку всего окатило изнутри горячей волной, и одновременно он почувствовал легкое жжение в том месте, к которому прикоснулась девочка.

– У тебя там царапина, – сказала Катя. – Погоди! Не лезь грязными руками! Я сейчас протру.

Она достала из кармана своей куртки носовой платок, слегка послюнявила его и стала протирать Димке щеку. Бывало с Димкой такое и раньше, что мама протирала ему носовым платком какую-нибудь пустяковую царапину, но от того, как это получалось у Кати, он просто сомлел. Девочка уже спрятала платочек в карман, а Димка все стоял, закрыв глаза и боясь пошевельнуться. Ему хотелось, чтобы это продолжалось вечно.

– Ну, ладно, Дим! – вывела его из оцепенения Катя. – Я пошла, ладно?

– Ага! – только что и нашелся ответить на это Димка, продолжавший стоять столбом.

– Ну, тогда до завтра? – сказала Катя то ли вопросительно, то ли утвердительно, берясь за дверную ручку.

– Ага! – снова повторил совершенно обалдевший Димка, ловя последнюю Катину улыбку и провожая взглядом ее спину, исчезающую за дверью подъезда.

* * *

На следующий день в классе только и разговоров было, что о Димкином «подвиге».

Женька Климов с живописными подробностями рассказал всем, кому только смог, как его товарищ на спор, в одиночку, да еще ночью, пошел на почти неминуемую встречу со страшным «кладбищенским монстром». По Женькиным словам выходило так, будто Димон чуть-чуть не столкнулся с чудовищем нос к носу, и что он сам, Женька, это самое чудо-юдо почти что видел и уж, во всяком случае, – слышал. «Можете у Катьки Соколовой или у Ирки спросить, – призывал он сомневавшихся. – И Васька Харченко тоже там был!» Катя, Ира и Василий осторожно подтверждали, что они действительно ждали на опушке, пока Димка Симаков бродил по лесной чаще, и что действительно слышали раздававшиеся из лесу нечеловеческие вопли. «Ой! Так стра-а-ашно было!» – восклицала при этом Ирина.

Стоит ли говорить, что сам Димка весь день был в центре внимания у одноклассников. Ему, наверное, раз десять пришлось рассказать для любопытных о своем вчерашнем приключении, каждый раз повторяя, что он «что-то такое» видел и «что-то такое слышал». Конечно, всем хотелось получить от Димки более определенные ответы и узнать леденящую душу историю о доподлинной встрече с загадочным существом. Но и без этого его поведение признавалось безоговорочно героическим, особенно на фоне явной слабины, которую, по общему мнению, показал Толян Басов, слывший за главного амбала средних классов.

Впрочем, главным событием этого дня для Димки было то, что Катя Соколова сама подошла к нему на большой перемене. Она сказала, что собирается вместе с Ирой после уроков идти в кино смотреть новый «ужастик», и предложила Димону пойти с ними. – С тобой не так страшно будет, – честно призналась девочка. Димка чуть не лопнул от удовольствия и, конечно же, согласился.

И в то же время что-то мешало ему безмятежно наслаждаться своей небольшой славой и принимать как должное знаки уважения от сверстников. И та симпатия, которую, судя по всему, стала к нему испытывать Катя Соколова, тоже казалась Димке не вполне заслуженной. Была во всем этом какая-то неправда.

«Я ведь совершенно точно, знал, что никакого монстра в лесу нет, – признавался он сам себе, – потому и пошел. Чего уж тут геройского? А как я там перетрухнул ни с того, ни с сего! Хорошо, никто не видел! В общем-то, все это – обман… Правда, никто и никогда не узнает… Но я то знаю!»

* * *

В условленное место, где Димка должен был встретиться с девочками, чтобы поехать в кинотеатр, пришла только Катя. Ира осталась дома, так как совершенно неожиданно и только на один день в Москву из Котласа прибыла ее бабушка, следовавшая по бесплатной горящей путевке в санаторий на Черноморское побережье. Разменять общение с бабушкой на «ужастик» внучка при всем желании не могла. Ее папа и мама имели по этому поводу совершенно однозначное мнение.

Нельзя сказать, чтобы Димка сильно огорчился такому обстоятельству. Напротив, он смог ощутить себя вполне взрослым молодым человеком, отправляющимся в кино не с гурьбой сверстников, а вдвоем с девушкой.

Сначала он чувствовал скованность, не мог сообразить, о чем заговорить, и даже не знал, как ему идти рядом с Катей. Но Катя оказалась девочкой очень умной, деликатной и понимающей. Она сама стала подбрасывать Димке разные вопросы, и уже через короткое время между ними завязалась легкая и забавная болтовня, за которой Димка сначала и не заметил, как Катя взяла его под руку, а когда заметил – чуть не умер от удовольствия.